Страница 44 из 138
Выполняя директиву Москвы, командир 39-го стрелкового корпуса комкор Г.М. Штерн отдал приказ перейти 6 августа в общее наступление и одновременными ударами с севера и юга зажать и уничтожить войска противника в полосе между рекой Тумень-Ула и озером Хасан. Начавшиеся ожесточенные бои продолжались до 9 августа. За четыре дня японские войска были выбиты с захваченной территории. 10 августа начальник штаба 19-й дивизии полковник Накамура Ёсиаки вынужден был телеграфировать начальнику штаба Корейской армии: «С каждым днем боеспособность дивизии сокращается. Противнику нанесен большой урон. Он применяет все новые способы ведения боя, усиливает артиллерийский обстрел. Если так будет продолжаться и далее, существует опасность перерастания боев в еще более ожесточенные сражения. В течение одних-трех суток необходимо определиться по поводу дальнейших действий дивизии… До настоящего момента японские войска уже продемонстрировали противнику свою мощь, а потому, пока еще возможно, необходимо принять меры по разрешению конфликта дипломатическим путем»{171}. Как отмечают японские историки, это было «криком о помощи».
В тот же день по указанию Токио Сигэмицу спешно явился в Наркоминдел и вновь предложил, прекратив военные действия, приступить к переговорам. Советское правительство дало согласие, и в полдень 11 августа военные действия были прекращены. К этому времени все захваченные японцами пограничные высоты (Заозерная, Безымянная, Богомольная, Пулеметная) были освобождены и заняты советским войсками.
Предпринятая по инициативе японской императорской ставки, военного министерства и генерального штаба операция в Приморье стала серьезным испытанием для советских дальневосточных войск. В событиях в районе озера Хасан Красная Армия впервые после Гражданской войны вступила в сражение с кадровой армией крупного и сильного в военном отношении государства. О масштабах развернувшихся сражений свидетельствуют данные о потерях сторон. По числу убитых и раненых эти события выходят на уровень локальной войны.
По сообщению ТАСС от 15 августа 1938 г. японцы потеряли 600 человек убитыми и 2500 ранеными. Японская же «Официальная история войны в Великой Восточной Азии» дает несколько иные цифры: 1440 погибших и раненых, или 22,1 процента от числа принимавших непосредственное участие в боях 6914 человек. Особенно велики были потери в 75-м пехотном полку — 708 убитыми и ранеными, что составило 51,2 процента от списочного состава полка. Как отмечают японские авторы, «обычно при потерях в 30 процентов воинская часть теряет боеспособность, а 50 процентов потерь — это разгром».
Пытаясь оправдать столь большие потери, японские авторы утверждают, что Дальневосточной армии был нанесен еще больший урон, а именно общие потери Красной Армии оцениваются в 5500 человек (1200 убитыми). Согласно же проведенному в 90-е гг. отечественными историками на основе архивных документов исследованию, части Дальневосточной армии потеряли 4071 человека (792 убитыми). О масштабах и ожесточенности боев свидетельствует и то, что среди участвовавших в хасанских событиях советских военнослужащих 26 человек были удостоены звания Героя Советского Союза, 95 человек награждены орденами Ленина, 1985 — орденами Красного Знамени, 1935 — орденами Красной Звезды, 2485 — медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».
Многие японские военные историки дают в своих трудах в целом объективную оценку хасанским событиям. Так, упоминавшийся выше профессор Фудзивара приходит к заключению: «Конфликт на Тёкохо (Заозерная) начинался лишь как один из пограничных инцидентов. Однако он был сознательно расширен по умыслу императорской ставки. Конечно, в условиях разрастания японо-китайской войны у центрального командования сухопутных сил не могло быть намерения начинать еще и большую войну с СССР. Однако перед началом операции по захвату Ухани было решено использовать 19-ю дивизию для провоцирования советского командования с целью выяснить, нет ли у СССР намерения вмешаться в войну в Китае… Ценой огромных потерь все же удалось добиться поставленной цели. Как показала предпринятая разведка боем, советское правительство не имело планов вступления в японо-китайскую войну».
Следует отдать должное советским обвинителям на Токийском процессе. При ограниченности документальной базы (в Японии успели до начала процесса уничтожить или сокрыть касавшиеся хасанских событий документы и материалы) они сумели вскрыть подлинный характер предпринятой летом 1938 г. японской провокационной вылазки на советскую территорию. Объективность проявили и судьи Токийского трибунала. В приговоре указывалось: «Целью нападения могло быть либо желание прощупать силу Советского Союза в этом районе, либо захватить стратегически важную территорию на гряде, господствующей над коммуникациями, ведущими к Владивостоку и Приморью… Трибунал также считает установленным, что военные действия были начаты японцами… Трибунал считает, что операции японских войск носили явно агрессивный характер».
Халхингольская авантюра
Потерпев поражение, японцы, тем не менее, частично добились целей провокации — продемонстрировали западным державам намерение продолжать конфронтацию с СССР и убедились в стремлении советского правительства избегать непосредственного вовлечения Советского Союза в японо-китайскую войну. Однако заставить советское правительство отказаться от поддержки Китая не удалось — советская помощь борющемуся с захватчиками китайскому народу продолжалась.
Весной 1939 г. в Токио рассчитывали, что в обстановке опасности германского нападения СССР не сможет использовать крупные силы в восточных районах страны и в случае вооруженного столкновения с Японией будет вынужден пойти на серьезные территориальные и политические уступки. При этом в качестве главной политической уступки неизменно рассматривался отказ советского правительства от оказания помощи и поддержки Китаю в его борьбе против японской агрессии. Ради этого военно-политическое руководство Японии было готово идти даже на риск большой войны с СССР.
После хасанских событий пришлось вносить коррективы в японские оперативно-стратегические планы войны против СССР. С осени 1938 г. генеральный штаб армии разрабатывал новый вариант плана, закодированный как «Операция № 8». Отличительной особенностью этого варианта было нанесение основного удара не в Приморье, а через МНР в направлении озера Байкал. Генеральный штаб изыскивал такое место для удара, «где противник не ждал наступления». Считалось, что нанесение удара с западного направления необходимо предпринять до того, как Советский Союз значительно укрепит здесь свою обороноспособность.
В исторической литературе при анализе причин развязывания японской армией крупного вооруженного конфликта на территории союзной СССР Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол (в Японии этот район именуется Номонхан) внимание обычно уделяется в основном военным целям этой операции. Действительно, планируя очередную вылазку против Советского Союза, командование японской армии преследовало цель проверить действенность нового варианта плана и испытать обороноспособность советских вооруженных сил на западном направлении, а также готовность советского правительства выполнить свои обязательства по заключенному 12 марта 1936 г. военному союзу с МНР. Тогда советское правительство заявило, что в случае нападения Японии на МНР Советский Союз поможет Монголии защитить ее независимость.
Среди японских генералов существовало стремление восстановить авторитет императорской армии, подорванный неспособностью быстро завершить войну в Китае и поражением у озера Хасан. В японской «Официальной истории» признается: «Лишившись уверенности в победе, армия находилась в состоянии сильной раздражительности и нетерпения — как в отношении военных действий против Китая, так и в отношении операций против СССР»{172}.