Страница 154 из 231
…Следует направить все усилия на то, чтобы в самом начале нанести противнику сокрушающий или окончательный, решающий удар. Вопросы о том, что правильно и что неправильно, или вопросы о договорах не имеют никакого отношения к делу». Вы помните, что были произнесены эти слова?
Мильх: Я плохо помню, каким образом это говорилось, но я знаю только, что речь шла о Данциге и польском коридоре и что в связи с этим Гитлер разъяснял, какие осложнения могут создаться и что поэтому следует предпринять, по его мнению, но что именно он говорил, детали я уже не помню.
Робертс: Скажите, протестовал ли кто-либо из этих людей против нарушения Германией принятых ею на себя обязательств?
Мильх: На этом совещании ни у кого из присутствовавших не было возможности вообще что-либо сказать, так как Гитлер стоял на кафедре перед нами и произносил речь и после этой речи он удалился. Никакое собеседование не имело тогда места, оно не было допущено Гитлером.
Робертс: Не сообщите ли вы Трибуналу, каково ваше мнение обо всем этом?
Мильх: У меня на том совещании тогда не создалось впечатления, что Гитлер сказал что-либо такое, что противоречило бы тем обязательствам, которые на себя взяла Германия. Во всяком случае, я не помню этого…
Робертс: Во всяком случае мы знаем, что ровно через 12 месяцев после этого Германия поступила именно таким образом и нарушила свое обязательство по отношению к Нидерландам и Люксембургу и принесла нищету и смерть миллионам людей. Вы знаете теперь об этом? Не так ли?
Мильх: Да, я знаю. Во всяком случае, будучи солдатами, мы никакого отношения к политическим вопросам не имели, и об этом нас не спрашивали.
Робертс: Вы сейчас сказали, что теперь вы знаете, что 12 месяцев спустя Германия нарушила нейтралитет Бельгии, Голландии и Люксембурга, не так ли?
Мильх: Да…
Робертс: Вы знаете, что Белград был подвергнут бомбардировке, насколько я помню, в апреле 1941 года?
Мильх: Я узнал это из сводки германских вооруженных сил в свое время.
Робертс: Без всякого объявления войны и без всякого предупреждения гражданского населения. Вы знали об этом?
Мильх: Этого я не знал.
Робертс: Не обсуждали ли вы этот вопрос с Герингом?
Мильх: О нападении на Белград? Нет, этого я не помню.
Робертс: Разве даже он не высказал сожаления по поводу бомбардировки крупной столицы, гражданское население которой не было предупреждено об этом хотя бы за час?
Мильх: Мне это неизвестно, и я не помню такого разговора.
Робертс: Это – убийство, – не так ли?
Мильх: (Молчание.)
Робертс: Вы предпочли бы не отвечать на этот мой вопрос?
Мильх: На этот вопрос я вам не могу ответить «да» или «нет», так как я не знаю подробностей об этих налетах. Я не знаю, была ли объявлена война. Я не знаю, предупреждалось ли население, и я не знаю, являлся ли Белград крепостью, я не знаю, какие объекты были атакованы. Я не знаю о таком количестве воздушных налетов, в отношении которых можно было бы поставить этот вопрос таким образом.
Робертс: Я не задал бы вам вопроса по этому поводу, если бы мы не имели относящегося к этому документа. Это – приказ Гитлера о том, что Белград следует неожиданно разрушить путем налетов бомбардировщиков волнами без предъявления какого-либо ультиматума, без каких-либо дипломатических демаршей или переговоров.
Мильх: Я хотел бы сказать, что узнал об этом документе впервые сегодня.
Руденко: Скажите, вы узнали о планировании Гитлером войны против Советского Союза в январе 1941 года?
Мильх: В январе я услышал от рейхсмаршала Геринга, что Гитлер сообщил ему о том, что он якобы ожидает нападения России. Затем несколько месяцев я ничего больше не слышал по этому вопросу, пока я совершенно случайно от своего подчиненного не узнал, что предстоит война с Россией и что поэтому приняты меры по обмундированию войск.
Руденко: А вы знакомы с планом «Барбаросса»?
Мильх: Это название я слышал, и я видел этот план во время совещания с отдельными командующими войсковых групп и армий, которое имело место у фюрера за день или за два до вторжения в Россию.
Руденко: Когда, примерно, – за один день или за два дня до вторжения в Россию?
Мильх: Я могу вам точно сообщить эту дату.
Это было 14 июня. Значит, это, примерно, за восемь дней до вторжения, которое состоялось 22 июня.
Руденко: А до этого вы видели план «Барбаросса»?
Мильх: Название «Барбаросса» слышал, возможно, еще до этого совещания.
Руденко: Когда?
Мильх: Этого я не могу точно сказать, так как январь, февраль, март и апрель я провел за пределами Германии и вернулся лишь в мае…
Руденко: Меня интересует период, когда вы были у себя в военно-воздушных силах. Декабрь, январь вы находились в Германии?
Мильх: Декабрь 1940 года? Но только частично, а частично я находился во Франции и Италии.
Руденко: В январе 1941 года вы находились в Германии?
Мильх: Тогда я все время был на Западе и, насколько я помню, ни одного дня не был в Германии.
Руденко: Вы сказали, что в январе 1941 года вы имели беседу с Герингом по вопросам плана войны против СССР?
Мильх: Да.
Руденко: Стало быть, в январе?
Мильх: Да, 13 января. Но я уже не помню, говорил ли я об этом с Герингом во Франции или это происходило путем телефонного разговора, или же я день или два был в Германии. Этого я не могу сказать, я не записал себе этого.
Руденко: Путем телефонного разговора обсуждался вопрос о нападении на Россию?
Мильх: Нет, тогда речь шла не о нападении на Россию, а, наоборот, о нападения России на Германию.
Руденко: Вопрос о нападении России на Германию тоже выяснялся путем телефонного разговора?
Мильх: Я вообще не давал никаких пояснений, я сказал только, что я не знаю. Были ли мне переданы сведения по особому кабелю, который нельзя подслушать, или же об этом Геринг сказал мне во Франции, или же я в этот день находился в Германии, я не помню.
Руденко: А когда вы обсуждали вопрос с Герингом и Геринг сказал, что он не желает войны?
Мильх: Это было 22 мая.
Руденко: Какого года, 1941-го?
Мильх: Да, 1941 года.
Руденко: Где этот вопрос обсуждался?
Мильх: Это было вблизи Нюрнберга, в Фельденштайне.
Руденко: Вы только с Герингом обсуждали этот вопрос или кто-либо присутствовал при этом?
Мильх: Только с Герингом.
Руденко: И вы утверждаете, что Геринг не желал воевать с Россией?
Мильх: Таково было мое впечатление.
Руденко: А почему Геринг не желал воевать с Россией? Со страной, которая нападает на Германию? Ведь это оборонительная война?
Мильх: Геринг отрицательно относился к такой войне.
Руденко: К оборонительной войне?
Мильх: Он лично отрицательно относился ко всякого рода войнам.
(В зале смех.)
Руденко: Странно. Может быть, вы точнее изложите, почему Геринг не желал войны с Россией?
Мильх: Так как война на два фронта, да к тому же еще с Россией, для Германии, как я считал, принесет поражение, и я думал, что не только я, но и многие другие солдаты и начальники понимали это.
Руденко: Вы лично тоже были противником войны с Россией?
Мильх: Да, безусловно, я был противником войны с Россией.
Руденко: Но ваши объяснения, по меньшей мере, неубедительны. С одной стороны, вы утверждаете, что речь шла о нападении России на Германию, а с другой стороны, что Геринг и другие высшие офицеры не желали воевать с Россией.
Мильх: Разрешите мне пояснить. 13 января Геринг сообщил мне, что Гитлер придерживается той точки зрения, что Россия хочет выступить против Германии. Это было не мнение Геринга и не мое мнение, я думаю, – это было мнение Гитлера, которое он выразил как свое.