Страница 127 из 231
Под мощными требованиями мировой общественности во Франкфурте-на-Майне в декабре 1963 – августе 1965 г. состоялся суд над представителями администрации лагеря. Это был самый длинный процесс в Германии. Правда, ни один из 21-го подсудимого при доказанности тяжких обвинений не был приговорен к высшей мере наказания. Например, В. Богер из лагерного гестапо, виновный в 144 убийствах, 10 совместных убийствах, соучастии в гибели тысячи заключенных, получил пожизненное заключение и пять лет каторжных работ.
Хесс после выступления свидетелем в Нюрнберге был выдан польскому правосудию, по месту нахождения лагеря. 29 марта 1947 г. суд в Варшаве приговорил его к смертной казни. Поляки провели ее в Освенциме – лагере, созданном Хессом.
Допрос свидетеля Рудольфа Гесса
[Стенограмма заседания Международного Военного Трибунала от 15 апреля 1946 г.]
Кауфман[11]: С разрешения Трибунала я вызываю свидетеля Рудольфа Гесса.
(Свидетель занимает свое место.)
Председатель: Встаньте. Назовите свое имя.
Свидетель: Рудольф Франц Фердинанд Гесс…
Кауфман: Вы с 1940 г. по 1943 г. были начальником лагеря Освенцим?
Гесс: Так точно.
Кауфман: За этот период времени сотни тысяч людей были там уничтожены? Это правда?
Гесс: Так точно.
Кауфман: Правда ли, что вы сами не имеете точных записей о количестве этих жертв, так как вам запрещали делать подобные записи?
Гесс: Да, это правда.
Кауфман: Верно ли, что только один человек, фамилия которого Эйхман, вел такие записи, человек, которому была поручена организация этого дела и сбор людей?
Гесс: Так точно.
Кауфман: Правильно ли, что Эйхман заявил вам, что в общем в Освенциме уничтожено более двух миллионов евреев?
Гесс: Так точно.
Кауфман: Мужчин, женщин и детей?
Гесс: Да…
Кауфман: Когда вы были начальником лагеря в Освенциме?
Гесс: Я был начальником лагеря в Освенциме с мая 1940 г. по 1 декабря 1943 г.
Кауфман: Сколько заключенных было в Освенциме при предельной наполненности лагеря?
Гесс: Максимально в Освенциме было приблизительно 140 тысяч заключенных мужчин и женщин.
Кауфман: Правильно ли, что в 1941 г. вы были приглашены в Берлин к Гиммлеру? Расскажите краткое содержание вашей беседы.
Гесс: Хорошо. Летом 1941 г. я был приглашен лично рейхсфюрером СС Гиммлером в Берлин. Я не могу дословно повторить, что он мне говорил, но смысл его слов был таков: фюрер приказал окончательно разрешить еврейский вопрос. Мы, то есть СС, должны провести этот приказ в жизнь. Если теперь, в данное время, мы не сделаем этого, то позднее еврейский народ уничтожит немецкий народ. Он сказал, что он выбрал Освенцим потому, что он расположен наиболее удобно в смысле подвоза людей по железной дороге, и потому, что на этой местности легко установить заграждения.
Кауфман: На этом совещании Гиммлер сказал вам, что вся кампания является «тайным государственным делом»?
Гесс: Да, на это он обратил мое внимание особо. Он сказал, что даже своему непосредственному начальнику Глюксу я не должен ничего говорить об этом. Настоящее совещание касается лишь нас обоих, и я должен хранить полное молчание по отношению ко всем остальным людям.
Кауфман: Какую должность занимал Глюкс, которого вы только что назвали?
Гесс: Группенфюрер Глюкс был инспектором концентрационных лагерей и подчинялся непосредственно рейхсфюреру.
Кауфман: Название «тайное государственное дело» означает, что знающий что-либо о нем ни одним намеком не может о нем рассказывать, не подвергая свою жизнь опасности?
Гесс: Да. Это означает, что человек, знающий что-либо о нем, не должен говорить об этом ни с кем другим и что он отвечает своей головой за то, чтобы никто не знал о нем…
Кауфман: Когда вы познакомились с Эйхманом?
Гесс: С Эйхманом я познакомился примерно через четыре недели после того, как я получил приказ рейхсфюрера. Эйхман приехал в Освенцим, чтобы обсудить со мной порядок выполнения этого приказа. Как рейхсфюрер сказал мне во время нашей беседы, он поручил Эйхману обсудить его со мной. Все остальные указания я получал от него, от Эйхмана.
Кауфман: Опишите кратко, правильно ли, что лагеря в Освенциме были совершенно изолированы? Какие меры были приняты для того, чтобы держать в строжайшем секрете проведение возложенной на вас задачи?
Гесс: Лагерь Освенцим как таковой находился в трех километрах от города. В округе на 20 тысяч моргенов все население должно было покинуть свое местожительство. На всю эту территорию разрешалось вступать лишь эсэсовцам, гражданские служащие имели специальные пропуска. Лагерь Биркенау, превращенный после в лагерь уничтожения, находился от Освенцима на расстоянии двух километров. Сами сооружения лагеря, использовавшиеся вначале, находились в лесу, были хорошо замаскированы и издали совершенно незаметны. Кроме того, зона была объявлена запретной, и даже члены СС, которые не имели специальных пропусков, не могли проходить на нее. Таким образом, никто, кроме уже указанных лиц, не имел возможности вступать на эту территорию.
Кауфман: Иногда прибывали железнодорожные эшелоны. Через какие промежутки времени они прибывали и сколько примерно людей находилось каждый раз в таком эшелоне?
Гесс: До 1944 г. соответствующие кампании проводились в разных странах в разное время, так что нельзя говорить о систематическом поступлении людей в лагерь. В течение примерно 4–6 недель ежедневно прибывало 2–3 эшелона с примерно двумя тысячами человек каждый. Сперва эшелоны переводились на запасный путь у Биркенау. Паровоз, доставлявший эти эшелоны, отправлялся обратно. Охрана, сопровождавшая эшелоны, должна была сейчас же покинуть эту область, а заключенные, приехавшие с эшелоном, принимались охраной лагеря. Затем два эсэсовских врача определяли их трудоспособность. Трудоспособные заключенные шли в Освенцим или в Биркенау; нетрудоспособные доставлялись сначала во временные помещения, о которых выше шла речь, а затем – в новоотстроенный крематорий.
Кауфман: На недавно проведенном мной допросе вы заявили, что приблизительно 60 человек были назначены для приемки этих эшелонов и что эти 60 человек были обязаны соблюдать тайну так, как это было описано ранее. Вы подтверждаете это?
Гесс: Так точно. Эти 60 человек должны были быть всегда готовыми направлять нетрудоспособных заключенных в построенные сооружения. Они, а также и еще около десяти младших командиров и командиров, врачей и санитаров несколько раз письменно и устно подтверждали свое обязательство держать в строжайшем секрете все, что происходило в лагере.
Кауфман: Мог посторонний человек, наблюдавший прибывавшие эшелоны, подумать, что люди, находящиеся в них, предназначены для уничтожения, или такая возможность была невелика уже потому, что в Освенциме было очень большое движение эшелонов, подвозились материалы и т. д.?
Гесс: Так точно. Наблюдатель, который не ставил себе специальной цели наблюдения за эшелонами, не мог составить себе общей картины, так как прибывали не только эшелоны с новыми заключенными, которые использовались в лагере. Довольно большое количество эшелонов уезжало из лагеря с трудоспособными или предназначенными для обмена заключенными. Двери товарных вагонов были плотно закрыты, так что наблюдатель не мог видеть находившихся там людей. Кроме того, каждый день в лагерь прибывало до 100 вагонов с материалами, продуктами питания и пр., и, с другой стороны, они увозили военную продукцию, изготовленную в мастерских лагеря.
Кауфман: Правильно ли то, что по прибытии в лагерь жертвы должны были снимать с себя всю одежду и сдавать ценные вещи?
11
Кауфман – адвокат Кальтенбруннера. – Прим. авт.