Страница 102 из 231
Привожу третью короткую выдержку из записи от 14 декабря 1942 г. о рабочем совещании политических руководителей трудового фронта генералгубернаторства:
«Это ставит перед нами следующую проблему: сможем ли мы, уже начиная со 2 февраля, лишить проживающих в этой области 2 миллиона человек негерманской национальности общего снабжения продовольствием».
Во вступительной речи Главный обвинитель от СССР, говоря о преступлениях против человечности, сослался на заметки Мартина Бормана.
Заметки Мартина Бормана были уже предъявлены Суду под № СССР-172.
В частности, Главный обвинитель от СССР процитировал следующее место:
«Резюмируя, фюрер установил еще раз:
1. Последний немецкий рабочий и последний немецкий крестьянин должен всегда стоять в экономическом отношении выше любого поляка».
Как осуществлялись эти установки Гитлера, которые полностью разделял подсудимый Франк, на территории Польши?
В числе других фашистских институтов, производивших всякого рода лженаучные эксперименты, немецкие преступники создали специальный институт, занимавшийся исследованием хозяйственной жизни. Этот институт издал документ, озаглавленный «Значение польского вопроса для военной промышленности Верхней Силезии».
Подобным «исследованием» фашистский «научный» институт решил заняться для уяснения причин падения производительности труда польских рабочих.
О целях этого «исследования» лучше всего будут свидетельствовать приводимые ниже два очень коротких извлечения из документа под № СССР-282:
«Исследованию чужда какая бы то ни было гуманная тенденция…
…Мы поднимаем наш голос не для защиты поляков, а для того, чтобы воспрепятствовать падению военной продукции, которая должна снабжать вермахт».
Приведя две краткие цитаты, характеризующие цель и характер этого «исследования», я цитирую далее отдельные извлечения, показывающие положение поляков-рабочих и практическое осуществление подсудимым Франком приведенных выше указаний Гитлера:
«Сообщения, касающиеся положения польского населения, и мнения о том, какие меры в связи с этим надо считать наиболее целесообразными, расходятся во многом. Однако все мнения согласны в одном пункте, который сводится к краткой формуле: „Поляки голодают“. Уже немногие, иногда беглые наблюдения подтверждают эти выводы. Один из информаторов посетил военно-промышленный завод во время обеденного перерыва. Рабочие апатично стоят или сидят, греясь на солнышке, некоторые курят папиросы. Наблюдатель пересчитал 80 человек. Только один из них имеет кусок хлеба на завтрак; у остальных нет с собой никакой еды, хотя рабочий день продолжается 10–12 часов.
Наблюдения, сделанные на заводах, доказывают, что нормы продовольствия, получаемые польскими рабочими, так ничтожны, что им недостает еды, чтобы захватить с собой завтрак на работу. У рабочих нет с собой даже куска хлеба, чтобы позавтракать во время полуденного перерыва на заводе. Если некоторые приносят с собой завтрак, то он состоит из тощего кофе и одного или двух кусков сухого хлеба или сырого картофеля, а в более трудные времена у них не хватает даже этой скудной пищи, и они довольствуются сырой морковью, которую во время работы подогревают на печке…
В связи с этим надо сказать, что при посещении рудников оказалось, что почти у 10 % польских рабочих, отправляющихся на смены в копи, не было с собой никакой пищи, а около 50 % из них отправлялись на работу под землей, захватив с собой только сухой хлеб или разрезанный на куски сырой картофель, который они подогревают потом на плите».
Институт занялся «научным» подсчетом числа калорий, получаемых поляками в Верхней Силезии, и сопоставлением их с числом калорий, получаемых немецким населением.
Я не буду приводить обширных извлечений из цитируемого документа и ограничусь лишь короткими итоговыми данными:
«Сравнение числа калорий, получаемых поляками в Верхней Силезии, с числом калорий, отводимых немецкому населению, доказывает, что поляки получают на 24 % меньше немецких потребителей.
Эта разница возрастает до 26 % по продовольственным карточкам, выдаваемым неработающим полякам. Для молодежи в возрасте от 14 до 20 лет эта разница между долями, отводимыми немцам и полякам, достигает почти 33 %.
Все ярче выступает недоедание польских детей в возрасте от 10 до 14 лет в сравнении с тем, что получают немецкие дети. Здесь разница составляет не менее 65 %. Об этом свидетельствует уже внешний вид этой молодежи, получающей недостаточное питание. Польские дети моложе 10 лет получают питание на 60 % меньше немецких детей. Если врачи сообщают, что продовольственные условия младенцев не так уж благоприятны, то это только мнимое противоречие. Пока мать кормит младенца грудью, он получает все нужное из этого источника. Последствия недостаточного питания отражаются в этом периоде не на ребенке, а исключительно на матери, у которой здоровье и работоспособность падают, как это имело бы место при недостаточном питании…
Из всех категорий потребителей польское юношество по сравнению с немецким находится в самом худшем положении. Разница в получаемых продуктах достигает 60 % и даже больше».
Представляют также интерес приведенные в «исследовании» отрывки из доклада представителя немецкого трудового фронта от 10 октября 1941 г. после посещения им одной из угольных шахт в Польше.
«Было установлено, что ежедневно в различных селениях польские шахтеры падают от изнеможения… Ввиду того, что рабочие постоянно жалуются на желудочные боли, были запрошены врачи, которые ответили, что причиной этих заболеваний является недостаточное питание».
Я завершаю это сделанное самими немецкими преступниками, и притом «учеными» преступниками, описание физического состояния польских рабочих короткой цитатой из этого же «исследования»:
«Управления заводов постоянно подчеркивают, что нетрудоспособных, недоедающих людей невозможно больше понуждать к работе только угрозой ссылки в концентрационный лагерь. Все равно должен наступить день, когда ослабевшее тело станет больше неспособным к труду».
В этом же документе содержится не оставляющая возможности для двоякого истолкования характеристика правового положения польских рабочих в период немецкой оккупации Польши. Эта характеристика тем более ценна, что, как уже говорилось выше, авторы «исследования» подчеркивали, что ему «чужда какая бы то ни была гуманная тенденция»…
«Закон не дает лицам, принадлежащим к польской национальности, права требовать чего-нибудь в какой бы то ни было области. Все, что предоставлено полякам, – это добровольный дар немецких господ. Самое яркое выражение находит это юридическое положение в обездоленности поляков перед законом.
В юридическом отношении поляки не имеют собственных представителей перед судом. Уголовное судопроизводство ведется в отношении их по принципу произвола. Проведение в жизнь законных распоряжений является делом полиции, которая решает дела по собственному усмотрению, а в некоторых случаях может передавать их на рассмотрение суда».
Согласно указу от 26 августа 1942 г. польские рабочие обязаны были наравне с немцами платить взносы на страхование от болезни, несчастных случаев, инвалидности. Эти отчисления из зарплаты польских рабочих были бо́льшими, чем отчисления из зарплаты немцев. Однако если рабочий-немец пользовался страховой помощью, то поляк фактически был лишен ее.
В подтверждение этого я приведу два коротких извлечения из того же «исследования»:
«Страхование от несчастных случаев, которым ведают профессиональные союзы, очень ограничено по отношению к полякам. Признание инвалидности имеет место в гораздо более узких границах, чем для немцев. При потере глаза немец считается инвалидом на 30 процентов, поляк – только на 25 %. Для выплаты помощи требуется, чтобы поляк потерял 33 % трудоспособности…
Самым суровым образом ограничены права семей польских рабочих, погибших от несчастных случаев. Вдова только тогда получает пенсию и то в размере 50 % пенсии, предусмотренной для немцев, если она имеет на иждивении по крайней мере четырех детей или сама является инвалидом. Ограничение в правах поляков наглядно показывает пример: немецкая вдова, оставшаяся с тремя детьми, получает 80 % годичного заработка своего погибшего мужа, или при заработке в 2000 марок пенсию в 1600 марок в год. Полячка в таком случае не получила бы ни гроша».