Страница 119 из 128
Я в это время, спикировав и набрав бешеную скорость, над самыми волнами стремглав летел прочь, подальше от этого места. Которое, как только Огнедышащие Драконы упали на Морского, превратилось в огненный ад. Немыслимым грибом возросший до самых туч, поглотивший тучи и продолжавший расти ещё выше…
Небесный Посланник решил использовать в этом ракетном ударе все тяжёлые самонаводящиеся ракеты и почти весь запас “напалма”. Он правильно всё рассчитал, ударил отражателями и тут же ракетами. Ударил расчётливо, со всей своей мощью и в самый подходящий момент. Ещё чуть–чуть, и тьма стала бы уже вовсе непроглядной, а эти ракеты, хоть и были “самонаводящимися”, выпускать их всё равно надо было очень точно, только тогда они могли в полёте “поймать” цель и следовать за ней. Он сразу истратил почти весь запас Космической силы и напалма, понимая, что гораздо больше шансов уничтожить врага одним решительным ударом, чем тысячами слабых щелчков.
Он сделал всё правильно, сделал всё, что мог. И не его вина, что сделанного им всё равно оказалось недостаточно…
Морской Дракон был ранен, сильно обожжён напалмом. Но вовсе не смертельно. Он не утратил способности к дьявольски быстрым движением, не был даже ослеплён.
Опасаясь нового ракетного удара (откуда ему было знать, что больше тяжёлых ракет у Олега уже не было), чудовище нырнуло вглубь и поплыло к берегу под водой.
Плыл Морской Дракон под водой гораздо медленнее, чем по поверхности, но скоро всё равно должен был оказаться у берега. А встретить его было уже нечем. Того, что осталось, не хватит, чтобы остановить чудовище.
Что же делать?!
Мой дельтаплан был уже над самой водой, скорость иссякла, подняться хоть чуть повыше никак не удавалось. Долететь до берега и вступить вместе со всеми в сражении я никак уже не смогу. Просто через несколько мгновений упаду в океан. И – всё. Отсюда до берега мне не доплыть. Даже самому искусному пловцу плыть пришлось бы всю ночь. Да и в такой холодной, почти ледяной воде много не поплаваешь… Так и утону, не сумев ничем помочь Олегу.
Неожиданно я услышал знакомый крик, ко мне подлетело несколько летунцов. Дорогие вы мои! Не забыли! Хотя я сам совсем забыл про вас… Умницы! И как только дураки такие находятся, которые считают вас глупыми и неспособными понять даже простейшее задание! Сейчас ведь и задания никакого вам никто не давал, а вы прилетели, сами прилетели! Не побоялись адского взрыва, нашли меня в кромешной тьме…
Летунцы сумели сами впрячься в сбрую, прикреплённую к крыльям дельтаплана, и стали самоотверженно тянуть меня. Против сильного ветра тянуть и при этом еще и вверх. Они, и без того уже уставшие, выбивались из сил, и я сразу понял, что спасти они меня не смогут. И сами погибнут. Они и без меня теперь вряд ли смогли бы долететь до берега, всё‑таки летают они вовсе не так, как птицы. А попытавшись спасти меня, эти преданные мне существа были уже точно обречены.
Но меня сейчас беспокоила не судьба летунцов. И даже не собственная предстоящая гибель в холодных волнах. Я искал и никак не мог найти способ помочь Олегу. И отчаяние, чувство собственного бессилия всё больше овладевало мной.
Я взмолился о помощи. Перед Максимом, конечно, взмолился, перед Сыном Бога. К самому Богу я не стал обращаться. Сколько я не обращался к нему раньше, ни разу не замечал, чтобы он выполнил хоть что‑нибудь. Хотя, может быть, самое заветное моё желание всё‑таки выполнил. И не только моё. Послал в этот мир своего Сына. Который обязательно будет пытаться помочь мне. И всем людям в нашем мире.
Так оно и случилось. Максим опять “подключился” ко мне. Он разговаривал и помогал не только мне, он метался между мной и Олегом, да и там, в Небесном мире с ним происходило что‑то такое, что тоже требовало от него напряжения сил. Но он всё равно пришёл ко мне на помощь.
Мы стали с ним на какое‑то время одним целым, его мысли я слышал как свои, он видел всё происходящее моими глазами и тоже как свои слышал мои мысли. Наша сила стала общей силой, и всю эту силу мы опять направили в “Космос”.
Через некоторое время я почувствовал, что вижу сквозь тьму, сквозь огромную толщу воды, сквозь огромные расстояния. Вижу и чувствую, что там происходит, чувствую взаимосвязь всех природных сил, слышу музыку Космоса, частичкой которой является наш мир. И не только слышу этот грандиозный оркестр, но и могу вплетать в общую многоголосицу свой голос, могу дирижировать этим оркестром!
Я мог теперь такое, чего мне и не снилось никогда! Далось мне это всё очень непросто, а Максим, я чувствовал, вообще был на пределе. Максим будет меня держать до конца, не бросит ни за что. Да только силы у него не бесконечны, он просто может вот–вот умереть.
Я, с трудом заставив себя подавить страх за Максима, сдерживая гибельную торопливость, прошёлся своим всепроникающим взглядом вокруг, ища, за что можно зацепиться, чтобы уничтожить всё‑таки этого Морского Дракона.
И, почти сразу… Неужели?!..
Я замер на миг, задержал дыхание, боясь спугнуть мелькнувшую шальную догадку, показавшуюся мне спасительной.
Ошибиться было нельзя. Это – последняя возможность.
Запретив себе торопиться, хотя чувствовал, что Максим долго не выдержит, я очень медленно позволил мысли всплыть опять. И, вглядываясь в Космос, стал придирчиво оценивать эту мысль.
Кажется, ошибки нет!
Я увидел очень далеко отсюда, сквозь огромную толщу воды, придонного песка и ила, на страшной глубине напряжение морского дна. Напряжение это копилось очень давно, многие тысячи лет, а может – и миллионы, одна часть морского дна пыталась подняться, а другая – опуститься. Но эти части были сцеплены намертво, чудовищное напряжение, скрытая сила возрастала и возрастала, грозя когда‑нибудь вырваться наружу, освободиться. Освобождение произойдёт быстро, это будет один всесокрушающий удар. Это как если бы палку медленно и неуклонно стали сгибать, какое‑то время в ней накапливалось бы напряжение, но не бесконечно, в конце концов палка бы неожиданно сломалась.
Я понял, что в океанском дне происходит что‑то похожее. И что если мне удастся сделать так, чтобы эта титаническая “палка” переломилась сейчас, это может помочь всё‑таки справиться с Морским Драконом.
Я направил энергию Космоса в место напряжения, в границу, разделяющую “тектонические блоки”, как назвал их Максим, изо всей силы попытался уменьшить их сцепление друг с другом, освободить их от взаимного плена, дать сдвинуться и за счёт этого выбросить наружу чудовищную древнюю силу.
Ничего не вышло. Блоки лишь чуть шевельнулись и вновь замерли, сцепившись ещё сильнее.
Что же делать?!
Я, подчиняясь мысли Максима, направил свой взгляд совсем в другую сторону, к Луне, вдруг выглянувшей из‑за туч. Я помнил, как когда‑то Максим рассказывал мне про Луну, о том, что она – вовсе не маленький светящийся блин, а огромный шар, очень огромный, а кажется Луна маленькой потому, что находится далеко от нас. Но даже из такой дали она очень сильно действует на всё, притягивая воду, вызывает в океане приливы и отливы. И что такие же, только менее заметные, приливы и отливы Луна вызывает и на суше, и на морском дне.
Я уцепился за эту мысль, вгляделся и действительно увидел, что Луна притягивает к себе, притягивает с огромной силой всё, что находится под ней. И “блок”, который “хочет” подняться, поднимается теперь с гораздо большей силой. Но вот другой блок, стремящийся опуститься, стремится теперь к этому уже на так настойчиво. Луна оба блока, и опускающийся, и поднимающийся, оба с силой тянет наверх. И они оба начали сейчас слегка приподниматься. Вместе подниматься, конечно, ведь они намертво сцеплены, притиснуты один к другому.
Я направил свой взгляд на ещё большую глубину и увидел, что эти блоки как бы плавают в вязкой огненной массе, которая противится их поднятию, пытается удержать их.
Отчаянным усилием я опять направил всю силу Космоса, какую только смог собрать с Максимом, в эту клейкую как смолу массу, пытаясь сделать так, чтобы один блок эта масса удерживала хотя бы чуточку сильнее, а другой – хоть чуточку слабее.