Зло (сборник)

* * *

… Я любил ночь, она давала мне наслаждение. Давно уже я не был на свободе. Всё так здорово совпало в этот раз: и обращённая ко мне молитва, и эта капля крови, что вырвала меня из сна. Я наполнил лёгкие воздухом. Свобода опьяняла. Хотелось прямо сейчас заняться своим любимым делом, но нет, сначала я должен ответить на мольбу, которую обратила ко мне смертная девушка. Нужно было найти её, чувствовал, что она далеко, но расстояние не имеет значения для того, у кого впереди вечность.

Я шёл по ночному городу, а вкус души той красавицы из музея заставлял меня улыбаться.

– Люди, вы так жаждали увидеть меня. Я даю вам такую возможность…

Брошенный

Проснувшись под вечер, я сидел и смотрел на руки. В голове витали десятки мыслей, но ни за что зацепиться мозг не мог. Вопросы, не имеющие ответов, разрывали сознание.

Звонок в дверь. Надо открывать – это наверняка настоятель. Что он мне скажет, когда увидит, в кого я превратился? Проклятье! Я пытаюсь собраться с мыслями. Звонок повторяется, нужно открыть… Проходя по коридору, смотрю в зеркало, усилием воли заставляю лицо принять прежние человеческие черты. Наверное, я схожу с ума. Поворачиваю ключ, нажимаю на ручку и отворяю дверь. Взгляд упирается в глаза настоятеля, притягивающие к себе не слабее, чем магнит железо.

– Сын мой, всё ли с тобой в порядке? – настоятель входит в квартиру, на его лице написана озабоченность. Следом за ним заходят ещё двое. Я знаю их: Глеб и Серхио – воины, с которыми справиться очень нелегко, псы, готовые ради святого отца на всё, что угодно.

Но зачем отец-настоятель привёл их сюда? Ответ приходит сам собой. Они же устранители. Меня хотят уничтожить? Собственно, а чего я хотел?

– Олег! – голос настоятеля выводит из раздумий. – Что с тобой происходит?

Его цепные псы обходят меня с двух сторон. Идиот! Я не снял бинты с руки, и сейчас на них смотрит священник. Конечно, если я укушен оборотнем, то подлежу немедленному уничтожению, потому что могу превратиться в подобное существо.

– Мне жаль, сын мой… – святой отец не успел ещё договорить фразу, а двое убийц уже бросились в схватку.

Никогда не чувствовал подобного: кровь в моих венах вскипает, словно расплавленный металл бежит по жилам. Я испытываю дикий прилив энергии и необузданное желание вцепиться в глотку своим врагам. Даже не почувствовав, как меняюсь, отшвыриваю Глеба в сторону, и, оскалив клыки, о Господи, прыгаю в комнату, уворачиваясь от удара серебряным кинжалом. Серхио ловок, но для меня – недостаточно. Я победил бы его, будучи человеком, а то, с какой скоростью двигаюсь сейчас, превосходит все мои прежние возможности.

– Святой отец… – вместо слов какой-то звериный хрип, в котором с трудом можно разобрать слова. – Не надо, я умоляю вас, не заставляйте меня убивать.

Сердце в груди бьётся, как заведённое. Кровь кипит и требует схватки. Что со мной? Это же мои братья по вере. Зверь внутри меня рвётся на волю, и я не знаю, как это остановить. Серхио кидается на меня вновь, размахивая кинжалом. Я ухожу влево и мощно толкаю его в грудь рукой. Серхио пролетает через всю комнату и врезается в стену, я слышу хруст костей. Вот чёрт! Я не ожидал, что мой удар будет таким сильным. Правый бок обжигает кинжал – это сумел прийти в себя Глеб. Я хватаю его за горло, поднимаю, ещё не успев понять, что делаю, и с размаху прикладываю об пол. На стену брызгает кровь.

– Да будет слава Господа и сила Его в моём слове…

Настоятель затягивает молитву, и это уже плохо – я чувствую, как голову словно сдавливает тисками. Взревев, прыгаю на него и наношу сильнейший прямой удар, от которого священник бьётся головой о стену, и, оставляя за собой кровавый след, сползает на пол.

Наступившая тишина приводит меня в себя. Оглядываюсь: вся комната забрызгана кровью. Боевой азарт начинает отпускать, дикий ритм сердца замедляется. Пытаюсь взять себя в руки. Что произошло? Я убил своего настоятеля и братьев. Нужно убираться отсюда – на улице слышны сирены полиции. В одночасье лучший убийца и охотник на нежить в этом городе сам превратился в чудовище, подлежащее уничтожению.

– Поздравляю, парень, ты теперь оборотень, и любой из моих братьев, бывших братьев, убьёт тебя, не задумываясь, – я смотрю в зеркало и вижу человека, на лице которого отныне лежит печать смерти. – Но мы прорвёмся, друг.

Да, вот уже и с отражением в зеркале разговариваю. В коридоре раздаётся топот ног, а в дверь начинают стучать – полиция уже здесь. Я оглядываю в последний раз кровавую картину, которую сам и устроил. Хватаю куртку, вкладываю в маленькие ножны на поясе кинжал, и, разбежавшись, выскакиваю в окно. Приземлившись на ноги в шлейфе осколков стекла, я озираюсь по сторонам и бегу в тёмный проход между домами. Город поглощает меня, словно песчинку, я растворяюсь в его переулках. Среди звуков, окружающих меня, слышу один – это зов, сопротивляться которому бесполезно. Он манит и притягивает, и всё моё естество отвечает на этот призыв. Я иду навстречу судьбе…

Невеста

Женский крик разорвал ночную тишину. В этих кварталах города он не был чем-то необычным, тем более ночью. Город с наступлением темноты начинал жить своей мрачной жизнью. Из подворотен и трущоб на улицу выходили те, кто считал себя королями этого времени суток. Ночью происходили самые страшные события, так что на этот женский крик мало кто обратил внимание, а если и были такие, то они постарались как можно быстрее покинуть квартал.

Маргарита смотрела на своё отражение в зеркале и дрожащими руками поправляла причёску, делая это скорее машинально. Из зеркала на неё смотрела красивая черноволосая девушка, с точёными формами и…чёрными провалами вместо глаз. Зрелище было настолько страшно, что она не никак могла к этому привыкнуть, хотя уже неоднократно видела своё отражение.

Первый раз это произошло после того, как она вернулась домой с похорон своего жениха. Боль и пустота в душе не давали покоя, и она не могла заснуть. Добравшись до кухни, девушка выпила львиную дозу валиума, что помогло ей немного успокоиться. Прошла в ванную, умыла лицо и посмотрела в зеркало.

Наверное, она потеряла сознание, потому что ничего не могла потом вспомнить, кроме залитых тьмой глаз, что алчно смотрели на неё из зеркала. Маргарита с трудом добралась до спальни, рухнула на кровать и мгновенно уснула. Тогда в первый раз, во сне, к ней пришёл Арон, её жених. Тот, ради которого она и хотела отдать душу, лишь бы он был жив. Арон нежно взял её за руки, и, посмотрев в глаза, сказал: «Ты совершила ошибку Маргарита. Ты не ведаешь, с кем заключила сделку. И не понимаешь, кого ты призвала в мир. Я стал узником этого соглашения и обязан приходить к тебе каждую ночь. Мой бесплотный дух содрогается от мысли, кем ты станешь впоследствии. Ты подписала сделку с ужасным существом, и ценой стала твоя душа. Невеста…» Маргарита так и не поняла последнего слова Арона.

Она проснулась с ужасной головной болью и ломотой во всём теле. Сон казался чем-то нереальным и уже забытым. Едва поднявшись с кровати, девушка добрела до ванной… и тогда жители дома в первый раз услышали крик, полный боли и отчаянья. Руки девушки упирались в зеркало, а мозг отказывался верить в происходящее. В её глазах была всё та же тьма, что и прошлым вечером. Эти чёрные провалы на месте глаз заставляли разум девушки погружаться в них. Через какое-то время, Маргарита уже не могла не смотреть в своё отражение – это доставляло ей непонятное чувство наслаждения смешанное со страхом.

К середине дня это проходило, и глаза возвращались к своему обычному зелёному оттенку. На работе был взят бессрочный отпуск, и Маргарита почти никуда не выходила из дома. Максимум, что она себе позволяла – прогулки к подруге детства, Нэнси. Маргарите нравилось сидеть с её маленькой дочкой, слушать весёлую болтовню подруги – это отвлекало от чёрных мыслей. Девушка всегда завидовала Нэнси; у той был чудесный ребёнок, которому она и отдавала всю себя. Лизи обладала необыкновенным талантом забирать всё внимание себе, заставляя полностью забывать проблемы. Это была не по годам умная и развитая девочка. Её глазки смотрели порой так серьёзно, что создавалось впечатление, будто ребёнок понимает всё происходящее и готов помочь и сочувствовать.