Страница 6 из 11
Но непрерывный пятидневный бой измотал личный состав. Потери корпуса оказались значительными: в ротах насчитывалось по 30—100 бойцов (вместо 250), и почти каждая осталась без командного состава{35}.
Соседний 5-й армейский корпус успешно сражался с частями 6-го австро-венгерского, облегчая действия 19-го корпуса. 17-й армейский корпус, отошедший 15 августа к северу после неудачных столкновений с противником, с 16 августа выполнял оборонительные задачи на фронте Добужек — Дутров, приводя в порядок потрепанные части 35-й и 61-й пехотных дивизий и отбивая вражеские атаки.
Но австро-венгерские войска продолжали обходное движение, а помощь 3-й армии левому флангу 5-й запаздывала (отсутствовала оперативная согласованность действий по времени и пространству на стыке двух армий), и тем создавались разрыв и угроза охвата левого фланга 5-й армии. Корпуса 5-й армии понесли большие потери.
18 августа П.А. Плеве принял единственно верное в сложившихся условиях оперативное решение — вывести армию из-под ударов австро-венгерских войск (что не равноценно отходу) в целях перегруппировки для дальнейшего наступления. Он докладывал руководству фронта: «Ввиду значительно выдвинутого относительно 4-й армии положения нашей южной группы корпусов, задержки в наступлении 4-й армии и истощения большими потерями корпусов мною… решено отвести 5-ю армию на одну высоту с 4-й армией с тем, чтобы, укрепившись… перейти в общее наступление одновременно с 4-й армией»{36}.
Принимая непростое решение, П.А. Плеве учел следующие обстоятельства.
1) Между 4-й и 5-й армиями образовался разрыв шириной в 35 км, создавший угрозу прорыва противника на Брест. Так, Павел Адамович доносил командованию фронта: «Мною приняты меры для выяснения сил противника, занявшего Красностав; для защиты в случае надобности Холма находящимися там частями войск, которых, однако, очень мало… Ввиду такой обстановки и настойчивого наступления противника на южную группу корпусов я предполагаю, если Красностав будет занят большими силами и выбить его не удастся, приказать 5-й армии отходить на линию Холм — Владимир-Волынский с целью прикрыть дорогу на Брест»{37}.
2) Положение южной группы корпусов было очень напряженным.
3) Помощь 3-й армии подходила медленно, и тем создавались разрыв и угроза охвата левого фланга 5-й армии.
Маршрут движения на Красностав и Владимир-Волынский был выбран верно. Командарм осуществил грамотный тактический маневр, позволяющий отойти: он собрал армейскую кавалерию (1-я и 5-я Донские казачьи дивизии), которая во взаимодействии с 25-м армейским корпусом отбросила обходящую австрийскую группировку к Замостъю и ликвидировала тем самым угрозу окружения. Удар был нанесен в тыл дивизиям 2-го австро-венгерского корпуса, который вел наступление в обход правого фланга 19-го русского корпуса на Дуб. Внезапная атака внесла панику в австрийские тылы и резервы, русская конная артиллерия открыла огонь по артиллерии противника, обстреливавшей Комаров. В результате этой атаки обе дивизии 2-го австро-венгерского корпуса в панике отошли к Замостью, потеряв 10 орудий{38}. Обходящие же левый фланг 5-й армии силы противника также были отброшены 7-й и Сводной кавалерийскими дивизиями.
А. Белой отмечал: «Как видно из распоряжений ген[ерала] Плеве, он придавал более важное значение обеспечению стыка 19-го и 25-го корпусов, куда последовательно были направлены Сводная кавалерийская, 1-я и 5-я Донские казачьи дивизии, которые в конечном результате и не допустили полного окружения правого фланга 19-го корпуса и обеспечили выход его из тяжелого боя»{39}.
В итоге 5-я армия оторвалась от противника и благополучно отошла на север на 3 перехода, выполнив новую перегруппировку своих корпусов.
Известный военный историк русского зарубежья генерал-лейтенант Н.Н. Головин впоследствии отмечал: такой отход «отнюдь не являлся вынужденным отступлением; это был отрыв от противника, возвращавший сохранившей свою полную боеспособность армии свободу маневра»{40}.
Как свидетельствует Н.Н. Головин: «Насколько переоценивалась Австро-Венгерским Главнокомандованием “победа у Комарова”, свидетельствует следующий факт. Генералу Ауффенбергу было пожаловано Императором Франц Иосифом наименоваться впредь Ауффенберг фон Комаров. Правда, весьма скоро генерал Ауффенберг-Комаров был обвинен в тенденциозном преувеличении в донесениях и отрешен от командования, но в рассматриваемые дни Австро-Венгерское Главнокомандование верило в полной мере его сообщениям. Австрийцы считали, что нужно ожидать полного развала находящихся против нас русских сил… А между тем… XIX русский корпус совместно с 4-й и 5-й Донской каз[ачьей] дивизиями разбивает группу Эрцгерцога Петра (две пех[отные] и одна кав[алерийская] дивизии), пытавшуюся закончить глубокий охват правого фланга главных сил ген[ерала] Плеве, дравшихся на Томашевском поле сражения»{41}. «В предвзятом мышлении Штаба 4-й Австро-Венгерской армии, полученные от своих войсковых начальников донесения об этом отходе русских преломилось в “бегство Плеве”… Если поражение, которое нанесли через несколько дней частям той же Австро-Венгерской Армии “убежавшие” с поля сражения войска генерала Плеве, до сих пор не внушило австрийским историкам сомнения в действительности так ими называемой “Комаровской победы”, то тем менее этого можно было ожидать от непосредственных участников самого сражения. Они хотели верить в свою полную победу и создали себе “картины”, против чего предостерегал полководцев Наполеон»{42}.
Историк называл маршманевр войск Плеве после Томашевского сражения «одним из самых трудных и в то же время самых искусных армейских маневров во всей Истории Мировой Войны»{43}.
Потери армии П.А. Плеве в Томашевском сражении составили менее 30 тыс. человек (в том числе 10 тыс. пленными, в основном, из состава фланговых корпусов), а «победоносных» австро-венгерских войск—40 тыс. человек (половина из них — пленные). Операция на окружение, задуманная и проводимая австро-венгерским командованием, превратилась в тривиальное оттеснение противника, причем полученный результат не оправдывал понесенных потерь. Итог сражения свидетельствует о более грамотном руководстве войсками со стороны командования 5-й русской армии. А самое главное, эти события дали выигрыш времени, в чем огромная заслуга Павла Адамовича.
Галицийская битва представляет собой своеобразный маятник, и первоочередным было то, когда быстрее по времени наступит успех — вследствие ли действий австро-венгров (1-я и 4-я армии) на северном фасе битвы или русских (3-я и 8-я армии) на южном.
Тем временем оперативная обстановка изменилась.
3-я и 8-я русские армии продолжали победоносное наступление, выходили непосредственно на тылы 1-й и 4-й австро-венгерских, грозя им полным разгромом. Ф. Конрад фон Гетцендорф попытался собрать в районе Равы-Русской хоть какие-то силы, чтобы обеспечить тыл 4-й армии М. Ауффенберга. Войска последнего разделились на две группы — «преследования» и «маневренную». Первая, эрцгерцога Иосифа Фердинанда (три пехотные и одна кавалерийская дивизии), изображая основные силы, должна была преследовать 5-ю армию Плеве, вторая (главные силы 4-й армии) двинулась на Львов. Ф. Конрад фон Гетцендорф решил силами 4-й, 3-й и 2-й армий нанести поражение русским 3-й и 8-й, оставив на севере лишь заслон (1-ю армию, группу эрцгерцога Иосифа Фердинанда) против 4-й и 5-й русских.