Галя Ворожеева

Обладая отличными способностями, учился Виктор тем не менее слабовато. Он был неусидчивый, нетерпеливый, неорганизованный, и школа с ее дисциплиной до того ему надоела, что он, после смерти матери, ушел из девятого класса. Отец закатил ему скандал, но Виктор был тверд, он сказал родителю:

— Я не хочу идти в институт. Зачем он мне? Зачем губить на него столько лет? Вот если бы у меня был какой-нибудь редкий дар, тогда был бы смысл киснуть над учебниками. А так мне и девяти классов хватит. Мне просто жить хочется. Понимаешь? Как поется: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно». А чтобы жить, нужен кусок хлеба. Значит, я должен научиться добывать его. Элементарно? Ну, так вот — я буду трактористом. Почему — трактористом? Потому, что мне по душе охота и рыбалка. Значит, мне нужны леса, поля и реки. Тебе это не понять. А где их найти, эти самые леса да реки? В селе. Элементарно? А где работает тракторист? В селе. А еще я в душе вольная птица. Знаешь такое: «Зачем я не сокол, не ворон степной?» Так вот, я и сокол, и ворон, и воробей, и соловей, и не сажайте меня в клетку — все равно улечу.

Говорил он вызывающе-нахально, и поэтому отец заорал на него:

— Там тебе, в колхозе, и место, балбес! А я умываю руки. Тебе — жить, а не мне.

Виктор отлично кончил курсы трактористов, да еще и на шофера выучился. С год он работал на стройке. Однажды, в день смерти матери, который он всегда отмечал в своей памяти, пришел он домой и вдруг увидел, что мачеха вырядилась в оранжевое — любимое матерью — платье. Оно нравилось и Виктору, мать, бывало, становилась в нем такой яркой и молоденькой. И вдруг в нем мачеха! На душе у Виктора стало так муторно, что он на другой день уволился с работы, положил в чемодан это платье жаркого цвета, все материны фотографии и махнул к тетке в совхоз.

Теткой Виктора была учительница Надежда Ивановна.

У тети Нади и у дяди Миши не было своих детей, и поэтому они души не чаяли в нем, Витьке. Еще до школы, в детстве, он часто жил у них. Тогда-то дядя Миша и открыл ему, городскому мальчишке, неведомый мир. Немало потаскал он Витьку по окрестным борам и колкам, не раз они встречали зарю у охотничьего или рыбацкого костра.

Помнит Виктор, как первый раз привел его дядя Миша на берег этой вот реки. Сначала он научил его делать шалаш и разжигать костер. Но самое главное произошло дальше. Дядя Миша дал ему удочку.

— Насаживай червяка!

И вот они замерли, глядя на поплавки. Над еле текущей рекой стояла июльская жара. Зеленые блинчики листьев устлали водную гладь. На каждом из этих блинчиков сверкало по крупной капле. Все замерло, облитое светом и теплом, замерла вода, замерли резные чашечки золотых кувшинок и белоснежных лилий, повисли над ними серебристые стрекозы. Из леса в русло реки вливались потоки теплого воздуха и всякие запахи спелого июля. И вдруг поплавок дрогнул и пошел, пошел косо в сторону.

— Подсекай! — воскликнул дядя Миша. Он, как и Витька, тоже был азартным. Вспотевший от волнения Витька дернул удилище, и над головой его вспыхнуло трепещущее серебро, упало на песок и превратилось в рыбешку. Она, словно обрадовалась, заплясала, запрыгала, пачкаясь о песок. Обалдевший Витька рухнул на нее, придавил грудью, схватил в руки. А рыбка извивалась, билась, точно Витькино сердце. С первой добычей загорается рыбацкая страсть на всю жизнь…

А потом как-то взял его дядя Миша с собой на сенокос. Дядька водил трактор, таскал косилки, а Витька сидел рядом. И вот дядя дал в руки Витьке рычаги. Метров сто Витька вел могучую машину. Переполненный гордостью, он заявил тогда:

— Я трактористом буду!

И ведь стал все-таки.

Тетка с дядей, вообще-то, удивительные люди. Они всегда изумляли Виктора знанием всяких тайн природы. Скучая без детей, они всю силу материнской и отцовской любви перенесли на нее.

Однажды Виктор и дядя Миша шли лугом. Их обдавали сухие, резкие запахи жаркого лета. В поникшей от солнечного пекла траве вовсю трещали кузнечики. Они так и сыпались из-под ног, ударялись о Витькины голые икры. Стоял июль — макушка лета, как выразился дядя Миша. Месяц великой тишины. Войдешь в лес — молчи, не пугай в гнездах птиц, а в норах — зверушек.

— Какие ты цветы и травы знаешь? — вдруг спросил дядя Миша.

А Витька и не знал, какая трава есть на земле. Вся она была одинаковой для него — трава и трава, только и всего. И как цветы называются — не знал. Ромашки да васильки — вот и все, что ему было ведомо.

Усмехнулся дядя Миша, заговорил не торопясь, и ожил для Витьки луг, и появились для него донник с белыми и желтыми цветами, и розовый клевер, и заячья капуста, и кукушкин лен, и лиловый медонос кипрей, и молочай, и зонтики дягиля, и медовая травка, и душистый колосок, и фиолетовые кисти мышиного горошка, и главная врачебная трава, исцеляющая от девяноста девяти болезней, золотистый зверобой…

Чему только не научил Витьку дядя Миша, великий знаток лугов, леса, зверья, птиц и рыб!

— Чтобы тебе не заблудиться в лесу, узнай секреты живых компасов, — поучал дядька. — Вот ты, предположим, сбился с пути. Не паникуй! А сразу ищи ягодную поляну. Ягода скажет тебе, где юг, а где север. Земляника, голубика, брусника прежде всего вызревают на солнечной, южной стороне. Понял? А то можешь спросить у муравьев — где твоя деревня.

— Как это? — удивился Витька.

— А очень просто. Муравейники всегда располагаются у дерева и обязательно с южной стороны. И еще запомни: южная сторона у муравейника отлогая, а северная — крутая.

Витька слушал все это, как сказку.

А тетя Надя — та была мастерицей по сбору ягод и грибов.

Щедрый август был ее месяцем. На всю жизнь запомнил Витька эти тети-Надины августы.

Август — месяц грибов.

— Облака цепляются за лес — можно идти за грибами, — говорила тетя Надя. Они вставали до рассвета и солнышко встречали уже в лесу. Эх, и красота же эти рыжики, грузди, маслята, волнушки, мокрые от росы, с хвоинками, прилипшими к шляпкам. На рассвете они почему-то особенно крепкие, тугие, холодные и чистые. Витька даже вопить начинал от восторга, когда натыкался на осанистого царя грибов — на белый гриб-боровик.

— Тихо. Не голоси, — останавливала его тетя Надя, — а то все грибы разбегутся, попрячутся.

И Витька в это верил, хоть и знал, что тетя Надя шутит.

Она всегда приносила полную корзину, и соседки говорили, что у нее легкая рука. А на самом деле просто тетя Надя знала все грибные секреты.

— Цветок — сын солнца, а гриб — дитя тени, — внушала она Витьке. — Поэтому к любому дереву подходи с северной стороны, грибы — там, Особенно в сухое лето. А если зарядят дожди, иди на поляны и опушки, где больше солнца и тепла, август грибы туда сыпанет. Грибы — ребята привередливые. Боровик, например, не любит чащобу, но и редколесье не жалует. Он любит просеки, опушки, неглубокие овражки, ложбинки, лесные дороги. Желтые маслята дружат с лиственницей, коричневые маслята — с молоденьким ельником, красноголовые подосиновики — конечно, с осинником.

Проникнувшись этими премудростями грибников, Витька устремлялся в лес. Его охватывал азарт, — один гриб срезает, а глазами уже ищет, нет ли рядом еще гриба. А тетя Надя все рассказывает или показывает что-нибудь интересное…

Обогатили его тетка с дядей, да еще как! Если бы их не оказалось в его жизни, совсем другой Виктор жил бы на белом свете.

Все это припомнилось сейчас у костра.

Эх! Вот так проваляется он весь день, будет пить чай, покуривать, читать Новикова-Прибоя о морях и океанах, смотреть на облака, на зеленый дым распускающихся берез, пересвистываться с птицами, сладко вздремнет, а вечерком сядет на трактор и — будьте здоровы! На хлеб да на щи он как-нибудь заработает…

Виктор полез в рюкзак за книгой и вдруг увидел синий дымок над кустами. А, черт возьми, кого это принесло сюда?! Он в досаде вскочил. Ему хотелось сегодня побыть одному, подумать о своем будущем и что-то окончательно решить. А если сейчас кто-нибудь заявится из ребят, то ничего не получится — будет один треп, и не отдохнешь даже.