Страница 22 из 24
Уорвик выхватил меч, слабо мерцавший в бледном свете дождливого дня.
– Англия и Йорк! – вскричал он и ринулся в самую гущу врагов.
Он был прирожденным бойцом. Его меч обрушивался на латы противников с сокрушительной силой, и двое из них, не выдержав натиска, почти сразу рухнули на землю. Эдмунд, несмотря на ранение, кинулся к нему на подмогу. Ричард с тремя рыцарями также выхватили мечи. Забрала их шлемов заливали струи дождя, но они наседали и вскоре оказались в глубокой арке ворот у моста. Ричард видел, как пали двое рыцарей Йорка. Но и противники несли потери. Теперь их оставалось семеро против троих.
Уорвик одной рукой правил конем, другой отражал и наносил удары. Наконец, свалив еще одного ланкастерца, он вырвался на мост, увлекая за собой почти висевшего в седле Эдмунда. Ричард и последний из рыцарей оказались в окружении. Неожиданно рыцарь, отшвырнув меч, навалился разом на двух противников. Между воинами королевы образовался просвет.
– Скачите, ваша светлость! – отчаянно крикнул он Ричарду и захрипел, ибо сразу несколько копий пронзило его.
Ричард дал шпоры коню. Но поздно – кто-то успел на ходу подрезать сухожилия его лошади, и он рухнул вместе с конем на землю.
Не передать всего ужаса, который он испытал тогда. Позор, плен, гибель!..
Однако, заметив, что младший брат упал, Эдмунд вырвал повод своей лошади из руки Уорвика и с криком понесся назад, сшибаясь с воинами Алой Розы. Поступок был таким нелепым, что те растерялись и на миг оцепенели.
– Ричард! – звал Эдмунд, свешиваясь с седла и протягивая брату руки.
Ричард уцепился за него. Но раненый брат был слаб, а Ричард в свои четырнадцать достаточно силен. Он вцепился в истекающего кровью брата, повис на нем и рывком выдернул из седла. Эдмунд упал. Ричард тотчас переступил через него и, прыгнув на коня, галопом понесся прочь. Эдмунд остался у врагов.
Дождь все неистовствовал. Ричард мчался по мокрому полю, еще не понимая, что с ним происходит, и, лишь завидев впереди шатры лагеря Белой Розы, немного успокоился.
Остановив коня, он снял шлем. Холодная вода остудила голову, но его тут же вновь обдало жаром. Да, у него не было выбора. Вернее, был: либо он, либо Эдмунд. Однако то, что он сделал… Тогда, на Сендельском мосту, он не думал о чести. Ему только хотелось спастись. Но теперь у Ричарда внезапно пересохли губы.
– Господь всемогущий, ради милосердия! – простонал он. Позор, несмываемый позор! Если станет известно, что произошло, он обречен влачить жизнь изгоя… В лучшем случае в него будут тыкать пальцами и зубоскалить, в худшем – забросают камнями. Герб Йорков навеки опозорен, а его имя станет нарицательным для труса и подлеца.
Ричард поднял глаза на шатер отца. Гнев великого Йорка будет страшен. Ричард в оцепенении не трогался с места. Его конь нетерпеливо переступал с ноги на ногу и мотал мокрой гривой, отфыркиваясь. Наконец что-то заставило Ричарда оглянуться.
Через поле шагом ехал Уорвик. Его белый конь был до седла забрызган грязью. Ричард с ужасом глядел на графа. Но если Уорвик будет молчать?.. Кто может узнать? О солдатах Маргариты он сейчас не думал. Кто станет их слушать? Но Уорвик! Одно его слово – и все кончено.
Ричард машинально провел рукой по луке седла, нащупывая арбалет. Если сейчас он убьет Уорвика, никто не узнает о его позоре. Однако ни стрел, ни арбалета при нем не было. Это же конь Эдмунда! Тогда, вконец отчаявшись, Ричард соскочил с коня и пешком двинулся навстречу Уорвику.
– Сэр Ричард Невиль! – окликнул он графа.
Уорвик даже не глянул в его сторону. Он попытался объехать Ричарда, но тот перехватил его лошадь под уздцы.
Сейчас, по прошествии многих лет, Ричарда по-прежнему жег стыд при одном воспоминании о том, как он тогда унижался перед Уорвиком, как молил, как ползал на коленях в грязи, обнимая ноги графа в стременах. Но тогда он думал только об одном – любой ценой заставить графа молчать.
Уорвик, поначалу не желавший даже слушать его, наконец промолвил:
– Встань, Ричард! Тошно смотреть, как ты, словно червь, извиваешься по земле. Я не стану говорить о твоем бесчестии, даю слово. Но не думай, что твои стенания тронули меня. Нет. В моих глазах отныне ты полное ничтожество, трусливый раб, лживо назвавшийся рыцарем. Но я буду молчать, потому что служу дому Йорков и не желаю, чтобы на солнце их герба[30] лежало такое пятно… К тому же твой отец и братья достойные воины, они не должны пострадать из-за тебя.
Потом он пришпорил коня и проскакал мимо Ричарда, обдав его грязью.
С тех пор они не обменялись ни словом. Уорвик сдержал клятву, и о событиях на Сендельском мосту никто не узнал. Правда, доносились какие-то слухи из городских низов, но Ричард, разведав, что их распускает один из уцелевших в той схватке воинов Маргариты, послал разыскать его и уничтожить.
После этого водворилась тишина. Однако стоило появиться при дворе Уорвику, как всегда уверенный в себе Ричард сникал. Когда же Невиль превратился во врага Йорков, Ричард впервые вздохнул с облегчением, а вскоре мысль о том, что с помощью Анны он сможет подчинить себе Уорвика, начала кружить ему голову. Но оказалось, что Анна знает все, а значит, держит его в руках…
Ричард встрепенулся, когда в дверь постучали. На пороге стоял Джон Дайтон.
– Милорд, я только что из женского монастыря. Настоятельница сообщила, что Анну Невиль никто не может найти.
– Что?!
Ричард вцепился Дайтону в воротник и наклонил его к себе.
– Иди, Джон, иди и поставь весь монастырь с ног на голову! Возьми людей, если понадобится. Но учти – Анна должна быть здесь. Найди ее, даже если она прячется под юбкой аббатисы.
Вскоре прибежал и запыхавшийся Ингильрам.
– Ваша светлость! Милорд!.. Взгляните, что творят ваши люди! Они ворвались в женскую обитель и до смерти напугали монахинь. Мать Бриджит в ярости и грозит пожаловаться королю на бесцеремонное вторжение.
Ричард только скривил рот.
– Аббатиса Бриджит сама вынудила меня к этому, не подчинившись приказу. Я намерен увезти девицу Невиль, и никто не помешает мне в этом!
– Но, ваша светлость, она и в самом деле не может найти леди Анну!
Ричард с усмешкой взглянул на аббата:
– Бог мой, неужели вы считаете, что воспитанница могла улетучиться из обители in fimo[31]?
Ингильрам горестно хлопнул себя по бедрам и вышел. Ричард спокойно велел готовиться к отъезду. Однако время шло, но поиски не дали результатов. Герцогу пришлось отужинать в аббатстве, отстоять вечернюю мессу. Несколько раз прибегал Дайтон, прося указаний, появлялись отец Ингильрам и аббатиса.
Стемнело. Ричард приказал принести свечи и грустно усмехнулся. С отчетливой ясностью он понял, что проиграл. Анна Невиль действительно исчезла.
5
Досточтимый Ингильрам
В первый понедельник после дня Святого Патрика[32] на город Йорк средь бела дня опустился густой белый туман. В десяти шагах уже ничего нельзя было разглядеть, а сырость так и пронизывала насквозь. Редкие прохожие, поплотнее кутаясь в плащи, спешили укрыться у разогретых камельков, и улицы опустели.
В обширном дворе епископского дворца, облокотясь на метлу, стоял худой монах. Вглядываясь в сгустившийся туман, он раздумывал: стоит ли мести двор, если все равно не разглядеть, чист он или грязен. Приближающийся перезвон бубенцов заставил его прервать размышления. Прямо на него из тумана выплыл паланкин с золоченым передком, запряженный парой мулов. Несколько мгновений монах, разинув рот, созерцал, как из него, опираясь на плечи слуг, неуклюже выбирался аббат Ингильрам. Монах оставил метлу и со всех ног бросился сообщать о прибытии гостя.
Ступив на твердую землю, Ингильрам тщательнее задернул кожаные занавески паланкина, видимо затем, чтобы сырость не проникла внутрь, и украдкой оглянулся. К нему уже спешил управляющий епископа. Ингильрам шагнул ему навстречу.
30
В гербе Йорков было изображено солнце в зените.
31
Как дым (лат.).
32
18 марта.