Страница 11 из 31
Накануне отъезда Русанов возвратился в гостиницу поздно вечером. Из ресторана доносилась музыка. Почему бы не зайти и не послушать? Заняв у окна свободный столик, Русанов спросил бутылку лимонада. Слушая вальс Штрауса, он рассеянно оглядывал посетителей… Неподалеку от него мелькнуло что-то зеленое. Всмотрелся. Опять они! За соседним столиком. Субъект смотрел в окно, а его спутница в зеленом, затаенно улыбаясь, щурила ласковые карие глаза на Русанова.
Оркестр заиграл румбу. Надоевший Русанову субъект пригласил свою спутницу на танец, и они поднялись, оставив на столике зеленую сумку.
В это время Русанову подали лимонад. Напиток показался ему на редкость приятным. Наблюдая за танцующими, за пестротой и причудливыми сочетаниями красок. Русанов вдруг почувствовал тошноту. Поднялся, но тут же потерял устойчивость; столики, музыканты — всё плавно перевернулось и, свертываясь гигантским штопором, исчезло.
Русанов очнулся, ощущая ноющую боль во всем теле и шум в голове. Он лежал в какой-то мрачной каморке на железной, жесткой койке. Против него на стуле сидел средних лет человек в белом халате и держал его за руку, видимо, нащупывая пульс.
— Ну, слава богу! — сказал незнакомец с облегчением.
Он объявил себя врачом и сказал, что Русанов впал в глубокий, опасный обморок. Это случилось вчера вечером в ресторане. Сейчас он находится в полицейском участке…
— В участке? — с удивлением переспросил Русанов.
Врач несколько смущенно ответил, что после каждого серьезного происшествия здесь принято приглашать в полицию.
Возможно, доктор сказал бы еще кое-что, но в эту минуту вошел мужчина в сером костюме, полный, румяный.
— Как чувствуете себя, наш гость? — спросил он.
— Удовлетворительно, господин начальник, — учтиво ответил доктор.
— Если я задам несколько вопросов, это не повредит его здоровью?
— Я совершенно здоров, — отозвался Русанов, поднимаясь с койки. — Можно узнать, почему я попал сюда?
— Я думаю, господин Руссо, состояние вашего здоровья позволит нам отпустить доктора?
Когда доктор откланялся, начальник полиции заговорил. Он отказывается верить, чтобы такой приятный молодой человек, да еще с таким благозвучным именем, способен был на преступление. Очевидно, здесь недоразумение. Дело в том, что вчера вечером в ресторане у молодой, весьма обаятельной особы, супруги одного почтенного господина, похитили сумочку. Сумочка, конечно, сама по себе ценность небольшая, но в ней находились драгоценности. Вором дама считает… его, Руссо…
Русанов вздрогнул: что за фокусы!
Начальник несколько раз прошелся по камере, потом остановился против Русанова и, взяв его за руку, вкрадчиво проговорил:
— Я тоже был молод, горяч и, если хотите, опрометчив. Всё же не до такой степени, как вы, молодой человек. Напрасно вы так нагрубили и ему и, особенно, ей. Это, конечно, не признак вашей правоты. А потом, ваш обморок… Как его объяснить? Возможно, это была симуляция…
— Как вы смеете?!
— Спокойно, молодой человек, спокойно! — повысил голос начальник полиции и, почти толкнув Русанова на койку, вышел из камеры.
У Русанова сжалось сердце: он вспомнил, что с ним нет документов, оставил их в гостинице, когда переодевался.
Через полчаса начальник полиции вернулся. Он казался недовольным, но речь свою повел в прежнем благожелательном тоне.
Конечно, ничего не стоит погубить неопытного юношу: ведь обстоятельства сложились для него весьма неблагоприятно, факт хищения сумки неоспорим!
Однако он, начальник, не просто блюститель порядка и закона, он еще и человек! И вот совесть подсказывает ему, что перед ним невинный. Если бы подозреваемый господин Руссо похитил ценности, то они либо были бы обнаружены у него при обыске, либо возникло бы предположение, что господин Руссо успел передать украденное соучастникам. Но полицией установлено, что он ни кем не общался. Следовательно, вынос и передача ценностей другим — исключаются. Таким образом, обвинение его в воровстве, безусловно, отпадает. Вывод: драгоценности похитил кто-то другой. И он, начальник, дал уже задание поймать действительного преступника. Господина же Руссо он готов отпустить немедленно. Вот и всё.
Русанов повеселел. Стало быть, неприятная история закончилась благополучно. А всё же остается непонятным — с какой целью его оклеветали и доставили в полицию? И откуда здесь узнали про «Руссо»?
— О, святая наивность! — засмеялся начальник. — Я рад, очень рад, что не ошибся. Молоды вы еще, господин Руссо. Отвечаю на ваши вопросы: первое — о клевете. Это не клевета. Люди, потеряв ценности, хотят их вернуть. Надо понять их отчаяние. Второе — о вашем имени. Вы напрасно хотите отказаться от него. Правда, у вас нет документов и я лишен возможности проверить. Однако у вас сохранилось неотправленное письмо невесте, где вы подписались: «Жан-Жак Руссо»… Не надо, не возражайте, не оправдывайтесь. На этом мы с вами пока и закончим нашу беседу. В своем сердце я сохраню вас надолго. Объявляю вас свободным. Во дворе ждет машина.
Когда Русанов вышел, начальник сказал внушительно:
— В интересах дела об этом недоразумении забудьте. Разболтаете — навредите себе и… мне. Учтите, что я подошел к вам по-отечески чутко и только в ваших интересах.
Затем крепко пожал Русанову руку и пожелал ему благополучно вернуться в свою страну.
3
Русанов оставил полицейский участок, подумав о том, что всё же с ним обошлись вежливо. Возможно, кто-то другой и затевал провокацию, но не вышло, помешали. Теперь ему уже ничего не сделают — через два часа отходит поезд.
Из гостиницы он отправился на вокзал. За несколько минут до отправления поезда Русанов посмотрел в вагонное окно и… побледнел: на перроне стояла женщина в зеленом, с зеленой сумкой. Стало быть, с сумкой всё в порядке. Но где же муж дамы и зачем она здесь?
Заметив Русанова, женщина, не меняя позы, улыбнулась ему. А когда поезд тронулся, подняла зеленую сумку, погрозила его куда-то в сторону и послала удаляющемуся Русанову воздушный поцелуй.
— Тэк-с, тэк-с! — многозначительно загремел за спиной Русанова густой бас. Это был Грачев, инженер из группы Русанова, весельчак и балагур, с рыжими веснушками на белом круглом лице.
— А хороша, — продолжал шутливо Грачев, — хороша! Теперь понятно, почему твоя личность увиливала последние дни от нашей компании. Тэк-с, тэк-с!
— Оставь меня в покое! — вспылил Русанов.
— А ты не злись, медведь! — не успокаивался добродушный Грачев. — Я, конечно, понимаю тебя: с собой ее не возьмешь. Сюда мы тоже вряд ли снова попадем. И будешь ты только вспоминать зеленые глаза, зеленое платье, воздушные, а может и не воздушные поцелуи.
— Ладно, ладно, — сказал Русанов и растянулся на полке.
Появление на вокзале дамочки в зеленом встревожило его. А что если она провожала мужа? Не едет ли он в этом поезде, где-нибудь в соседнем купе? Ведь достаточно ему сбрить бородку и переодеться, и Русанов его не узнает.
Но зачем всё это нужно и, главное, кому? Если провокация в ресторане была бесцельной, к чему тогда ее затевали, зачем потащили его в полицию? Чем объяснить, в конце концов, великодушие полицейского? А что значит: «На этом мы с вами пока и закончим беседу?». К чему это «пока»? Или: «В своем сердце я сохраню вас надолго, господин Руссо»… И что он привязался к этой кличке, к этому «Руссо»?
Может быть, посоветоваться с товарищами? Но откуда знать, как товарищи поймут его! Нет, нет, он не враг себе. Он ничего не сделал плохого, за что можно краснеть.
Уже в самом конце пути Русанов попросил Грачева забыть об улыбке «зеленой куклы».
— Странный ты, Иван, — ответил Грачев, — с тобой и пошутить нельзя. Можно подумать, влюбился в эту зеленую даму… Ладно, ладно, никому не скажу о ней ни слова.
4
Прошло несколько лет. Русанов защитил докторскую диссертацию. Новатор в науке, он становился всё более популярным. О его работе много писали.