Самоидентификация

- Го-осподи-и!

Она верующая. Носит крестик и иконку на цепочке. Трахается с пятнадцати лет. Пила и курила в хлам с шестнадцати до двадцати трех. Потом была укрощена. Верует и молится. В основном – когда ведет мою машину и паркуется около магазина.

- Я скоро.

Прихожая. Полумрак. Куртка. Рывки. Щелчки замков. Влажный воздух.

- Мне кажется, ты слишком напряжен из-за всего этого.

- Да брось. Неужто тебя когда-то интересовало, что я, на самом деле, чувствую?

Я начал не лучшим образом. Ненавижу этот расклад. Сажусь в машину. Хочу пристегнуться и погнать, как шизанутый. Передумываю. Не пристегиваюсь. Ненавижу, когда все ровно, когда вкладываешь силы и средства в то, чтобы так и продолжалось, а потом одной фразой перечеркиваешь все это начинание. Наверное, с глупыми истеричными особами так всегда. Что мне в ней нравится? Выезжаю на Пулковское, потому что мне не хочется ехать до какого-нибудь мелкого магазинчика, и я готов прочесать дорогу до «ОКЕЯ», а если он уже закрыт – и до «Ленты» за «Пулково-3». Не хочу смотреть на время. Ночь. Вечер. Уход от действительности. Хочу верить, что такой выход помогает, но на самом деле, когда ведешь машину, не расслабляешься, потому что не хочешь поймать встречку или оказаться за отбойником в глупом положении. Когда идешь по двору, озираешься, как бы не стать мишенью какого-нибудь гопника из старых местных кварталов или промзоны. Впрочем, такового здесь мало. Ну, в итоге, расслабиться не выходит, и возвращаешься примерно с тем же грузом, с каким уходил. И я все равно пытаюсь что-то выветрить. Провентилировать мозг. Чем-то это помогает. Не знаю точно.

Еще в течении пятнадцати минут будут продавать алкоголь. Меня это, безусловно, радует. Беру необходимое. Прохожу мимо отдела с салфетками. Вряд ли они понадобятся. Мне кажется.

Пора обратно. Сижу недолго с выключенным зажиганием. Завожусь.

Тыкаю в кнопки магнитолы. Перелистываю треки на воткнутом в порт носителе. Все не устраивает. Мотаю несколько дорожек вперед. Бесят. Трек без названия после перемотки на сколько-то секунд вперед встречает меня мотивом, который мне оказывается чертовски близок и очаровывает.

«Plain talking…Take us so far…»

Резко выворачиваю руль влево, поддаю газу. Моя «ауди А8» вылетает с парковки, и тот факт, что слева в меня едва не вписался красный «гетц», и что тетка в нем со всей злости бьет по жалкому и неуместному клаксону, меня даже забавляет. Я взял бутылку апельсиновой «тропиканы» и бутылку совсем не фруктового «джек дэниелс». Причины, подвигнувшие меня на это, довольно сложны, и я предпочитаю не давать логического объяснения даже себе самому. Бессмысленно. Меня бесит, когда я все порчу, хотя, на самом деле, все портит эта…

Странная, стоячая погода. Дождь пропал. Снег еще не слишком близок. Мне одиноко. Ядовитость воздуха слишком разительна. Я знаю, что я – городской житель, и что, с учетом экологического состояния и моих привычек, мне не грозит разменять и полтинник. Скорее всего. Я парюсь? Вряд ли. Закуриваю легкий «парламент». Мерзкий и безвкусный, но зато отвлекающий от многого, от чего хочется отвлечься.

Стою перед подъездом. Докуриваю. Вокруг пусто. Будто все вымерло. Две унылые безликие машины, кажется, едущие без водителей, заезжают через нервно поднимающийся и опускающийся шлагбаум и взбираются наверх, на паркинг. Вокруг пусто. Внутри не сильно лучше.

- Мне уйти?

Плачет, начала собирать сумку. Не лучший вариант. Теперь надо действовать. Отставляю пока бутылки на столик в комнате. Прикидываю, насколько опустошена будет емкость с «дэниелсом» к исходу вечера.

- Может, тебе лучше приезжать ко мне. Или вообще нам…

Рыдает.

- Ну-ну, детка, - осторожно подхожу, опасаясь стать жертвой резкого тычка в лоб; обнимаю. – Не говори глупостей. Ты сильно расстроилась, перенервничала. Не надо. Прости. Я не хотел…

- Не надо. Не надо… - утыкается в плечо и рыдает.

Продолжительные аплодисменты. Браво, бис. Бутылка, мне кажется, иссякнет. Дальше – совместный душ, постель. Смешиваю «дэниелса» и «тропикану». Лена, уже смывшая следы слез, морщится, разбавляя свой стакан виски кока-колой. Конечно, мое сочетание говорит о моей неуравновешенности. Я долбанный извращенец. Я могу трахать свою девушку во время месячных. Я могу пить виски с апельсиновым соком. Могу смотреть попеременно шоу Урганта и политические дебаты и ржать одинаково над обеими. Мне нравится.

Полбутылки пропало без вести.

Эти типичные «мне уйти?», «я устала», «нам пора расстаться» меня уже не трогают. Либо я перерос привычку переживать по поводу доли правды, либо мне стало плевать на реальный результат, потому что я все равно сделаю все по-своему, и ей придется принять это. Это все перестает действовать ровно тогда, когда ловишь себя на мысли, что сможешь пережить уход. По-настоящему, не сгоряча.

- Блин, меня немного парит эта задержка в прошлом месяце. Говорят, можно забеременеть, даже если в тебя не попало.

«Говорят» - заявляет она. То есть, пишут. Она сидит с «макбуком» на нашей немаленькой кровати из IKEA, а я, с выпирающим из трусов полустоячим членом и стаканом виски наперевес, полулежу с другого края. Она читает эти сраные женские форумы, и от этого можно серьезно сдвинуться. Слабоумные страшные бабищи – все как одна – молодые и красивые перспективные девушки, - обсуждают, как можно, а как нельзя трахаться и насколько велик риск залететь от непорочного зачатия. Как ни странно, я всю жизнь полагал, что заставить женщину забеременеть можно только влив в нее свою сперму и не дав ей вытечь. По крайней мере, моя личная практика показала, что избегать этого достаточно. Иногда у меня появляются подозрения, что все эти рассказы типа «забеременела от семенной жидкости, которая выделяется вместе со смазкой, причем насквозь через три презерватива», как-то так по-тихому вуалируют залеты от друзей, соседей, а то и родственников, но уж точно не доказывают, что эякуляция в рот может стать причиной появлений двойни. Потом я понимаю, что мне это вообще неинтересно, и подозрения эти стираются. И я отставляю стакан и перекатываюсь к Лене и кладу ей руку на колено, а затем быстро поднимаюсь к бедрам.

- Ну Ди-им…

Ноет, улыбается, сжав губы, но не отставляет «макбук», делая вид, что там что-то интересное, хотя там всего лишь ее лохматая подружка с неадекватным взглядом и послужным списком длиной отсюда до Калифорнии, что-то там пишет ей на «вконтакте».

Ласкаю ее грудь – в меру пышную, немного обвисающую без лифчика, но самую малость, да и то – на это обращаю внимание только я, потому что мне всегда все не так. Запускаю руку в трусики, которые она зачем-то надела после душа, хотя знала, что я там появлюсь.

- Блин, Дима, - стонет, когда послюнявленный палец нажимает ей прямо на клитор. – Подожди.

Отстраняется, причем вполне серьезно. Откладывает на столик «макбук». Встает, уперев руки в боки.

- Не хочу. Правда, что-то не то. В последние дни не так. Давай, сделаем маленький перерыв. Пожалуйста.

- Это из-за последних разговоров? – опираюсь на локоть.

Мне не то, чтобы интересно, почему мне не дадут, но спросить следует.

- Нет. Я как-то… - теряется, потому что «The Thrust Is Out There», но явно не у нее в голове. – В общем, давай спать. Я устала. Правда.

Пожимаю плечами. Откидываюсь на кровать. Два дня назад я уломал ее с грехом пополам сделать минет, и то большую часть времени она тупо, без эмоций дергала мой член, будто это ручной блендер. Вчера я и сам был уставшим донельзя, а потому ее нежелание даже быть обнятой и поцелованной перед сном списал на бешеный ритм жизни и «бла-бла-бла, все такое». Сегодня уже не хочу даже уговаривать. Я не садист и не смог бы изнасиловать ее, даже не имей секса неделю или две. Скорее, я трахнул бы другую. Или нет, потому что действительно сильно привык к той, которую обозначил как свою любимую. Технически, возможно многое. На практике факторов всегда оказывается больше, чем рассчитывалось. Это как с ремонтом старой машины, когда окончательную сумму надо рассчитывать в три раза больше, чем первоначальную.