Самоидентификация

- Залазьте! – объявляет с серьезным видом открывающий дверь и тут же ускользающий внутрь Жора.

В машине меня впихивают на свободное место, а Слава сам обрушивается куда-то назад, где, я надеюсь, тоже было припасено свободное место. Все молчат.

- Че так быстро-то? Я соскучиться не успел, - бурчу.

- Таксопарк полон бюрократов, - выговаривает Пашка, старательно имитируя трезвость.

- У нас хоть водила-то трезвый? – интересуюсь.

- Как стеклышко, - раздается голос с переднего пассажирского места.

В любом случае, думаю я, перегар в салоне настолько силен, что опьянел бы даже «сухой» в ноль. Когда кого-то здесь всерьез беспокоили менты в пределах города? Вот только, если я не ошибаюсь…

- Мы куда едем-то?

- Неуместный вопрос, - широко улыбаясь, выдает Пашка.

- Клуб на окраине, - спокойно отвечает Жора. – Надо догнаться, да и ты какой-то зеленый, уставший.

- Ага, - киваю, глядя вперед, на дорогу, которая становится все более безлюдной.

- Вот и отдохнешь, - завершает объяснение Жора и отворачивается, чтобы уставиться в украшенное трещиной маленькое пассажирское окно.

- Когда я на это подписался… - то ли спрашиваю, то ли начинаю что-то утверждать.

Никто не реагирует. Через несколько минут дорога освещается только ближним светом фар микроавтобуса. Насколько я понимаю, мы едем в область – здесь это понятие довольно сильно размыто, но в целом, насколько мне известно, область – это ад местного масштаба, запустение и связь с несколькими деревнями, жители которых мне никогда не казались и отдаленно дружелюбными. Впрочем, городские мне сейчас тоже таковыми не кажутся.

В салоне – Жора, Пашка, Слава, Толик, кто-то спереди и еще трое знакомых мне парней, которые, впрочем, не играли в моей жизни никакой роли. И в этой компании я еду куда-то в область. В какой-то клуб, от которого не приходится ждать ничего путного.

- А почему не в городе?

- В тараканнике «праздника»? – усмехается Жора.

- Да я почем знаю. А что там?

- В «празднике»?

- Ну.

- Хлам. Наркоманки. Алкаши. Человеческое мясо. Киркоров и Добрынин с Пугачевой для танцев.

- В ремиксах?

- Ну да. А толку-то? – смеется Пашка. – Странный ты, Дим.

- Я? Я в норме, - немного пугаюсь формулировки.

- Для городского, - бормочет из-за моей спины Толик.

- А кто тут деревенский? Кто из деревни? – я пытаюсь обернуться назад, но Жора меня одергивает.

- Расслабься, - качает головой. – Не надо.

- Ну, ты же у нас из настоящего города, - не унимается Толик.

- Блядь, а тут что, игрушечный? – оборачиваюсь, вопреки попыткам Жоры снова меня удержать. – В чем проблема вообще?

- Ни в чем! – громко объявляет заросший щетиной Гриша Тимчук, и его голос и массивная фигура перекрывают попытки тщедушного Толика что-то ответить. – Успокоились оба.

Я мотаю головой и сажусь обратно, упираясь взглядом в лобовое, в котором проявляются какие-то признаки искусственного света вдалеке. Если Толика обидел мой первый визит, он мог бы так и сказать. Тут что-то другое. Что-то его зацепило. Годы на зоне. Что-то было не так. Да, у него все было не так. Никто не поднимет тему и даже не намекнет ему на его недостатки. А его все равно все парит. Комплексы. Возможно, неприятное общение с сокамерниками. Не знаю, что там у них происходит. Мало ли.

Мы переезжаем через маленький мост и даже в скудном рассеянном свете четырех фонарей, попарно обозначающих его начало и конец, можно успеть увидеть, насколько грязная вода течет в этой тонкой речушке, что проходит, как мне всегда казалось, совсем рядом с городом. Тьма снова сгущается, и только вдалеке виднеются все те же огни каких-то низких зданий. Все вокруг полно ощущения мертвенности и тлена. В последний раз нечто схожее меня посещало, когда я проезжал мимо станции метро «Проспект Большевиков». Серая каменная фигура станции, кажущаяся обшарпанной и убогой и грубый, словно бы обтесанный напильником, ее верхний край и птицы, сидящие на проводе, отходящем от станции, резко вбросили меня в некое подобие секундной депрессии и едва не заставили врезаться в стоящую впереди маршрутку.

В ближнем свете фар мелькает бесформенная фигура какого-то здания, и я интересуюсь, знает ли кто-то, что это за дом.

- Лачуга съемная. Использовали для пьянок. Двухэтажная. Но сильно поношенная. Там пьянь одна как-то собралась. Взяли ключи, сняли пару телок, - рассказывает Пашка. – Потом уснули, а газ, который из маленького баллона шел, не выключили. Кухню сразу разнесло, кое-кто выбраться не успел. Кого-то вытащили.

- А хозяин что на это?

- Заплатили ему что-то. Ментам дали, чтобы не развели вонь. Ну, никто ведь не сдох – кто не успел выбежать, обгорел до неузнаваемости. И все. Потом залили водой и огнетушителями из машин, но, конечно, остались одни огрызки, - Пашка рассказывает монотонно, всматриваясь в лобовое и разглядывая приближающееся здание ночного клуба.

- А ты-то откуда все знаешь? – интересуюсь.

- Меня оттуда выносили, - пожимает плечами.

До момента, когда водитель паркует микроавтобус рядом с клубом, царит тишина.

- Сюда приезжают люди из окрестностей, чтобы спокойно и прилично отдохнуть, - Жора словно бы отвечает на мой немой вопрос. – По меркам большого города, может, и говно полное. Но по местным – рай.

Жора удивительно тонко ловит тот акцент, который я сам хотел бы поставить. Он первым подходит к стоящему на входе верзиле в дешевом классическом костюме с галстуком, о чем-то говорит, и когда верзила задает встречный вопрос, слышит ответ и кивает, удовлетворившись им, Жора махает нам рукой. Верзила и его помощник – мужичок поменьше, но в таком же костюме – внимательно проверяют наши карманы, проводят по ногам. Само помещение, наличие фейс-контроля и хоть какой-то оформленный паркинг кажутся оазисом среди пустыни. Я не имел понятия о том, что здесь когда-то планировалось строить нечто подобное, и я спрашиваю у Жоры, как давно здесь стоит этот клуб.

- Года три. Один приезжий построил. Точнее – выкупил бывшее здание одной областной школы, которую закрыли хер знает, сколько лет назад. Сделал из него вот это, - Жора проводит рукой по воздуху, заставляя меня оценить масштаб шумного танцпола, барной зоны и удивительно грамотно расположенных зон отдыха с массивными темно-синими кожаными креслами и диванами.

- В тот лаундж, - кивает Жора, несказанно удивляя меня.

Вид у него, когда он произносит само это слово – столь контрастное для наших провинциальных краев, - деловитый и высокомерный. Не знаю, откуда он набрался этих мелочей. Улыбаюсь.

- Я потанцую пока что, - Пашка наклоняется и кричит, потому что в играющей композиции высокочастотная яма, и не слышно даже самого себя.

Яма заканчивается, и на зал резко падает тупой линейный отбой с разреженным тонким басом. Я ухожу с Жорой и еще одним пареньком в лаундж, остальные присоединяются к Пашке и уходят на танцпол и к бару.

- Че пьем? – Жора падает в кресло, вид у него немного замотанный, и мне хотелось бы знать, что и как он тут организовал, но я не хочу спрашивать.

- Я бы взял гранатовый сок, - улыбаюсь. – С водкой.

- Сурово, - ухмыляется Жора и подает знак грудастой официантке с широкими бедрами, которая жестом просит подождать немного. – А тебе? – обращается к нашему спутнику, Вите Козлову.

- Водку со льдом… с мясом… с соком… - нестройно отвечает Витя и откидывается в кресле, закрыв глаза.

- Может, ему хватит? – улыбаюсь я.

- Может, - кивает Жора.

- Заранее все заказал?

- А ты-то как думаешь?

- Хер знает, - тупо продолжаю улыбаться. – Может, повезло.

- Знаю хозяина, скажем так. Ахмеда.

- У-у, - имя режет мне слух, но я никак это не комментирую.

Официантка подходит и записывает наши пожелания. Жора решает отличиться и берет «пина коладу». Производит впечатление. Я хочу, чтобы официантка мне отсосала. Мало ли.

- Здесь, в основном, из города? – интересуюсь у Жоры.