Торговцы плотью

— Догадываюсь, — пробормотал я, не слыша собственного голоса.

Я не впал ни в панику, ни в истерику, я был полностью парализован. Кинг, должно быть, заметил, потому что принес двойной коньяк, и сердце мое вновь забилось.

Я понес игрушку Марте.

— Иисусе Христе! — воскликнула она.

— Мой друг из химчистки!

— Боже, Питер. Сейчас же звони Каннису и Гелеско. Они знают, что делать. — Она внимательней присмотрелась ко мне. — Сядь-ка. Ты в шоке. Я сама позвоню.

Но они куда-то ушли на весь день, и поймать их было невозможно. Марта решительно заявила секретарше, что утром я буду в «Баркароле» и обязательно должен встретиться с ними.

Когда она повесила трубку, я не удержался и бросил упрек:

— Почему ты не предупредила, что речь идет о жизни и смерти?

— Питер, — сказала Марта, — пойдем ко мне. Ты можешь остаться на ночь.

— Нет, — ответил я, пытаясь улыбнуться. — Я справлюсь.

Глава 162

Справиться я не смог. Нет, я, конечно, работал, но как автомат, все время думая об угрозе, которую символизирует рассеченный пластмассовый член.

Когда клуб опустел, я решил не ходить в «Дружескую компанию». Гутьеррес о ней наверняка знал, а я не имел ни малейшего желания снова с ним встретиться. Поэтому я запер входную дверь на замок, на засов, на цепочку. Почти везде оставил свет и пошел в бар выпить водки.

Потрескивание, поскрипывание, глухие стоны старого особняка никогда прежде не беспокоили меня, но теперь даже самый естественный звук действовал на нервы. В моем воображении рождались разные картины, одна хлеще другой.

Наконец часа в три утра я позвонил Мейбл Хеттер. Разбудил, конечно. Сказал, что мне жутко одиноко и я хочу побыть рядом с ней. Нельзя ли приехать?

— Сказка! — воскликнула она. — Давай побыстрей.

Я позвонил в свой гараж, посулив двадцать баксов тому, кто подгонит машину. Она пришла через десять минут, а еще через десять я остановился всего за полквартала от дома Мейбл. Проезжая по Шестой авеню, я не отрывал глаз от зеркала заднего обзора в поисках преследователей. Что за жизнь!

Мейбл была в коротенькой белой батистовой пижаме, усеянной маленькими синенькими колокольчиками. Она вкусно пахла мылом и сном и вовсе не злилась на мой неожиданный визит. Она обрадовалась мне так искренне, что я поклялся в душе быть с ней ласковей и заботливей.

Мейбл принесла корытце со льдом, и я набросал его в водку, захваченную из клуба. Она села ко мне на колени, и я стал покачивать ее, расспрашивая, как прошел день. Спиртное и ее безыскусная болтовня принесли облегчение.

Пока она болтала, я гадал, какой была бы жизнь с таким невинным созданьем. Наверно, скучной, но скуку многое бы компенсировало. Она добросердечна, прекрасно готовит, с энтузиазмом занимается любовью. Да, простоватые добродетели, однако после всего происшедшего они обретали особую цену.

— Питер, что с тобой, ты здоров? — встревоженно спросила она.

— Как огурец, — ответил я. — Наверно, устал немного. День был тяжелый.

— Ты чем-то расстроен?

— Нет, просто расслабился. Как мило, что ты разрешила мне приехать.

— Знаешь, — хихикнула она, — когда ты позвонил, мне снился такой чудный сон. Такой дикий! — Она покраснела. Потом изогнулась, чтобы шепнуть мне на ухо: — Мне снилось, что у тебя их два!

Я проглотил свою водку и тут же налил еще.

— Дикий, правда? — спросила она.

В постели же ничего дикого не случилось. А мне хотелось именно этого. Я хотел полностью погрузиться в ее податливое отзывчивое тело. Но с огорчением обнаружил, что не могу. Не первый, конечно, случай в моей жизни, но крайне неуместный в данный момент.

Я не винил себя: меня опустошил страх. Я видел, как рушится моя карьера из-за гнусного недомерка, которому хватило ума угрожать самому дорогому моему достоянию.

Скрывая позор, я был необычайно искусным и нежным, с радостью видя, как верхняя половина ее разнородного тела наливается розовым светом — верный признак возбуждения.

Я завершил представление, познакомив ее с новинкой, которую жеребцы называли «блужданием в чаще». Для нее это явно стало приятной неожиданностью, и она радостно приняла новый вид услуг, покрикивая: «Чудо! Чудо! Чудо!»

Одно из достоинств сценического опыта — он учит импровизировать.

Мне стало так хорошо, когда Мейбл заснула на моем плече. Ее юное мягкое тело излучало тепло, и я чувствовал себя в безопасности. Она подарила мне такой покой, что я чуть не заплакал. Я приложился губами к маленькому розовому соску, и она удовлетворенно застонала во сне.

Глава 163

Мы сидели в конференц-зале «Баркаролы». На полированном столе стояла коробка с располосованным пенисом. Антони Каннис подошел посмотреть, пыхтя сигарой.

— Пластмасса, — сказал он. — Игрушка. Ты думал, он настоящий прислал?

— Этот парень понятия не имеет о классе, — сказал Михаэль Гелеско. — Всем известно.

Я с изумлением посмотрел на них:

— Вы знаете Ивара Гутьерреса?

— Конечно, знаем, — пренебрежительно хмыкнул Каннис.

— Говно, — констатировал Гелеско. — Повтори-ка еще раз, чего он сказал.

Я еще раз пересказал разговор с Гутьерресом.

Гелеско, прищурясь, взглянул на меня сквозь облако табачного дыма.

— И ты не хочешь продать?

— Нет, черт возьми! — раздраженно крикнул я. — Когда-нибудь моя доля в «Питер-Плейс» будет стоить гораздо больше!

— Молодец парень, — похвалил Каннис. — Если решишь продавать, мы с Майком больше заплатим, правда, Майк?

— Не сойти мне с этого места, — подтвердил Гелеско. — Ведь тут золотая жила.

— А потом, — продолжал я, — когда я позвонил и отказался, он сказал, что я о нем еще услышу.

— Тони, — заметил Гелеско, — давай принимайся за дело.

Каннис поднялся.

— Сейчас примусь. Посиди полчасика, Питер. Мы сейчас все организуем, и ты сможешь вернуться в клуб.

Он вышел, и я остался наедине с Михаэлем Гелеско, который откинулся в кресле, жуя сигару, и кивнул на коробку:

— Напугался, Питер? Рассказать тебе о настоящих крутых парнях? Ты с ними дела еще не имел. Они не пугают, они делают. Это дешевка грозится. Все это блеф, только сразу звони и рассказывай нам.

— А как мы поступим с Гутьерресом? — тревожно спросил я.

— Тони свяжется с нашей службой безопасности. Они пошлют в клуб крепких ребят. Будут охранять его изнутри и снаружи круглые сутки, на тот случай, если этот недоносок вздумает туда пробраться.

— Охранники в форме? — ужаснулся я.

— Да нет, молодые ребята, прилично одетые. Вежливые, воспитанные. Ты их даже не заметишь.

— Надеюсь, они не начнут приставать к клиенткам? — попытался я улыбнуться.

— Не начнут, — отрезал Гелеско. — Получат приказ.

— И сколько они там пробудут?

— Недолго. Дня два, может, три. Пока не уговорим Гутьерреса держаться в сторонке.

— А как мы его уговорим?

Он холодно посмотрел на меня:

— Ты в самом деле хочешь знать?

— Нет-нет, — поспешно ответил я. — Как вы решите, я на все согласен.

— Не бойся, — еще раз повторил Гелеско с мрачным добродушием. — Цела будет твоя толкушка.

Вернулся Антони Каннис, кивнул партнеру:

— Все в порядке. Пять парней круглосуточно. Ты рассказал Питеру, что мы сделаем?

— Рассказал.

— Они будут на месте к твоему возвращению, — сообщил мне Каннис. — Есть будут на кухне по очереди, по одному. На твоем месте я бы пару дней не высовывался оттуда. Да столько и не понадобится — шепнем твоему говнюку пару слов, и точка.

— Надеюсь, все так и будет.

Каннис подошел потрепать меня по плечу.

— Ты должен нам верить, Питер. Твое дело работать в клубе, делать нас всех богаче. А эти проблемы оставь нам.

— Конечно, — подтвердил Гелеско. — Помнишь Тимми О’Нила, как он пытался сунуться в дело?

— Помню, — сказал Каннис. — Интересно, где теперь Тимми?

— Пробовал эту новую ливерную колбаску с луком? — спросил Гелеско. — По-моему, там.