Торговцы плотью

— Отлично! Вся в делах, как всегда.

— Точно? — спросил Каннис. — А мы слыхали другое. Что выглядит она как уличная торговка и работает спустя рукава.

Они набирали нашу кухонную команду, привратника и барменов, и я не сомневался, что куча шпионов докладывает им обо всем.

— Марта проворачивает большую работу, — возразил я.

— Да? — удивился Гелеско. — Надеюсь, что это так.

— Она незаменима, — добавил я, но замечание это было явно лишним.

— Питер, — сказал Каннис, — незаменимых нет.

Глава 157

Я бывал у Мейбл Хеттер два-три раза в неделю, обычно оставался ночевать. При каждом моем визите она неизменно подавала на стол пять блюд. Я не мог устоять перед роскошными соусами и свежеиспеченными пирожными. Я превращался в настоящего толстяка.

— Тебе бы надо открыть ресторан, — посоветовал я ей.

Она обиженно взглянула на меня:

— Нет уж. Мне надо думать о певческой карьере.

Я мог открыть ей глаза, сказать всю правду о ее голосе — но что толку? Она бы не поверила.

Наконец в выходные перед Днем труда я уговорил ее пообедать где-нибудь в другом месте. Мы отправились в ресторан, который славился самобытной кухней. Жуткие цены и еда намного хуже, чем у Мейбл. Эксперимент оказался первым и последним. Все пошло по-прежнему, чем она была страшно довольна, и я тоже.

Не хочу выглядеть неблагодарным сукиным сыном по отношению к Мейбл — я видел от нее только любовь и щедрость, — но должен признать, что девушка эта была далеко не красавица. Не урод, но чрезвычайно вульгарна.

Да, у нее милая улыбка и непосредственные манеры, никак не позволявшие относиться к ней серьезно. Казалось, она прожила свои двадцать четыре года в стороне от пороков и искушений, сохранив неиссякаемую веру в исполнение своих мечтаний. Возможно, невинность Мейбл и заставляла меня возвращаться к ней вновь и вновь.

Невинность и ее коронная жареная утка с имбирем.

Я приносил ей подарки. В основном пустяки, ибо у меня просто не было денег, чтоб разыгрывать из себя мота. Но она принимала все с одинаковой детской радостью, особенно оценив плюшевого мишку с музыкальным механизмом в попке. Он играл «Ищи луч надежды».

В сентябре я перенес в ее ванную бритвенные и туалетные принадлежности и стал держать в шкафу в спальне запас свежих рубашек, белья и носков. Она купила мне халат — а как же?

Наши совместные вечера стали смахивать на семейные. После обеда я помогал убрать со стола и запустить посудомоечную машину. Потом потягивал пиво или вино, а Мейбл услаждала меня распевами.

Я никак не мог понять, почему молодая женщина без ума от оперетт, написанных шестьдесят лет назад.

По окончании очередного концерта мы отправлялись в спальню. Для невинной девушки она очень быстро освоила некоторые тончайшие приемы сексуального мастерства. Может быть, «Только один поцелуй» и был ее любимым романсом, но от постели она ждала большего.

И для меня эти ночи стали важными, может быть, потому, что не надо было угождать платному клиенту. Может быть, поэтому я и действовал так энергично и успешно. А она с благодарностью принимала все.

Впервые после отъезда Никки Редберн на побережье я мог наслаждаться близостью с женщиной. Наслаждение это, конечно, отчасти было физическим, но после соития приходил столь же сладостный покой и нежность. И если она предлагала закончить сексуальную программу исполнением «Отважного мужчины» a capella[49], я не возражал.

— Мэй, — сказал я как-то (просто не мог заставить себя называть ее Мейбл), — предположим худшее. Вдруг по не зависящим от тебя обстоятельствам твоя сценическая карьера не состоится?

— Да этого быть не может, — упрямо сказала она. — Наступит день, и я стану знаменитой.

От такой уверенности просто дух захватывает.

— Но многое зависит и от удачи, — доказывал я. — От того, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время.

— Я думаю, удачу надо ловить самому!

Я говорил себе, что хочу уберечь ее от разочарований, но, может быть, просто искал оправдание собственной жизни.

Мне было приятно считать себя добрым. И снова вставал вопрос, на который я уже не раз пытался найти ответ: что назвать добротой? Жестокую правду или ложь во имя приятных иллюзий? Оставалось утешаться лишь тем, что многие поумнее меня решали и не решили эту нравственную дилемму.

Можете считать меня легкомысленным интеллектуалом. Глубокие раздумья — пустая трата времени, они редко рождают позитивную программу действий. Оставлю Мейбл Хеттер ее мечты и поближе прижмусь к ее двуликому телу. Ей это приятно.

Если ее выходной арией была «Поверь», то моей — «Каждый день для меня — Женский день».

Глава 158

После Дня труда бизнес наш вырос неимоверно. И в это же самое время Марта начала брать отгулы, ссылаясь на нездоровье, или просто не появлялась на работе.

Все свалилось на нас с Янсом. Пришлось взять на себя ее обязанности вдобавок к своим собственным.

— Послушайте, — сказал я ему, — не знаю, что творится с Мартой, но надо что-то делать, пока все не пошло вразнос.

— Я могу принимать заказы в ее отсутствие, — медленно произнес Янс, — но не в силах принимать заказы, составлять график, заниматься мальчиками по вызову и службой сопровождения и семь часов в день принимать гостей.

— Разумеется, — согласился я. — Положим, когда ее нет, вы занимаетесь регистрацией и, как всегда, распределяете вызовы и сопровождающих. О дежурствах забудьте. Мы найдем другого.

— Кого?

— Как насчет Кинга Хейеса?

Янс поднял брови и минутку подумал.

— Знаете, он как раз может сгодиться. Здоровущий, симпатичный, общительный. И к тому же работал на кухне. Думаете, согласится?

— Он будет получать жалованье, и ему не придется участвовать в «сценах», если, конечно, сам не захочет. По-моему, он ухватится за такую возможность.

— Надо только его приодеть.

— Нет проблем. Потом расплатится.

И я повел Кинга к «Братьям Брук», где мы купили два костюма-тройки, один из серой фланели в мелкую полоску, другой — шерстяной, темно-синий. Официально-элегантные рубашки, галстуки, башмаки. Кинг непрестанно хохотал.

В роли хозяина он пользовался неизменным успехом. Любезный, но не лебезящий, он прекрасно помнил имена и улаживал жалобы с обезоруживающим юмором. Он перестал участвовать в «сценах», и я получил посылку с галстуком от Сулка и карточкой с надписью: «Спасибо. Луэлла».

Появлялась Марта в таком состоянии, что Янсу приходилось сидеть рядом с ней и смотреть, чтобы она правильно регистрировала заказы. Я не сомневался, что шпионская сеть держит Канниса и Гелеско в курсе событий.

В пятницу в середине сентября я дежурил во вторую смену. Мы крутились как сумасшедшие, в какой-то момент все верхние спальни, включая мою, были загружены.

Я ощутил неимоверное счастье, когда к половине третьего ночи все — клиентки и сотрудники — разошлись, и можно было ослабить галстук, распустить пояс, вздохнуть полной грудью. Я решил отправиться в «Дружескую компанию», выпить чаю с хлебцем.

Когда я возвращался, не дойдя до клуба примерно полквартала, из тени вышли двое, преградив мне путь. Я было принял их за грабителей, но один произнес: «Мистер Скуро?» — и я вгляделся внимательней.

Два маленьких проворных субъекта латинского типа в черных костюмах. У обоих маленькие усики, но у одного еще шрам от лба до подбородка. Оружия не видно, но ребята явно не из тех, кого хочется видеть в числе приглашенных на бармицву собственного племянника[50].

— Да, — сказал я, размышляя, не стоит ли закричать.

— На минуточку, — сказал человек со шрамом, — por favor[51].

Он указал на большой «мерседес»-седан, стоящий у тротуара. Дверь распахнулась, в салоне зажегся свет, и сидящий на заднем сиденье человек махнул мне рукой.

49

Хоровое пение без музыкального сопровождения.

50

Бармицва — в иудаизме праздник, отмечающий тринадцатилетие мальчика, когда он «обретает ответственность перед Богом».

51

Пожалуйста (исп.).