Страница 90 из 98
Когда же после блистательной победы все союзники Вольфдитриха вернулись домой, сам Вольфдитрих, чувствуя, что приближается его конец, пошел к настоятелю монастыря и просил его наложить на него какую–нибудь тяжелую епитимью во искупление его грехов и пролития крови. Набожный аббат приказал ему провести ночь в соборе, лежа на погребальных носилках, и не вставать с них, что бы с ним ни случилось. Вольфдитрих охотно согласился, и монахи поставили
для него в монастыре погребальные носилки. С наступлением ночи привели они Вольфдитриха в собор, уложили на носилки и оставили одного.
И много же пришлось ему претерпеть в эту ночь! Все люди, когда–то убитые им, все, кому причинил он какое–либо зло, явились к нему, чтобы биться с ним; со всеми ними должен был он сражаться, не вставая с носилок, и борьба эта была тем ужаснее, что врагам его уже нечего было бояться смерти. За эту ночь волосы его стали белы как снег.
Сам дьявол приходил искушать его в эту ночь: он являлся ему в образе его самых близких друзей и родных и даже в образе любимой жены его, Либгарды, и искушение было так сильно, что Вольфдитрих чуть было не поднялся с носилок, но Господь сохранил его.
В эту же ночь Вольфдитрих умер, и Господь принял его душу. Перед смертью он пожертвовал большие земли монастырю, в котором провел остаток жизни, и ангелы перенесли к Богу его очищенную от греха душу.
Из сказаний о Дитрихе Бернском
Пересказ Е. Балабановой и О. Петерсон
БЕГСТВО ДИТРИХА
Если хотите вы послушать рассказа о чем–нибудь чудесном, то я могу сообщить вам великую новость. Не сердитесь на меня, если расскажу я вам правду об одном благородном, славном короле — звали его Дитвартом. Вся римская земля признавала его своим государем и служила ему всеми своими силами. Много доблестных витязей служило ему ради великой славы, какою пользовался он в своем царстве. Во всех далеких и близких землях славился он своею храбростью и отвагой, и в его собственной земле царствовали мир и согласие.
Так жил Дитварт целых тридцать лет, пока не достиг наконец вполне зрелого возраста. В то время в земле его нравы были очень строги и чисты, и юноши не приучались с ранних лет проводить время с женщинами или ухаживать за дамами, как это в моде теперь, в наше время. Оттого–то и люди в то время были добродетельнее и лучше, а вместе с тем и жилось им веселее.
Достигнув зрелого возраста, Дитварт приказал посвятить себя в рыцари вместе со многими другими молодыми людьми, а потом, приняв на себя управление своим царством, собрал он на совет своих ближайших и самых верных советников и сказал им:
— Вы видите, что достиг я уже зрелого возраста и пора мне теперь жениться; посоветуйте же, которую из молодых девушек выбрать мне себе в жены?
Долго молчали советники; наконец один из них заговорил:
— Вполне одобряем мы твое намерение, но где найдем мы достойную тебя невесту?
— Все царства объездил я, — заговорил другой, — и много видал я добродетельных и прекрасных женщин, но ни одна из них не может сравняться в красоте и добродетели с дочерью короля Ладинера. Родина ее — страна Вестенмер, а зовут ее Минне. Дай Бог, чтобы удалось тебе добыть ее себе в жены, и я не думаю, чтобы кто–нибудь из твоих советников мог указать тебе более достойную невесту.
Все остальные советники подтвердили его слова, и Дитварт, выбрав благородных и знатных послов, послал их своими сватами в землю короля Ладинера.
Одного из послов его звали Штархер, второго — Арнольд, третьего — Эревин, а четвертого — Бальдевин. Дитварт щедро снабдил их всем нужным для дальнего пути и дал им крепкий корабль и надежных корабельщиков. С плачем проводили послов их друзья и родственники, да и сам король сильно тревожился за их участь и пролил немало слез, прощаясь с ними, и долго провожал взглядом их корабль.
Послы же благополучно плыли себе да плыли, пока наконец, на одиннадцатый день, не прибыли они в страну Вестенмер. Перед ними возвышался замок Ладинера, Валданис, и корабельщики при входе в гавань начали понемногу убирать паруса. Увидали их из замка рыцари и дамы и выбежали на зубчатые крепостные стены, чтобы взглянуть на них.
— Хотелось бы мне узнать, что это за люди, — сказал король Ладинер, — послы ли это чьи–нибудь или же просто купцы?
Между тем послы вошли в гавань. Корабельщики бросили якорь, и гости высадились на берег. Усевшись на побережье, приказали они выгружать из корабля все привезенное ими добро — роскошные бархатные одежды и лучшие шелка из далекой языческой страны. Много было у них запасено всяких хороших вещей. Нарядившись вместе со своими спутниками в дорогие красивые одежды, верхом на прекрасных конях поехали они в замок. В это время солнце готовилось уже спуститься на покой. Хозяева замка и их свита поспе–шили выбежать к воротам, чтобы достойно принять таких знатных гостей. Сбежались навстречу гостям и горожане, которым не терпелось разузнать в чем дело.
Послов привели к королю и, получив от него разрешение изложить цель их приезда, Эревин сказал:
— Король римского царства шлет тебе свой поклон и просит тебя отдать ему в жены твою дочь.
— Я не прочь выдать за него свою дочь, — отвечал король Ладинер. — Но если хочет он получить ее себе в жены, то пусть приедет сам и сам посватается к ней. Я буду ждать его к себе будущим летом. Да скажите ему еще, что у меня всего только двое детей: эта дочь да сын; они наследуют после меня мое царство и все мое достояние.
С таким–то ответом, угостив послов и оделив их дарами, король Ладинер отпустил их в обратный путь.
Едва успели они, прибыв на родину, войти в гавань, как уже со всех концов стал сбегаться к ним народ, горя любопытством и торопясь узнать, какие новости привезли они с собой. Но послы, едва лишь передохнув, сели на коней и поспешили в Рим, где в то время находился король, с нетерпением ожидавший их возвращения.
— Государь, — еще издали крикнул, увидев его, Эревин, — ты можешь порадоваться: все идет хорошо и согласно твоим желаниям. Король Вестенмера шлет тебе свой поклон и приглашает тебя приехать к нему, если тебе угодно, чтобы дочь его стала твоей супругой.
Дитварт приказал сейчас же оснастить корабли и стал готовить себе блестящую свиту. С наступлением лучшего времени года — мая месяца — пустились они по морю в путь и надеялись скоро достичь берега. Но не то было суждено им судьбой, и прежде чем кончилось их странствие, многие из них должны были лишиться жизни.
Не успели они пробыть и восьми дней в пути, как поднялась страшная буря; ветром отнесло их, несмотря на все их усилия, далеко в сторону и прибило к одному острову. Король приказал бросить якорь и убрать паруса. Путники сейчас же вышли на берег. Случилось так, что как раз в это время пробегал тем местом ужасный дракон, извергавший при дыхании пламя. Голос его гулом отзывался на берегу.
— Если сам Господь не придет к нам на помощь, — мы погибли! — сказал король своим спутникам.
Сейчас же приказал он достать с корабля щиты и оружие и приготовился сразиться с чудовищем. Тем не менее слышали мы, что первый, выступивший против него рыцарь, Тибальд добрый, погиб, спаленный пламенем, извергнутым на него драконом.
Тем временем успел приготовиться к битве и сам король с сорока своими воинами. Все они по очереди стали нападать на чудовище, но, поверьте, целых тридцать человек погибли один за другим. Видя такую беду, король кликнул к себе на помощь всех своих людей, и сбежались они с луками и стрелами, с мечами и копьями и принялись нападать на чудовище — кто с чем был и кто как мог. Дракон защищался отчаянно, и даже самому королю пришлось было совсем плохо. Однако, видя грозящую беду, пришел он в такой гнев, что сам себя не помнил от ярости. Схватив копье, бросился он к чудовищу и нанес ему глубокую рану. Дракон заревел и стал извергать из своей пасти на короля смрад и пламя, и огонь был так силен, что даже панцирь на короле воспламенился. Король не потерял присутствия духа: стремглав побежал он к морю и погрузился в морские волны. Охладившись немного, он выскочил на берег и снова напал на дракона. Долго продолжалась между ними ожесточенная борьба, — то тот, казалось, одолевал, то другой, но кончилось дело все–таки тем, что Дитварт нанес чудовищу такой удар, что оно с воем побежало назад в лес и скоро мертвое упало на землю. Но и король, обессилев от битвы, упал и долго лежал без сознания; в таком виде слуги перенесли его на корабль, не надеясь уже на его жизнь.