Страница 77 из 98
Долго еще бились воины изо всех сил, и так и осталось нерешенным, кто одержал верх в этой битве перед замком Людвига: отчаянно защищались его люди; стремительно нападали чужаки. Много было тут убито воинов; со всех четырех сторон звенели мечи, и в ту минуту трудно было отличить проворных и ловких от медлительных и неумелых. Старый Вате тоже не оставался без дела, и много врагов полегло под его рукой. Говорят, что Хервиг, окруженный толпою воинов, натолкнулся на Людвига, совершавшего чудеса ловкости и храбрости.
— Кто может сказать мне, кто этот старик? — громко воскликнул Хервиг. — Он нанес здесь столько глубоких ран, что многим прекрасным женщинам придется оплакивать воинов, павших под его рукой.
— Кто это спрашивает обо мне в пылу битвы? — отозвался Людвиг, расслышав его вопрос. — Зовут меня Людвигом Норманским.
— Если ты Людвиг, то заслужил ты вполне нашу ненависть, — отвечал ему король Хервиг. — Много наших витязей перебил ты на песчаном морском берегу. Из–за тебя погиб Хетель, а был он отважный и славный боец. Много зла успел ты причинить нам тогда. Его оплакиваем мы еще и до сих пор. И мне пришлось испытать из–за тебя великую скорбь: ты похитил мою жену и много моих воинов положил мертвыми на Вюльпензанде. Зовут меня Хервигом. Ты увез мою жену и теперь должен мне ее отдать, или же один из нас лишится жизни, а вместе с ним и много славных воинов.
— Не слишком ли смело угрожаешь ты мне в моей собственной земле? — отвечал ему король Людвиг. — Без нужды исповедовался ты передо мною. Поверь мне, я приложу все силы, чтобы тебе никогда не довелось обнять своей жены.
С этими словами оба витязя стремительно ринулись друг на друга, но ни одному из них не удалось одержать верх, и с обеих сторон присоединилось к ним еще много бойцов. Могуч и отважен был Хервиг, но отец Хартмута нанес ему такой удар, что он не устоял на ногах и, конечно, расстался бы с жизнью под рукою Людвига, если бы его воины не подоспели к нему на помощь. Поднявшись на ноги, поспешно взглянул он наверх, на крепостную стену, не стоит ли там его невеста.
XXVIII
О ТОМ, КАК ХЕРВИГ УБИЛ ЛЮДВИГА
«Как это со мной случилось? — думал он. — Если видела это Кудруна и если доживем мы до того, что опять будем вместе, — она попрекнет меня моей неудачей. Великий для меня позор, что мог одержать надо мною верх такой старик!»
И приказал он нести вперед свое знамя и снова со своими воинами напал на Людвига. Людвиг услыхал за собою шум и крики, оглянулся, увидал множество воинов, падавших под ударами мечей Хервига и его бойцов, и повернул назад. Снова завязалась между ними отчаянная схватка. Наконец Хервигу удалось нанести такой удар и так сильно ранить Людвига, что тот уже не мог продолжать битвы; еще один могучий удар, и он отсек ему голову.
Видя его гибель, воины его поспешили было пробраться со знаменем назад в замок, но это им не удалось; они были принуждены уступить знамя врагу, и много их полегло тут же рядом с королем.
В замке видели гибель короля, и за стенами его послышались громкие крики и рыдания. Кудруна и ее девушки стояли, пораженные страхом.
Не знал Хартмут, что отец его был убит, а вместе с ним и многие из его воинов и родичей, но услыхал он крики и вопли, поднявшиеся в замке.
— Много уж врагов положили мы здесь, — сказал он своим воинам, — вернемтесь же теперь в замок. Большую службу сослужили вы мне, родичи мои и мои слуги, и я готов разделить с вами доставшиеся мне от предков земли. Поедем теперь отдыхать в замок: нам откроют ворота и сейчас же подадут нам меду и вина.
Много бойцов оставили они за собой на поле битвы, не могли бы они сделать больше, даже защищая свою собственную землю; нужен был им отдых и покой. Но старый Вате с тысячью своих воинов задержал их на пути. Вате только что, напрягши все силы, пробился к воротам, как появился Хартмут со своими воинами, теснившийся в те же ворота. В то же время со стен замка на нападавших градом посыпались камни. Но Вате не думал об опасности: ему мало было дела до того, кто умрет или уцелеет, — лишь бы одержать победу. В эту минуту заметил его Хартмут.
— Мы опоздали! — сказал он своим воинам. — Посмотрите сами: эти ворота занял Вате со своими воинами; конечно, он нас не пропустит. Замок окружен со всех сторон врагами, и они твердо прокладывают себе путь вперед: у тех ворот вижу я знамя мавританского короля — оно развевается там, несмотря на отчаянный отпор со стороны моих воинов; у следующих — мечи крутятся как в вихре: это Ортвин, брат Кудруны; у последних стоит Хервиг и с ним его семь тысяч воинов. Мы опоздали, и некуда нам теперь деться! Не могу же я перелететь через врагов, у меня нет крыльев; не могу я и проползти под землею! Мы так стеснены врагом, что нет нам возможности пробиться даже к морю. Одно только остается нам, славные мои рыцари, — спешиться и рубиться врукопашную, и пусть горячая кровь потоками струится сквозь кольчуги.
Сошли они с коней и отставили их назад.
— Вперед, мои воины! — крикнул Хартмут. — Будь что будет! Надо мне пробиться к Вате и постараться оттеснить его оттуда.
С поднятыми мечами двинулись они вперед, и Хартмут напал на грозного Вате. Мечи зазвенели, и стало умирать еще больше славных рыцарей.
Увидал Вате Хартмута (Фруте держал в это время знамя) и, пылая гневом, сказал:
— Слышу я, быстро приближается к нам звон мечей. Стой тут, племянник Фруте, и никого не пропускай к воротам. — И Вате бросился навстречу Хартмуту.
Хартмут не уклонялся от битвы. Ни одному из них не изменила сила, и оба они показали чудеса храбрости. Хотя и говорили, что Вате обладал силою двадцати шести мужчин, но в Хартмуте нашел он достойного себе противника. Долго продолжалась битва, и ров давно уже переполнился мертвыми, как вдруг донеслись до сражавшихся громкие крики и вопли королевы: она оплакивала гибель своего мужа и предлагала большую награду тому, кто отомстит за него и умертвит Кудруну со всею ее свитой.
Нашелся такой вероломный — был он алчен и падок на золото и пошел туда, где находилась Кудруна со своими хегелингскими девушками. Когда дочь Хильды увидала его, грозно приближавшегося к ней с высоко поднятым мечом, то пожалела, что не было около нее ее друзей, и если бы не увидал этого Хартмут, то он, конечно, отсек бы ей голову. Забыла она тут свою благовоспитанность и ввиду смерти громко закричала от страха.
Вместе с нею закричали и ее женщины, стоявшие тут же в окнах.
Хартмут узнал ее голос и, подняв глаза, увидал врага, замахнувшегося над нею мечом.
— Кто ты, негодяй? — закричал ему Хартмут. — Какая тебе нужда убивать женщин? Знай, что если
убьешь ты из них хоть одну, то и сам лишишься жизни и все родичи твои будут повешены!
Испугался предатель и убежал. Но пока Хартмут заступался за девушек, он сам чуть было не лишился жизни.
Тем временем Ортруна побежала к Кудруне, упала к ее ногам и стала громко оплакивать своего отца.
— Смилуйся, благородная королева, — молила она, — подумай, сколько моих родичей погибло уже в этой битве; вспомни, каково было тебе, когда убили твоего отца! Тяжко приходится нам! Отец мой убит, почти все родичи и друзья погибли, Вате грозно теснит Хартмута. Если потеряю я и брата, то навсегда останусь круглой сиротой! Окажи же теперь мне милость! Вспомни, — когда никто не жалел тебя здесь, я одна была тебе другом. Каждую твою обиду оплакивала я горькими слезами. Вознагради же меня теперь за мою дружбу!
— Ты много сделала для меня, — отвечала ей Кудруна, — но я не знаю, как прекращу я бой? Будь я витязь и носи оружие, я сама бросилась бы в битву и развела бы бойцов, чтобы спасти твоего брата.
Но Ортруна продолжала плакать и умолять, пока наконец Кудруна не подошла к окну. Она стала махать рукой, спрашивая, нет ли тут поблизости какого–нибудь витязя, приехавшего с ее родины.
— Кто ты, прекрасная девушка? — отвечал ей Хервиг. — Здесь поблизости нет никого из Хегелингов. Но скажи, чем можем мы тебе служить?