Страница 2 из 45
– Что произошло?! Это…
– Это Хиросима. В конце Второй мировой войны сюда сбросили бомбу. Вы сбросили. Это память. Эхо, которое остается, когда звука уже нет. Девочка умерла, даже праха ее теперь не найти.
– Прошлое… Боже…
Ветер теперь дул со стороны, противоположной той, где была вспышка, дул с силой урагана, и этот ураган был горяч… Президент, впрочем, не чувствовал ни ветра, ни жара. Он только видел, как горело в этом горячем вихре все, что еще могло гореть.
– Это все… запись? Вроде… кино?
– Нет. Это все – есть. Это – то, из чего выросла ваша история. Простите. Вам не понять.
– Заберите меня из этого кошмара!
– Осмотритесь.
– Что?!
Гость исчез. Президент остался один, среди выжженных остовов домов. Сначала он звал и умолял, затем просто молча бродил по улицам, заваленным обгоревшими трупами, десятками, сотнями тел. Небо хмурилось, и вскоре с него начали падать крупные хлопья пепла. Они пролетали сквозь Президента, кружились в воздухе, покрывали землю тонким ковром. В воздухе пахло горелым деревом, раскаленным камнем, но все перекрывал запах горелого мяса. Президенту казалось, что он сходит с ума, он никогда не думал, каково это – быть единственным живым существом в целом городе – ни людей, ни животных. Ни даже микробов. Иногда он слышал голоса, но всякий раз оказывалось, что это скрип остывающих камней. Он был уверен, что остался здесь навсегда.
Гостя он нашел к вечеру, на берегу того, что раньше было, видимо, декоративным прудом. Вода в пруду все еще дымилась, но уже не кипела, на поверхности плавали вареные карпы.
Гость сидел на коврике, скрестив ноги на восточный манер, и двумя серебряными вилками разделывал одну из рыбин.
– Получилось изумительно, – произнес он. – Не желаете?
– Странно, – резюмировал он, глядя на то, как Президент, скорчившись, опорожняет свой желудок. – Вы столько всего здесь видели, а добила вас эта рыбка. – Он вздохнул и пинком отправил столик в пруд.
– Пора.
Они снова были в кабинете. Несколько секунд Президент просто стоял неподвижно, затем медленно поднес руки к лицу и уставился на свои ладони. Он и сам не знал, зачем он это сделал. Руки дрожали. Гость истолковал его жест по-своему.
– Не беспокойтесь, – произнес он. – Вся радиация осталась там.
– Зачем…
– Чтобы предоставить вам ВСЮ информацию.
– Я…
– Вы никогда не задумывались, что это может быть так страшно?
– Нет. Боже, нет!
– Это основная проблема вашей расы. Ваша технология давно переросла возможности вашего воображения. Но не буду вам мешать. Вы тут речь сочиняли.
Гость исчез, оставив хозяина кабинета ходить кругами по ковру. Его трясло. Несколько раз он брал диктофон, затем клал его на стол. Снова брал, словно, держа в руках пластиковую коробочку, он мог забыть недавний опыт… Затем он включил диктофон и, глубоко вздохнув, начал…
– Сегодня я хотел бы начать свою речь с извинений. Мы были самой сильной страной на Земле. Мы ею и остались. Но часто вместе с силой приходит ощущение вседозволенности, и мы перешагнули грань, применяя силу и неся боль и страдания там, где можно было творить добро. И я говорю вам – мы должны остановиться. Мы должны вернуть Соединенным Штатам уважение – не страх, а именно уважение других народов. Так было раньше – пусть эти времена вернутся. А для этого мы должны отказаться от насаждения своих взглядов силой оружия. Мы должны сосредоточиться на ликвидации внешнего долга нашей страны, пусть даже для этого придется потуже затянуть пояса. Мы должны прекратить создание новых, все более изощренных видов оружия, свернув военные отрасли до необходимого минимума. Мы больше не будем восприниматься в роли агрессора. И если Россия или Китай захотят вступить с нами в конфронтацию…
Он остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену, и несколько секунд стоял неподвижно, без единой мысли. Да сколько же можно!
–… если Россия или Китай захотят вступить с нами в конфронтацию…
Ответ – вот он, на ладони. Но как забыть девочку из Хиросимы, сгоревшую у него на глазах? Он даже не спросил, как ее звали.
–… если Россия или Китай захотят вступить с нами в конфронтацию…
–… нам нечего будет им противопоставить.
– Вы запутались. – Гость снова развалился в кресле, в голосе его звучало сочувствие. – А почему они решат с вами воевать? Такова человеческая природа?
Президент тоскливо посмотрел на своего мучителя.
– Это политика, – ответил он наконец. – Если мы не подавим конкурентов сейчас, то они подавят нас потом.
– Это игра?
– Да. – Президент вздохнул и за неимением кресла присел на краешек гостевого стула. – Но я даже не представлял…
– Девочку звали Рэйко.
Президент закрыл лицо руками. Больше всего на свете ему хотелось спрятаться и чтобы его никто никогда не трогал. Именно то, чего он никогда не получит.
– Зачем вы мне это говорите?
– Чтобы предоставить вам ВСЮ информацию. Я уже объяснял.
– Зачем? Вы… курируете нас?
– Нет. Я просто проходил мимо.
Президент вздохнул.
– Это игра в вероятности, – сказал он. – Если я не нападаю, когда я сильнее, существует вероятность, что, когда экономика Америки ослабеет, а экономика, скажем, Китая, вырастет, он, в свою очередь, нападет на нас. Вероятность оценивается… есть разные методы… ну, в общем, она довольно велика. Понимаете?
– Нет.
– У меня нет выбора, погибнет девочка или нет. Выбор только в том, будет это наша девочка или чужая.
– Вы делите детей на своих и чужих? Вам не понравилась Рэйко? Я постарался выбрать обаятельного ребенка.
– Будьте вы прокляты! – прошептал Президент.
– За что? За Хиросиму? И кстати, вы говорили о нападении на вас Китая, а сами собираетесь воевать с Россией. Получается нестыковка.
– Ресурсы. Если мы не получим к ним доступа сейчас…
– Спасибо, я понял. Китай сделает это, когда станет сильнее, а вы ослабнете.
– Да.
– Договоритесь.
– Это… – Президент растер лицо ладонями. Как объяснить пришельцу, что такое политика? – Это часть игры. Можно согласиться, это нейтрализует действия оппонента сейчас. А потом, когда тебе выгодно, нарушить соглашение.
– Зачем вы играете?
– Да как вы не понимаете? Мы не придумывали этих правил!
– Они сложились сами?
– Да. И я понятия не имею, как их изменить. Послушайте… Послушайте, но ведь вы могли бы…
– Нет.
– Вы даже не дослушали…
– Я не буду блокировать ваши попытки вести войны. Я вам не нянька.
– Но вы уже вмешались.
– Я просто проходил мимо. – Кукольное лицо наморщило кукольный лоб. – Ну ладно. Что будет, если я проведу все ключевые фигуры вашей политики через тот же опыт, что и вас?
– Я… – Президент чуть не плакал. – Мы…
Ответ был опять очевиден, и опять – безжалостно жесток.
– Успокойтесь. И говорите правду, сколь бы неприятной она ни была.
– Найдется кто-то, кто сможет принять ситуацию и действовать даже после того, как он видел, как все это выглядит… в реальности. И он получит преимущество. В игре.
Гость побарабанил пальцами по полированной поверхности стола, пробормотал что-то, Президент лишь разобрал «как все запущено».
И исчез.
– Постойте! – Тишина.
– Пожалуйста! Вы не можете вот так взять и уйти. – Тишина. Вздохнув, Президент поднял диктофон, повертел в пальцах, отложил. Снова поднял…
– Сегодня мы – самое сильное государство на Земле. Но иногда сила вынуждена быть жестокой, как бы нам ни хотелось этого избежать…
Позже, во время выступления, телеоператор покажет его лицо крупным планом, и зрители увидят, что Президент плачет.
Дети свиньи
Будильник весело тренькнул. Помолчал, собираясь с силами, и выдал бодрую трель, то ли птичью, то ли дельфинью. Мягко мигнул, и зажегся свет, зажужжали, раздвигаясь жалюзи.
«Свет», подумал Казимир, тяжело переваливаясь из лежачего положения в сидячее, «это значит, за окном опять эта гадость».