Страница 30 из 82
— Ладно уж, иди, — снисходительно произнесла нянечка, отпирая четвертую палату. — Мать твоя очень уж просила… Только смотри без глупостей, а не то санитаров позову! Трахиров сейчас у главного, совещание у них какое-то… Десять минут у вас.
Слегка покачиваясь после недавнего расслабляющего укола, Иван вышел в коридор и направился вдоль палат в холл, где тускло светилось недреманное око телевизора.
— Ванечка! — Мать обрадованно всплеснула руками.
Подошла, обняла его за плечи, провела рукой по шершавой щеке.
— Я уже уезжаю, вот еле упросила выпустить тебя на несколько минут, попрощаться.
— Что уж, почирикайте, — снисходительно молвила нянечка. — Вреда-то небось нет, раз вчера уже виделись. Значит, сам врач разрешил…
Махнув рукой, она, по-утиному переваливаясь на коротеньких толстеньких ножках, заспешила по своим неотложным делам.
— Ванечка…
Он увидел близко от себя родные прозрачные глаза в ореоле легких, точно карандашные штрихи, морщин и зажмурился. Зажмурился, чтобы не заплакать.
Ласковая твердая рука гладила его голову, нагибала ее к себе, требовательно тянула вниз, лаская. Его лицо прижалось к коленям матери, и из глаз быстро-быстро покатились жидкие горячие капли, оставляя на щеках блестящие полоски влаги.
— Мама, спаси меня, — еле слышно прошептал он. — Мне здесь плохо, так плохо…
— Что нужно сделать, сыночек? — прошептала мать, бессильно кусая свои обесцвеченные временем губы. — Скажи, я все для тебя сделаю… Все-все… Все, что ни попросишь!
И он знал, что для него она сделает все, что бы он ни попросил. Абсолютно все! И он на это рассчитывал…
После короткого дневного моциона я сидела в своей комнате и размышляла над тем, что еще только четыре часа, то есть ровно двадцать два часа с момента моего вступления в новую должность, а я еще не наладила контакт со своей подопечной, ничего толком не выяснила, ни с кем не подружилась. Если исключить того любопытного милиционера в кафе, я вообще сижу здесь в своей комнате как кура на насесте. Пойти, что ли, от безысходности в тренажерный зал, покидать гири?
В уме я стала прикидывать хитроумные комбинации, каким образом можно втереться в доверие к моей «подруге». Попросить Стасика, чтобы он нас запер в одной комнате на пару дней, и тогда проблемы общения будут улажены? Отправиться с ней в туристический поход по предгорьям Кавказа?
И вдруг дверь без стука растворилась, и на пороге застыла нерешительная темная фигура. Это была Маша.
— Слушай, ты меня, кажется, искала, — спросила она, мучительно нахмурив лоб.
— Что-то вроде того, — ответила я. — Только это было еще утром.
— А зачем?
— Просто захотела познакомиться. Как-никак, в соседних комнатах обитаем. Проходи, садись! — пригласила я. Этот был тот великолепный шанс наладить отношения. Шанс, о котором я мечтала.
Маша несмело двинулась вперед, как будто была гостьей в собственном доме.
— Вообще-то утром я была немного не в себе, — колеблясь, начала она. — У меня дико болела голова, и я выпила таблетку снотворного…
— Ну и как, помогло?
— Не очень, — призналась Маша. — Слушай, ты отцу не говори, ладно, а? А то еще будет на ушах стоять, к врачам меня потащит… Он так трясется из-за моего здоровья!
— Ладно. — Я позволила себя уговорить. — Не буду… Слушай, а тут всегда такая скука смертная?
— Скука? — Маша нахмурилась, и ее высокий желтоватый лоб прорезала вертикальная морщинка. — Да, наверное… Я привыкла, не замечаю.
— А чем ты занимаешься?
— В смысле? — Мой вопрос, казалось, привел Машу в недоумение.
— Ну, в смысле, вообще чем занимаешься? Твой отец говорил, что ты вроде закончила институт…
— Да, вообще-то да… Ну так, лежу в своей комнате, иногда слушаю диски, иногда… — Маша запнулась.
Любой, самый невинный вопрос, казалось, приводил ее в замешательство.
— Давай вечером пойдем на дискотеку, — неожиданно даже для себя предложила я. — Мне сказали, здесь можно даже повеселиться.
— Ты что, меня не отпустят без охраны, а с охраной я сама не пойду.
— Зачем нам охрана? — Я сделала вид, что не понимаю. — Ты же будешь со мной. Со мной можно!
— Нет. — Маша отрицательно качнула головой, и длинные волосы упали ей на лицо. — Ты не понимаешь, меня никуда одну не пускают. Боятся.
— Чего?
Маша презрительно дернула узким плечиком и не ответила.
— А с братом отпускают?
— С ним я сама не пойду. Меня тошнит от него. У него на уме одни юбки. И машины. И деньги.
— И ты все время ходишь с этими бугаями? — спросила я.
— Да, — Маша махнула рукой, — все время. Приходится. Делаю вид, что их не замечаю. Даже привыкла, как будто к собственной тени.
— С одним я сегодня познакомилась, — сообщила я. — Кажется, его зовут Валера. Мы с ним отгадывали кроссворд. Вроде бы он ничего…
— Нормальный, — подтвердила Маша.
— А второй? — осторожно спросила я. Отношение моей подопечной к Сергею мне было хорошо известно из ее дневника.
Та пожала плечами.
— Похож на орангутанга, — забросила я удочку. — Наверное, у него и объем мозга соответствующий…
— Внешность обманчива, — задумчиво произнесла Маша. — Если бы ты его знала получше…
Это заявление огорошило меня. А я-то надеялась посплетничать относительно «гориллы», перемыть ему все его косточки и заодно косвенно отомстить злословием за его неджентльменское поведение накануне.
— Если бы не он… — задумчиво продолжала Маша, наматывая на указательный палец длинную прядь волос. — Если бы не он…
Кажется, продолжение этой фразы мне было известно…
Несмотря на недавнее заявление Кати о том, что она со своим мужем больше никогда не поссорится, не прошло и трех дней, как жених и невеста вновь оказались в ссоре.
Братец Гошка был в школе, родители Кати на работе, и ничто не мешало двоим влюбленным наслаждаться друг другом.
Когда у них нашлись силы, чтобы разъединить свои накрепко слитые в единое целое тела, уже наступил полдень.
— В институт безнадежно опоздали, — резюмировал Саня, глядя на часы. — У меня теория вероятностей сейчас…
— А у меня лекция по психологии, — без малейшего сожаления поведала Катя. — Слушай, Сань, давай вместо института пойдем сегодня развлекаться! Сходим в кино, посидим в кафе… А то скоро Гошка заявится из школы, увидит нас, опять будет хихикать! Надо сматываться, пока его нет.
— Давай, — согласился Саня и стал одеваться. Прыгая на одной ноге, он пытался попасть другой в штанину.
Катя влезла в платье, натянула колготки, привычным движением нацепила на шею крестик и принялась расчесываться. Глядя в зеркало на свое бледно-розовое лицо и сияющие голубые глаза, она почувствовала удовлетворение: она сегодня отлично выглядит, с Саней помирилась, и впереди у них будет только все хорошее.
— Если мы поторопимся, то успеем на электричку на 11.50, — сказала Катя. — И тогда мы попадем на двухчасовой сеанс в «Кодак-киномир»…
— А я не хочу в «Кодак-киномир», — неожиданно заявил Саня, ныряя в свитер. — Давай лучше в «Пушкинский».
— Но я еще ни разу не была в «Кодаке», — возразила Катя. — Тем более там сейчас идет «Армагеддон».
— А я его уже смотрел, — сказал Саня. — Второй раз мне это испытание не выдержать.
— Когда? Где ты смотрел? Это же совершенно новый фильм!
— На той неделе, — буркнул Саня и отвел смущенный взгляд.
— На той неделе он еще не шел, я знаю! — Катя пристально уставилась на своего жениха.
— Ну на этой…
— И с кем ты там был?
— Да зашли мы с Петраковой после лекции. У нее билеты были, а подруга заболела…
— С Пе-тра-ко-вой?! — Катя упала на стул, бледная от гнева.
Значит, когда она страдала от их ссоры, не спала по ночам, кусая мокрую от слез подушку, он… Он развлекался с Петраковой! Ходил в кино — это теперь, кажется, так называется… Да у этой Петраковой в кровати уже весь курс перебывал, а теперь она за соседний принялась!