Волки Кальи

— Если Эдди прав насчет Луча, он согласится продать этот пустырь и за оленьи шкуры, — заявил Роланд. — Я уверен, глубинная часть души и разума мистера Тауэра — ка, которая заставляла его так долго держаться за этот участок, ждет нас.

— Ждет подхода кавалерии, — чуть усмехнулся Эдди. — Совсем как Форт-Орд в последние десять минут фильма с Джоном Уэйном.

Роланд смотрел на него без тени улыбки.

— Он ждет Белизны.

Сюзанна подняла коричневые руки на уровень коричневого лица.

— Тогда, полагаю, он ждет не меня.

— Наверное, нет, — согласился Роланд и задался вопросом: а какой цвет кожи у другой обитательницы тела Сюзанны? У Миа.

— Нам нужна дверь. — Джейк тяжело вздохнул.

— Нам нужны как минимум две двери, — поправил его Эдди. — Одна, чтобы договариваться с Тауэром, это точно. Но до того нам нужна вторая, в реальность Сюзанны. Как можно ближе к тому моменту, когда Роланд «извлек» ее. Я хочу сказать, нет смысла появляться в 1977 году и искать этого Карвера лишь для того, чтобы узнать, что в 1971 году он добился официального признания Одетты Холмс умершей. А все ее состояние ушло родственникам в Грин-Бей или Сан-Бернардо.

— Или появиться в 1968 году и узнать, что мистер Карвер закрыл лавочку. Перевел все деньги на свои счета и загорает на Коста-дель-Соль.

На лице Сюзанны отразилось крайнее изумление, которое в других обстоятельствах могло бы вызвать улыбку.

— Поп Моуз никогда такого не сделает! Он же мой крестный!

Джейк смутился.

— Извини. Начитался детективов. Агата Кристи, Рекс Стаут, Эд Макбейн… у них такое происходит постоянно.

— А кроме того, — вставил Эдди, — большие деньги разительно меняют людей.

Она бросила на Эдди холодный, оценивающий взгляд, казалось бы, совершенно не характерный для нее. Роланд, который знал о Сюзанне куда больше Эдди и Джейка, отметил, что с таким вот взглядом она давила лягушек.

— Ты-то откуда знаешь? — спросила она и тут же изменила тон. — Извини, сладенький. Это я зря ляпнула.

— Все нормально. — Улыбка Эдди вышла натянутой и неуверенной. — У всех нервы на пределе. — Он взял ее за руку, пожал. Она ответила тем же. Улыбка Эдди стала шире.

— Просто я знаю Мозеса Карвера. Он — кристально честный человек.

Эдди поднял руку, как бы говоря: убедить ты меня не убедила, но тему пора закрыть.

— Давайте разберемся, правильно ли я понял вашу идею, — заговорил Роланд. — Прежде всего ее реализация зависит от нашей возможности вернуться в ваш Нью-Йорк, причем не в один временной период, а в два.

Они помолчали, обдумывая его слова, потом Эдди кивнул.

— Точно. И начать надо с 1964 года. Сюзанна исчезла пару месяцев назад, но никто не потерял надежды на ее возвращение. Она входит, все хлопают. Возвращение блудной дочери. Мы берем бабки, на что может уйти какое-то время…

— Это будет самое трудное — убедить Попа Моуза расстаться с ними, — прервала его Сюзанна. — Когда дело доходит до денег, лежащих в банке, этот человек становится скрягой из скряг. И я уверена, что в глубине души он по-прежнему воспринимает меня восьмилетней девочкой.

— Но по закону деньги твои, так? — спросил Эдди. Роланд видел, что Эдди все еще держится настороже. Реплика «ты-то откуда знаешь» не забылась… пока. И сопровождавший ее взгляд. — Я хочу сказать, он не сможет помешать тебе забрать их из банка?

— Нет, сладенький, — ответила она. — Мой отец и Поп Моуз учредили для меня трастовый фонд, но с 1959 года, после того как мне исполнилось двадцать пять, я могла распоряжаться всеми средствами по своему усмотрению. — Ее прекрасные темные глаза повернулись к Эдди. — Вот, тебе больше нет нужды спрашивать меня о моем возрасте, так? Если ты умеешь складывать, все узнаешь сам.

— Это не имеет значения. — Эдди улыбнулся. — Время — лицо на воде.

Роланд почувствовал, как руки покрылись гусиной кожей. Где-то, возможно, на сверкающем, цвета крови поле из роз, которое находилось от них еще очень далеко, ходяччий труп только что прошел над своей могилой.

— Нам нужны наличные. — Голос Джейка звучал сухо, по-деловому.

— Что? — Эдди с трудом оторвал глаза от Сюзанны.

— Наличные, — повторил Джейк. — Никто не будет брать чек, даже банковский, если он выписан тринадцать лет назад. Особенно на миллионы долларов.

— Откуда ты знаешь об этом, сладенький? — спросила Сюзанна.

Джейк пожал плечами. Нравилось ему это или нет (по большей части, нет), он был сыном Элмера Чемберза. Элмер Чемберз никоим образом не мог считаться хорошим парнем, Роланд никогда не назвал бы его частью Белизны, и его коллеги, менеджеры национальных телевизионных каналов, знали, что в устранении конкурентов с ним мало кто мог тягаться. «Большой охотник за гробами Тивилендии», — подумал Джейк. Элмер Чемберз обычно играл по своим правилам, и справедливость в их перечне не значилась. А он, Джейк, был сыном Элмера и не забыл лица своего отца, хотя временами об этом сожалел.

— Наличные, конечно же, наличные. — Эдди нарушил затянувшуюся паузу. — В таком деле нужно выкладывать на стол наличные. Если и будет чек, нам придется обналичить его в 1964 году, а не в 1977-м. Уложим их в большую спортивную сумку… Сюзи, в 1964 году были большие спортивные сумки? Не бери в голову. Не важно. Уложим деньги в сумку и перенесем в 1977 год. Не в тот день, когда Джейк купил «Чарли Чу-Чу» и книгу загадок, но достаточно близкий.

— До 15 июля, — напомнил Джейк.

— Само собой, — кивнул Эдди. — После пятнадцатого мы лишь обнаружим, что Балазар убедил Тауэра продать пустырь, так что мы останемся с деньгами в сумке, большим пальцем в заднице и глупой улыбкой на лице.

Опять все помолчали, должно быть, каждый рисовал себе этот очень уж живой образ, и теперь первым заговорил Роланд:

— У вас все получается очень просто, действительно, почему бы и нет? Для всех вас идея перемещения из этого мира в ваш — с его такси, небоскребами и фотографиями столь же естественна, как для меня — поездка на муле. И это понятно. Каждый из вас прошел через одну из дверей. А Эдди — в обоих направлениях, как в этот мир, так и в свой.

— Должен тебе сказать, что возвращение в Нью-Йорк особой радости мне не доставило, — заметил Эдди. — Слишком много стрельбы.

«Не говоря уже об отрезанной голове моего брата, катающейся по полу кабинета Балазара», — добавил он про себя.

— Как и мне переход через дверь на Голландском холме, — вставил Джейк.

Роланд кивнул, как бы соглашаясь с их доводами, но все же оставаясь на прежней позиции.

— Всю мою жизнь я принимал за истину слова, которые ты произнес при нашей первой встрече, Джейк… произнес, когда умирал.

Джейк, побледнев, уставился в землю. Ему не хотелось об этом вспоминать (к счастью, воспоминания заметно стерлись), и он знал, что не хочется того и Роланду. «Оно и понятно! — подумал он. — Конечно же, не хочется тебе вспоминать! Ты позволил мне упасть! Ты позволил мне умереть!»

— Ты сказал, что, помимо этих, есть и другие миры, — продолжил Роланд, — и они есть. Нью-Йорк при его множестве временных интервалов, куда мы можем попасть, всего лишь один из них. И роза — единственное объяснение, что нас вновь и вновь тянет туда. Я в этом не сомневаюсь, как не сомневаюсь, что роза, хоть я не понимаю, как такое может быть, и есть Темная Башня. Или Башня, или…

— Или другая дверь, — пробормотала Сюзанна. — Та самая, что ведет непосредственно в Темную Башню.

Роланд кивнул.

— Эта мысль все чаще приходит мне на ум. В любом случае Мэнни знали обо всех этих мирах и по-своему посвящали им свои жизни. Они верили, что Прыжок — самый святой из всех ритуалов и самое блаженное из всех состояний. Мой отец и его друзья с давних пор знали о хрустальных шарах. Я вам это говорил. И мы уже пришли к выводу, что Радуга Мэрлина, Прыжок и эти магические двери скорее всего действуют одинаково.

— Куда ты клонишь, сладенький? — спросила Сюзанна.

— Я просто напоминаю вам, что мое путешествие очень долгое. Из-за изменений, которые произошли со временем, из-за размягчения времени, которое вы все почувствовали, я иду к Темной Башне уже больше тысячи лет, иногда перепрыгиваю через поколения и столетия, как морская чайка перепрыгивает с гребня одной волны на гребень другой, лишь чуть замочив лапки. И за все это время нигде и никогда я не видел дверей между мирами, пока на набрел на них на берегу Западного моря. Я понятия не имел, что они собой представляют, хотя, как я вам и говорил, кое-что знал о Прыжке и Магических кристаллах.