Последний срок

– Оставил мазок, – закончил Чу.

– Точно.

Босх нашел моментальный снимок шеи жертвы с пятном крови. Фотография выцвела от времени, и он едва различил его. На шею поместили линейку, чтобы оценить на фотографии размер пятна. Оно было меньше дюйма в длину.

– И вот эту кровь собрали и поместили на хранение? – Тон Босха свидетельствовал о том, что ему нужны дальнейшие объяснения.

– Да, – кивнул Шуллер. – Поскольку это всего лишь пятно, взяли соскоб. Тогда же определили группу крови – первая, резус положительный. Соскоб поместили в пробирку, и, занявшись делом, мы нашли ее в банке улик. Кровь превратилась в пыль.

Он постучал ручкой по коробке. В кармане Босха завибрировал телефон; обычно он не отвечал на звонки – ждал, когда поступит сообщение. Но дома осталась больная дочь, и Босх хотел убедиться, что звонит не она. Достал аппарат из кармана и посмотрел на экран. Звонила бывшая напарница Кизмин Райдер, произведенная в лейтенанты и назначенная на службу в КНП – канцелярию начальника полиции. Босх решил перезвонить ей после совещания. Примерно раз в месяц они вместе обедали, и он подумал: Кизмин в этот день свободна или до нее дошло, что ему в рамках пенсионной программы продлили срок службы до четырех лет. Босх сунул телефон в карман.

– Вы открывали пробирку?

– Конечно, нет, – ответил Шуллер.

– Хорошо. Таким образом, четыре месяца назад вы направили в региональную лабораторию соскоб и все, что осталось от крови. Так?

– Так, – подтвердил Шуллер.

Босх листал страницы дела, пока не дошел до протокола вскрытия. Со стороны казалось, будто его больше интересует то, что он видит, а не слова собеседника.

– В тот раз вы направляли что-нибудь еще в лабораторию?

– По делу Прайс? – уточнила Долан. – Нет, это была единственная биологическая улика, которая осталась со времени расследования преступления.

Босх кивнул, надеясь, что она на этом не остановится.

– Но тогда улика на след не навела, – продолжала детектив. – Подозреваемого так и не определили. Что выявила лаборатория?

– Сейчас мы подойдем к этому, – сказал Босх. – Я хотел спросить вот о чем: вы не направляли в лаборатории улики по другим делам, над которыми работали в тот же период? Вы отослали тогда только это?

– Да. – Шуллер насторожился. – В чем дело, Гарри?

Босх полез во внутренний карман пиджака, достал заключение лаборатории и подвинул его Шуллеру.

– ДНК указывает на сексуального насильника. И все бы чудесно сходилось, если бы не одна деталь.

Шуллер развернул документ, и они с Долан склонились над ним, как недавно Босх и Чу.

– Ну и что? – Долан пока не обратила внимания на дату рождения подозреваемого. Этот тип подходит по всем параметрам.

– Сейчас – да, – согласился Босх. – Но в то время ему было всего восемь лет.

– Шутите? – удивилась Долан.

– Что за черт?! – воскликнул Шуллер.

Долан взяла у него документ, словно желая убедиться, что они не ошиблись, и еще раз посмотрела на дату. Шуллер, откинувшись назад, в растерянности взглянул на Босха.

– Так вы считаете, что мы перепутали дела?

– Нет, – ответил Босх. – Лейтенант просила нас выяснить, что к чему, но я не вижу, чтобы вы напутали.

– Значит, это прокол лаборатории, – заметил Шуллер. – Вы понимаете, что если ошиблись там, любой адвокат в стране сможет поставить под сомнение доказательства на основе совпадения ДНК?

– Конечно, понимаю. Поэтому помалкивайте, пока мы не разберемся, в чем дело. Не исключены и другие возможности.

Долан показала на листок.

– А что, если никто ничего не напутал и на той девушке действительно кровь восьмилетнего парня?

– Восьмилетний мальчик крадет на улице девятнадцатилетнюю девушку, насилует, душит и прячет тело в четырех кварталах от места похищения? – удивился Чу. – Невероятно!

– А может, он при этом присутствовал, – настаивала Долан. – Так началась его карьера насильника. Вы же читали досье этого типа: все совпадает, кроме возраста.

– Да, – кивнул Босх. – Я же сказал, не исключены другие возможности. А пока нет оснований впадать в панику.

Его телефон снова завибрировал. Он достал его и увидел, что опять звонила Киз Райдер. Два звонка в течение пяти минут. Босх решил, что лучше ответить. Речь явно пойдет не об обеде.

– Я на минуту выйду. – Он поднялся и, закрыв за собой дверь в комнату совещаний, ответил на вызов.

– Киз?

– Пытаюсь дозвониться тебе – хочу предупредить.

– У меня совещание. О чем?

– Канцелярия начальника полиции поручает тебе горячее дело.

– Приглашаешь меня на десятый этаж?

В новом административном здании полиции кабинет начальника и его службы находились на десятом этаже, и там же, на балконе, был его личный садик с видом на городской центр.

– Нет. На Сансет-Стрип. Тебе вот-вот прикажут отправиться на место преступления, и ты едва ли обрадуешься этому.

– Слушай, лейтенант, сегодня утром мне уже поручили дело, и другого не надо.

Босх полагал, что, обратившись к напарнице формально, назвав ее «лейтенант», дал ей понять, как встревожен предупреждением. Срочные вызовы в канцелярию начальника полиции и безотлагательные задания всегда означали появление очередной хитроумной интриги и носили политический подтекст, трудный для понимания и определения правильного пути.

– Он не оставит тебе выбора.

Под «ним» подразумевался начальник полиции.

– Что за дело?

– Человек бросился с балкона отеля «Шато-Мармон».

– Кто он?

– Гарри, думаю, тебе лучше дождаться вызова начальника полиции. Я просто хотела…

– Кто такой, Киз? Ты ведь знаешь меня. Не сомневайся, я умею хранить тайны, пока они еще не всем известны.

Помолчав, она ответила:

– Насколько я понимаю, узнавать особенно нечего – упал с седьмого этажа на асфальт. По документам это Джордж Томас Ирвинг, сорока шести лет…

– Фамилия Ирвинг пишется как у Ирвина Ирвинга, члена муниципального совета?

– Да, это беда полицейского управления Лос-Анджелеса, а особенно детектива Гарри Босха. Именно так и пишется. Это его сын. И член муниципального совета Ирвинг настаивает, чтобы расследование вел ты. Начальник полиции ответил, нет проблем.

Босх помолчал, совершенно ошеломленный.

– Почему Ирвинг выбрал меня? Свою деятельность в полиции и в политике он отчасти посвятил тому, чтобы помешать моему карьерному росту.

– Это мне неизвестно, Гарри. Знаю только, что он требует тебя.

– Когда это произошло?

– Звонок поступил в пять сорок пять утра. Насколько я понимаю, никто не может точно сказать, когда это случилось.

Босх посмотрел на часы: делу уже более трех часов – сильно опоздали с началом расследования причин смерти. Он примется за работу в невыгодной ситуации.

– Что там расследовать? Ты же сказала, что он сам выпрыгнул из окна?

– Там начали работать ребята из отделения Голливуда и уже хотели закрыть дело, решив, что это самоубийство. Но тут явился член муниципального совета и отказался поставить подпись под их выводами. Поэтому пожелал, чтобы делом занялся ты.

– Разве начальник не знает нашу историю с Ирвингом?

– Знает. Но еще понимает: ему необходим каждый голос в городском совете, чтобы в управление снова потекли средства на оплату сверхурочных.

Из отдела нераскрытых преступлений вышла в коридор лейтенант Дюваль и, сделав жест, означающий: «Вот вы где!» – направилась к Босху.

– Похоже, мне сейчас дадут официальный приказ, – сказал он в трубку. – Спасибо, Киз, что предупредила. Я мало что понял, но все равно благодарю. Дай знать, если что-нибудь услышишь.

– Гарри, будь осторожен. Ирвинг хоть и стар, но зубы у него по-прежнему острые.

– Это мне известно.

Он закрыл сотовый в тот момент, когда к нему с листом бумаги в руке подошла Дюваль.

– Простите, Гарри, планы меняются. Вам с Чу необходимо отправиться по этому адресу и взяться за живое дело.

– Вы о чем?

Босх посмотрел на листок – там был указан адрес отеля «Шато-Мармон».