Страница 37 из 56
Закатывая глаза, я наклоняюсь к Блейку, когда он скользит своей кредитной картой для оплаты.
— Что ж это чудовищно странное совпадение, — говорю я, пугая его, и он роняет кредитку на землю.
— Черт, ты напугала меня, — он приседает, чтобы поднять карту и выпрямляется. — Что ты здесь делаешь?
Я быстро смотрю на Мишу, смеющегося над Итаном, пытающимся приударить за блондинкой, которая захлопывает капот явно незаинтересованная.
— Я еду домой на каникулы, — я направляю свое внимание на Блейка. — Что насчет тебя? Что ты делаешь здесь? Ты что не знаешь что Калифорния в другой стороне?
Уголки его губ поднимаются в ответ на мою неудачную шутку.
— Моя мама живет в Калифорнии, но отец живет в Колорадо.
— А, так ты решил рвануть на восток, — говорю я. — Понимаю.
После нажатия нескольких кнопок на машине для кредитных карт, он берет насадку, вставляет ее в машину, и бензин начинает булькать.
Он откидывается на машину и складывает руки.
— И так, ты в дороге со своим парнем, — говорит он с подчеркнутым смыслом.
Я вздрагиваю от чувства вины.
— Да, насчет той ночи в ресторане, я собиралась разыскать тебя и извиниться.
Его брови поднимаются со скептицизмом.
— Смешно, потому что такое впечатление, что ты избегала меня.
Я вздыхаю.
— Что так заметно?
Он качает головой.
— Элла, ты практически бежала прочь от меня, когда я окликнул тебя после занятия, но я просто хотел поговорить.
Я неровно выдыхаю, возясь с молнией на толстовке.
— Прости. Я просто не знала, что сказать. Он был пьян и расстроен в ту ночь из-за некоторых вещей.
Он взглянул через плечо на Мишу, достающего насадку из бака, и Итана, который откопал газировку в холодильнике в задней части грузовика.
— Он кажется напряженным.
— В том то и дело. Он не такой, — говорю я, оправдывая его с раздражением, всплывающем в моем голосе. — Обычно он не такой.
— Хорошо, если ты так говоришь, — говорит он терпимо.
Я усаживаю свою задницу на капоте, позволяя ногам свисать, одновременно меняя тему разговора.
— Почему ты не взял свою девушку с собой?
Насос для бензина щелкнул и он повернулся, чтобы достать его.
— Мы расстались.
— Как так? — спрашиваю я удивленно. — Вы выглядели такими счастливыми.
Он вырывает чек и засовывает в задний карман.
— Не знаю. Последний раз, когда я был там, все просто развалилось, — он проводит рукой по лицу. — Мы встречались с пятнадцати лет, и я думаю это длилось так долго лишь потому, что мы боялись потерять то, что имели уже целую вечность… Мы были вместе, потому что мы были связаны идеей о нас.
Мой разум обратился к Мише и мне. Мы знаем друг друга вечность. Так все обернется? Тревога охватывает мою грудь. Я не хочу потерять Мишу. Никогда.
— Что ж, если тебе будет что-то нужно, ты можешь позвонить мне когда угодно.
Я спрыгиваю с капота, и мои сандалии хлюпают в разноцветной луже.
— Я не собираюсь делать ничего, кроме разве что вероятного попадания в неприятности.
Он смеется, пока обходит машину.
— Ты не слишком-то похожа на ту девушку, которая вызывает проблемы.
Смех вырывается из моих губ, и я перемещаюсь к водительской стороне.
— Это показывает, как плохо ты меня знаешь.
Он открывает дверь машины.
— Ты права. Я едва знаю тебя. Знаю только, что ты рисуешь, не имеешь машины и думаешь, что акварельные картины профессорши Марлин выглядят как из набора «раскрась по цифрам».
— Они так и выглядят, — говорю я серьёзным тоном. — Клянусь Богом, она скопировала их с одной из тех книжек.
Он улыбается, смотрит по направлению Миши, и потом его взгляд возвращается ко мне.
— У меня есть вопрос.
Я задумываюсь.
— Хорошо.
Он колеблется, раздумывая о чем-то, держа руку на двери.
— Скажем так, я живу в доме своего отца, и порой мне становится там очень скучно. Могу я позвонить тебе? Просто поговорить.
Я переминаюсь с ноги на ногу, засовывая руки в рукава.
— Да, если ты хочешь.
Он подмигивает мне, и чувство неловкости подпрыгивает на ступеньку выше. Как, черт возьми, все происходит так быстро?
— Ловлю на слове.
Я дарю ему напряженную улыбку, когда отхожу в сторону, чтобы он мог закрыть дверь. Помахав, он сдает назад и выезжает с парковки заправки. Когда я поворачиваюсь к грузовику Итана, то врезаюсь в кого-то.
— Развлекаешься? — спрашивает Миша снисходительным тоном с холодными, как лед, глазами.
— Мы просто говорили, — я отступаю назад и затем в бок, чтобы обойти его, но он делает шаг и преграждает мне дорогу.
— Элла Мэй, прости, что бросаю это в тебя, но парень точно клеился к тебе, — он опускает свой голос до предостерегающего рычания, пока склоняется, и его глаза темнеют. — И если я увижу, что он делает это снова, он получит по морде.
— Никакой жестокости, — молю я с тяжелым вздохом. — Почему парням всегда обязательно бить друг друга?
— В отличие от сбивания с ног кого-то на землю и вырыванию волос пока они не заплачут? —он отходит с пути заезжающей машины и тянет меня за рукав за собой.
— Я сделала это однажды, когда мне было двенадцать.
— Или бить их по руке.
Я разочаровано вздыхаю и вырываю свою руку от него.
— Хорошо, делай что хочешь. Я в этом не участвую.
Когда я шествую мимо него, его пальцы хватаются за мое бедро, и он дергает меня к себе. Сложив руки у меня на плечах, он идет за мной к грузовику, освобождая меня только перед открытыми дверями.
— Я хочу ударить его только потому, что люблю тебя, — говорит он, неодобрительно хмурясь. — Меня выводит из себя то, как он смотрит на тебя, как смотрел той ночью в ресторане. Ты можешь не видеть этого, но даже сквозь мой пьяный взор все было очевидно.
Я принимаю это за ревность, написанную на его лице.
— Ты ревнуешь меня к Блейку?
— Конечно. Я чертовски ревнив, — он смотрит на меня, словно я идиотка. — Он постоянно рядом с тобой, потому что вы ходите в один университет. Плюс, кто знает, сколько раз вы зависали вместе, пока я был в дороге.
— Два вне занятий, — я запрыгиваю на заднее сидение и случайно ударяюсь головой об потолок. — И один раз был, потому что Лила хотела выбраться с кампуса на день.
— Ты нарушаешь кодекс, даже говоря с ним, — говорит он мне строго.
Моя челюсть падает.
— Кодекс? Ты ненормальный?
Он опирается ногой на ступеньку и кладет руку на спинку сидения.
— Подвинься.
Я сдвигаюсь на середину сидения, и он скользит на место рядом со мной. Складывая руки, я смотрю на него с раздражением.
— Об этих кодексах… Ты не хочешь дать мне знать, что это такое? Может, я нарушаю какой-то кодекс, сидя на заднем сидении?
Он моргает, не забавляясь.
— Жалуйся на все что хочешь, но ты не видишь, как он смотрит на тебя.
— Миша, я не какой-то приз, который все хотят, — я отодвигаюсь к двери, чтобы увеличить расстояние между нами. Я зла на его обвинения и на то, что он, похоже, не доверяет мне. — Я хулиганка с психическими проблемами, которая не может ничего решить.
— Просто факт того, что ты можешь признать это в слух, — говорит он, придвигаясь ко мне ближе, пока его рука все еще лежит поверх спинки сидения, — делает тебя чем-то особенным. Ты знаешь, как много людей не могут признать свои недостатки и вещи, над которыми им стоит поработать? Как много людей не могут даже понять самих себя? — Он пробирается рукой между моих бедер, его глаза очень убедительны, когда он привлекает меня к себе, и мое сердце скачет в груди. — Ты чертовски особенная, и если я хочу быть собственником, когда какой-то рисующийся паренек клеится к тебе прямо передо мной, я буду им. Или так, или я попрошу Итана догнать его, чтобы я мог дать ему по морде.
Я сжимаю челюсть, чтобы не показать улыбку.
— Ты смешной, когда такой.
Он целует мой висок.
— Я рад, что ты находишь мою боль увлекательной.
Я выглядываю на него из-под ресниц.