Страница 34 из 56
— Элла, может, мы не должны…. — говорит он, изумленно моргая сквозь алкоголь.
Мне удается скользнуть другой рукой вниз по переду его джинсов, и его дыхание колеблется. — Ты не хочешь меня? — спрашиваю я.
Резко вдыхая через нос, его голова падает вперед, когда я потираю его, сводя Мишу с ума. — Поверь мне, это не так. Я думаю, мы...
Я нахожу правильное место, и все его мысли уплывают. Его губы снова стремятся к моим, и он свободно целует меня, пока его рука скользит вниз по моему животу, а затем к краю моих трусиков. Зацепившись пальцем за край, он дергает их вниз по ногам, и когда они достигают моих ног, я отталкиваю их.
Вместо того чтобы вернуть свои губы к моему рту, они стремятся к моему животу, чуть выше моего пупка. Успокаивая поцелуями мою кожу, его теплый язык облизывает весь свой путь вниз, и мои ноги открываются, так что его язык может скользнуть в меня, и мой разум становится еще туманнее.
Когда мои глаза открываются, солнце заливает комнату, и в голове гудит. Одеяло на мне скомкалось, но через отверстия, слава Богу, проникает прохлада. Вытерев пот со щеки, я сажусь и рассматриваю футболку, подписанную «Silverstein», прикрывающую мое тело.
Появляется улыбка, когда я замечаю сложенный кусочек бумаги на подушке рядом со мной и поднимаю его. Почерк Миши. Записка написана небрежно красными чернилами.
Привет красавица,
Это была довольно пьяная ночь... каких у нас с тобой раньше не было. Думаю, я должен добавить новую песню в наш плэйлист.
Во всяком случае, не заводись. Я остановился раньше, чем все зашло слишком далеко, в том случае, если ты не помнишь. Я не хочу, чтобы ты страдала от пьяной ошибки. Поверь мне, я в них эксперт, и они не очень веселые.
Ненавижу бросать тебя, но я должен был идти на работу. Позже я заеду к тебе. И ты можешь оставить футболку. В любом случае, на тебе она смотрится лучше.
Люблю тебя больше жизни, больше чем солнце и воздух.
Ты владеешь моей душой, Элла Мэй.
Миша
Все еще улыбаясь, я встаю с кровати и влезаю в свои джинсы. Это по части Миши писать такие письма. У него всегда была страсть к словам, к поэзии, и его красота сияет с каждой буквой.
Хватая свою футболку с пола, подхожу к входной двери, аккуратно складывая записку и бережно убирая в задний карман джинсов. Я чувствую легкость, даже не смотря на то, что я с похмелья. Я не жалею о том, что произошло, хотя, было бы хорошо, если бы мы были трезвыми. Это странное чувство, но может оно обозначает, что я лучше стала справляться с жизнью.
Гостиная захламлена, пивные бутылки валяются по всему полу и на кофейном столике, на столе пустая бутылка «Бакарди», наряду с разбросанными картами для покера. Хватая мешок для мусора с кухонного стола, я напрягаю свой мозг, вспоминая, где оставила свой телефон и кошелек. Помню, что была в клубе, Миша играл на сцене, затем мы пришли сюда и его руки оказались на мне. Мои веки закрываются, когда я вспоминаю каждый момент.
«Only One» группы «Yellowcard» начала играть где-то в комнате, и мои глаза распахиваются. Навострив уши, я следую за звуком, который приводит меня к дивану. Под старой потрепанной подушкой лежит мой телефон. Мои брови поднимаются, когда я вытаскиваю его, не узнавая мелодию. Когда я посмотрела на экран, в происходящем появился смысл.
Я отвечаю. — Ты изменил мой рингтон на свою мелодию?
Его смех звучит по другую линию телефона. — Она показалась подходящей для этого утра.
— Кажется, будто ты пытаешься отправить мне послание своей запиской и выбором песни. — Я поднимаю бутылку с телевизора и бросаю ее в пакет. — Ты же знаешь, что я не злюсь из-за прошлой ночи, правда? Я была достаточно трезвой, так что помню, что происходило... Ты не должен чувствовать себя виноватым.
— Я не чувствую себя виноватым, — заверяет он меня через стук на заднем фоне. — Я рад, что прошлая ночь произошла. Записка и песня были моим способом отправить тебе послание.
Наклонившись, я поднимаю пустую картонную коробку из-под пива и отправляю ее в пакет, затем затягиваю его и ставлю снаружи входной двери, оставляя дверь открытой, чтобы схватить свою сумочку, которая лежит рядом с телевизором. — Какое послание?
— Это ты должна выяснить.
— А если я не смогу?
— Ты сможешь, — отвечает он. — Но скажешь ли ты это вслух или нет, это целая история.
Он прав. Я уже все поняла, но произнести вслух это то, чего я не могу сделать.
— Ты ведешь себя очень загадочно. — Выходя на теплый свет, я закрываю входную дверь и волочу мешок с мусором вниз по лестнице, в результате чего бутылки звенят. Внизу мои глаза сканируют парковку. — И как я доберусь до дома?
— Ты можешь остаться там, пока я не вернусь, — предлагает Миша. — Или даже лучше, ты можешь переехать.
Мои легкие сжимаются, уменьшая приток кислорода, когда его серьезные слова разрушают мое настроение. — Мне надо домой. У меня вечером занятия.
— С каких пор у тебя занятия по вечерам? — спрашивает он. — Ты сказала это из-за моего маленького замечания о переезде?
Не поднимая пакет, я тащу его к мусорному контейнеру и бросаю внутрь. — Нет, у меня, правда, занятия, — лгу я. — Я позвоню тебе позже, хорошо? Мне нужно придумать, как доехать до дома.
— Хорошо, — его тон резкий. — Поговорим позже.
Он отключается раньше, чем это сделала я, и я чувствую себя опустошенной, словно часть меня удалили. Стряхивая это ощущение, я набираю номер Лилы.
— Ну, смотрите, кто решил, наконец, проснуться, — отвечает она с юмором, исходящим из ее голоса. — У тебя прогулка стыда?
— Мы с Мишей не занимались сексом, Лила, — отвечаю я грубым голосом, а затем, чувствуя себя ужасно, извиняюсь. — Прости, у меня похмелье. А вообще мне надо попасть домой и прилечь, но мне не на чем ехать.
— Ты можешь поехать на автобусе. — Она лопает пузырь прямо в телефон. — Хотя, я бы не рекомендовала.
— Как ты добралась до дома? — Я нажимаю пальцем на кончик своего носа, моя голова раскалывается от адской головной боли.
— Итан меня подвез, — хлопает дверь, и я слышу, как ключи падают на стойку. — Я только что вернулась после обеда с Паркером.
— Я думала, ты порвала с ним.
— Эй, он настоял.
Я иду в строну выхода, который находится рядом с кирпичной стеной. — Хорошо, я поеду на автобусе.
— Удачи с этим. И следи за любителями облизывать, — шутит она со злобным смехом. — Держи локти прижатыми к телу и держись подальше от конца автобуса.
— Ха-ха, ты чертовки забавная, — говорю я насмешливо. — Поговорим позже.
Я ковыляю на своих слабых ногах до «Старбакса», который на углу улицы. После того, как мой организм получает кофеин, мой мозг снова начинает работать. К тому времени, как я добираюсь до квартиры и вспоминаю, что изначально заставило меня столько выпить, все, чего я хочу, это пойти в свою комнату, выключить свет, и проспать вечность. Письмо от отца все еще лежит на кофейном столике, запечатанное.
— Ты вообще собираешься открывать его? — Лила появляется в дверном проеме, на ней голубое платье и каблуки. Ее светлые волосы завиты вокруг лица и сцеплены несколькими алмазными заколками.
Снимая сандалии, я падаю на диван и смотрю на белый конверт, адресованный мне. — Я еще не решила.
Надевая сережку, она садится рядом со мной на диван. — Элла, могу я у тебя кое-что спросить?
Я пожимаю плечами, скрещивая ноги на столике. — Думаю да.
Она поднимает письмо и переворачивает его. — Чего ты так боишься? В этом письме? С Мишей? С жизнью?
— Чувствовать все это, потерять все это, — отвечаю я, и ее лицо кривится. — Ничего. Я просто не уверена, что папа собирается сказать мне, и это беспокоит меня.
Лила не знает, что случилось с моей мамой. Она знает, что она умерла, но не все обстоятельства, которые привели к ее смерти. Только мой отец, Дин, и Миша знают этот преследующий меня секрет, и я планирую хранить его и дальше.