Ныряющие в темноту

Как выяснилось, Барбара Боулинг почти двадцать лет живет в Мериленде. У нее с Отто был один отец, который всегда говорил об Отто с любовью. Всю свою жизнь Боулинг любила брата и восхищалась им, хотя никогда его не видела, все это время она полагала, что он лежит на океанском дне вблизи Гибралтара. Когда Колер пришел к ней домой, он едва поверил своим глазам. Ее сын Мак был копией Отто, чье фото в форме военного моряка было с гордостью вывешено на стене. Боулинг, отлично говорившая по-немецки, согласилась помочь Колеру разыскать другие семьи.

Дочь Хоренбурга с меньшей готовностью шла на контакт с Колером. Ее мать вышла замуж второй раз после гибели «U-869», и ее отчим заменил ей родного отца. Из уважения к этому человеку она предпочла бы не встречаться с Колером. Через посредника она выразила благодарность ныряльщикам и передала им несколько фотографий отца. Чаттертон взял нож со стола (нож, с которым он мысленно беседовал в течение семи лет), аккуратно упаковал его и поехал на почту. Через неделю нож уже принадлежал дочери Мартина Хоренбурга.

На какое-то время Колер оставил поиски семей остальных подводников. Он начал встречаться с Кэрри Бассетти (сотрудницей фармацевтической компании в Нью-Джерси), которая впоследствии стала его супругой. Он познакомился с Бассетти во время одной из экспедиций ныряльщиков на борту «Искателя» и был впечатлен не только ее страстью к подводному плаванию, но и ее природной тягой к приключениям и жаждой жизни человека старой закалки. К 2001 году он все же установил контакты с семьями членов экипажа субмарины благодаря информации от «Шпигеля». Он запланировал поездку в Германию, так как хотел лично встретиться с этими людьми.

Накануне отъезда в Европу Колер зафрахтовал судно и взял миссис Боулинг с семьей к месту гибели субмарины. Там он прочел короткую поминальную молитву, которую сам придумал, затем нырнул в океан и прикрепил венок с лентами к «U-869». В новогодний день 2002 года в сопровождении Боулинг в качестве переводчика Колер прилетел в Гамбург. Он прибыл туда, чтобы свершилось то, к чему он шел столько лет.

Первая встреча Колера была назначена с Гансом-Георгом Брандтом, младшим братом первого помощника Зигфрида Брандта. Ему был теперь семьдесят один год, он был аудитором на пенсии. Ганс-Георг с беспокойством ожидал приезда Колера в доме своего сына. Сын Брандта и внуки тоже горели нетерпением увидеть в лицо одного из ныряльщиков, который рисковал жизнью, чтобы найти Зигги. Колер постучал в дверь. Ганс-Георг, надевший по случаю дорогие коричневые брюки, коричневый шерстяной свитер и галстук, впустил его в дом. Некоторое время мужчины молча разглядывали друг друга. Затем Ганс-Георг сделал шаг вперед, пожал Колеру руку и медленно заговорил по-английски: «Я глубоко тронут тем, что вы приехали. И мне очень жаль храбрых подводников, которые погибли на борту субмарины. Добро пожаловать».

В течение шести часов Ганс-Георг делился воспоминаниями о брате Зигги, брате, которого он любил так же крепко, как в то время, когда ему было тринадцать, а Зигги показывал ему секреты на своей подлодке и разрешил взглянуть на мир сквозь окуляры перископа. Разговор получился очень теплым и трогательным. В конце дня Ганс-Георг еще раз поблагодарил Колера и помог ему надеть пальто.

«Я привез вам кое-что», — сказал Колер. Он открыл свой дипломат и достал оттуда металлическую схему, которую поднял из электродвигательного отсека «U-869». «Вы, вероятно, были в этом отсеке, когда навещали брата», — добавил он.

Ганс-Георг взял схему и несколько минут рассматривал металл — надписи, ржавчину. Наконец он провел пальцами по его краям и изъеденной поверхности.

«Не могу поверить, — произнес он. — Я буду всегда хранить это».

На следующее утро Колер и Боулинг отъехали на несколько миль от Гамбурга, чтобы встретиться с шестидесятилетним хирургом. Мужчина, худощавый, высокий и приятный на вид, пригласил американцев в дом. Это был Юрген Нойербург, сын командира «U-869» Гельмута Нойербурга.

Юрген не смог ничего вспомнить об отце, так как ему было всего три года, когда погибла «U-869». Но он хорошо помнил рассказы матери и то, с какой любовью она говорила об отце. Несколько часов в присутствии внимательно слушавшей жены он делился этими историями с Колером, показывая время от времени десятки фотографий и записи в дневнике.

«С детских лет я знал, что отец погиб в районе Гибралтара, — говорил Юрген. — Когда я услышал, что ныряльщики нашли субмарину у побережья Нью-Джерси, я был очень удивлен. Но это не изменило моих чувств. Подозреваю, что это потрясло бы мать — такое откровение после многих лет веры в официальную версию событий. Я счастлив, что она так ничего и не узнала. Она его очень любила и больше не вышла замуж».

Колер спросил Юргена, нет ли у отца братьев или сестер. «У отца был старший брат Фридгельм, но я даже не знаю, жив ли он, — сказал Юрген. — Печально, но мы перестали общаться». Колер попросил дать ему номер телефона Фридгельма.

Юрген с женой поблагодарили Колера за усилия и попросили передать благодарность Чаттертону по возвращении в Нью-Джерси. Вечером в отеле Колер и миссис Боулинг набрали номер, который дал им Юрген. Ответила пожилая женщина. Боулинг представилась как сестра одного из членов команды «U-899». Женщина сказала, что с удовольствием позовет мужа к телефону.

В течение следующего часа восьмидесятишестилетний Фридгельм Нойербург рассказывал о брате Гельмуте.

«Когда я закрываю глаза и пытаюсь представить брата сегодня, — говорил Фридгельм, — я вижу, как он выполняет свой долг. Мне кажется, у него было предчувствие, что он не вернется. Он исполнил свое предназначение».

Наутро Колер и Боулинг выехали из Гамбурга в Берлин. Тем же вечером Колер встретился с сорокалетним доктором Акселем Нестле, главой частной инженерной компании, которая разрабатывает проекты по утилизации отходов. Докторская диссертация Нестле в области водных ресурсов по большей части основывалась на работах, которые он выполнял в Северной Африке.

Все свое свободное время Нестле занимался переоценкой потерь немецкого подводного флота и считался одним из самых крупных в мире авторитетов в данной области. Именно Нестле в 1994 году догадался прочесть перехваченные радиограммы между «U-869» и командным центром. Это была идея, которая больше никому не пришла в голову, так как историки были уверены, что «U-869» лежала на морском дне в районе Гибралтара. Он сообщил о своем открытии Роберту Коппоку из Британского министерства обороны, который и написал письмо Чаттертону и Колеру. Во время встречи Колер удивлялся не только глубиной познаний Нестле, но и его страстным интересом к предмету. Он спросил Нестле, почему тот не преподает в университете.

«Подлодки — это мое увлечение, — ответил тот. — Возможно, если я начну зарабатывать на этом, мне станет скучно. Меня захватывают детективные методы исследований в этих вопросах. Как только ты понимаешь, что историки ошиблись, начинаешь собственное расследование и, если повезет, сможешь внести коррективы. Это этого вполне достаточно».

На следующий день Колер и Боулинг вошли в дом одной пожилой дамы. На каминной полке в центре гостиной стояли фотографии в рамках, на которых были ее дети и молодой красивый мужчина в военной форме времен Второй мировой войны. Казалось, он вглядывался в будущее. Женщина представилась как Гизела Энгельманн. Человек на фото, как она сказала, — это ее жених Франц Нэдель, один из торпедистов «U-869».

Несколько часов подряд Энгельманн рассказывала Колеру о том, как выколола глаза Гитлеру на фотографии, о том, как она залезла на столб газового фонаря и вывесила туда фотографию, чтобы весь Берлин увидел Гитлера в таком вот виде, рассказывала о прощальном вечере, на котором Франц и другие члены команды расплакались. Она говорила о том, что ей лучше всех в мире известно, что в жизни человека случается только одна настоящая любовь, и для нее такой любовью был Франц.

«Оба моих мужа, разумеется, знали о Франце, — говорила она. — А когда я рассказываю детям о Франце, они закатывают глаза и фыркают: мол, мама, ты уже сто пятьдесят раз повторяла нам эту историю».