Прилив

Дома абсолютно не видны в тени отрога, даже тропку Волод находит наощупь. Спускаться всегда трудней, но он бывает здесь так часто, что может двигаться вслепую.

Он спускался. Ноги в коротких сапогах мелко семенили по осыпавшейся мелким песком скале. Вот приметный камень, он него направо и вниз. Не наступить бы на хвостуна. В такой темени собственных сапог не видно. Но вот пошел пологий спуск, по гладкой, словно срезанной ножом, скале. Волод привычно заскользил по припорошенной пылью поверхности. Что‑что, а это он умел делать мастерски. Никто в клане не рискнул бы так съехать, шли в обход, а Волод мог! Минута быстрого скольжения, такого, что захватывает дух, и вот подошвы чувствуют, как поверхность становится все более шершавой. Споткнешься — и покатишься, костей не соберешь. Но Волод знал, где и когда остановиться. Сейчас! Большой валун вырос перед ним, юноша сгруппировался и оттолкнулся от скалы. Ладони уперлись в гладкий шершавый камень, тело взмыло вверх и, сделав сальто в воздухе, Волод приземлился на ноги. Ха! Никто из охотников не повторит этот прыжок! Жаль, похвалиться некому: за такие трюки Мих ноги выдернет.

Он подошел к неглубокому рву, окружавшему поселок. Ров был сух, как и окружавшая поселок пустошь, но являлся неплохой защитой от хвостунов и зубинов. Чуткие твари запросто отличали рукотворную яму от естественной и, как правило, обходили стороной, опасаясь ловушек. За сотни лет соседства с человеком местная живность стала умней и осторожней. Раньше, когда люди жили одним народом, и у всех было вдоволь еды, никто не охотился. Старый Прич рассказывал, что рогачи паслись, ничуть не боясь соседства с человеком. Можно было подойти и хлопнуть зверя по спине. Волод слушал истории Прича, как сказки, веря и не веря старику. Особенно нравились истории о гмороде. Волод хотел знать о нем все, но старый Прич не мог рассказать много. Сам он в гмороде никогда не был и рассказывал со слов прадеда, когда‑то бывавшего там.

Волод подошел к столбу и отвязал прикрученный веревкой пластиковый мостик. Придерживая, чтобы не наделать шума, плавно опустил его и перебрался на другую сторону. Продернув веревку в специальное приспособление, он поднял мост и привязал к точно такому же столбу. Волод не переставал удивляться хитрому механизму, который придумал и сделал Прич. Поначалу Волод презирал старика, который не охотился и не мог прокормить себя, не говоря уже о пользе клану. Что проку от такого человека? Но Прич придумывал и делал хитроумные ловушки на зверя, да такие, что охотники из соседних кланов выменивали их на мясо или шкуры. В последнее время старый Прич ничего не делал: в клане не было металла. Две луны назад Мих собрал мужчин и пошел к Лаборату, надеясь отыскать хоть что‑нибудь полезное для клана, но вернулся ни с чем. Лаборат пустовал со времен катастрофы. Построенные из странного монолитного камня строения обрушились и погребли под собой своих обитателей. Теперь там лишь груды камней, костей и мусора. Несколько поколений Северов перерыли Лаборат вдоль и поперек, вытащив из‑под обломков все, что представляло хоть какую‑то ценность. Волод был там лишь раз, и это место не нравилось юноше. Он слышал о множестве таких руин, разбросанных по всей Пойме. «Остатки цивизации» — так, кажется, говорит старый Прич. Волод не понимал, что значит это слово, только ни одни развалины не внушали такой неприязни, как Лаборат. Дурное место. Волод знал, что Лаборат исследован и изрыт предками; там никто не живет, даже звери, и взять там нечего. И все же боялся этого места, как чужака, припрятавшего нож за пазухой.

За рвом была утоптанная ровная земля. Волод прокрался к дому, нашел потайной запор и потянул. Крепкая пластиковая дверь открылась, пропуская внутрь. На всех домах были такие запоры, и все сделал Прич. Потому клан Север и не выставлял дозорных: от зверья охранял ров, а чужак не сможет незаметно проникнуть в дома. Земли Севера были относительно безопасным местом. Сюда не забредали бродяги: брать в окрестностях нечего. Пойма довольно далеко, значит, и опасная человеку живность тоже. Но и выжить в пустыне труднее.

Волод миновал прихожую со сложенными у стены ящиками с засушенными ржавыми грибами. Их называли так из‑за красно–коричневой, напоминающей ржавчину, окраски. От грибов шел насыщенный кисловатый запах. На противоположной стене висит верхняя одежда: плащи и куртки с капюшонами, защищавшие от весьма частых в это время пыльных бурь. Здесь же Волод оставил обувь и в спальню прокрался босиком. На кроватях спят мама и младший брат Димми. Волод удовлетворенно слушал их мерное дыхание и радовался, что его отсутствие не замечено. Он опустился на постель и разделся прямо на ней, по привычке бросив одежду на пол. Уже засыпая, подумал, что мать обязательно выругает за сброшенные на пол штаны и куртку. И пусть. Они грязные и пол грязный. Ничего страшного.

Глава 2. Слав.

Слав проснулся чуть раньше, чем следовало, и с удовольствием отключил будильник. Он не любил этот резкий, свистящий звук. От него вскакиваешь, как ошпаренный.

Разминаясь на ходу, Слав проследовал в душевую. Тело приятно защекотал ионный душ, затем контрастный: сначала теплая, потом холодная вода. Сонливости как не бывало. Обсохнув под струями теплого воздуха, Слав вышел из душевой, остановившись перед зеркальной дверью встроенного в стену шкафа. В зеркале отобразился высокий, хорошо сложенный юноша с упрямым пристальным взглядом, тонким красивым носом, высоким лбом с ежиком темных непослушных волос. Слав распахнул шкаф, двойник исчез.

Слав снял с полки выстиранную и выглаженную автоматом форму и быстро оделся. Не потому, что спешил — просто проверял, как быстро он сможет это сделать, косясь на секундную стрелку часов. Сорок секунд. Неплохо. Интересно, можно ли уложиться за тридцать пять?

«Время — самое ценное, что есть у человека. Многое можно вернуть, но время — нет!» — часто повторял отец, и Слав проникся этой мыслью основательно и твердо. Ни одна его минута не должна пропасть даром. Пока лишь в этом заключается долг Слава, сына Изагера, правителя Дирна.

Бесшумный лифт понес юношу вниз. Сегодня с утра занятия по ближнему бою, Славу они нравятся. Отцу, правда, не очень. Он считает это неоправданной тратой времени. Наставник Юр с трудом убедил Изагера доводом, что изучение боевых навыков неизбежно скажется на характере его сына.

Отец был недоволен Славом, считая его характер слишком мягким. Славу было стыдно, что он не оправдывает отцовского доверия, но ничего поделать с собой не мог. Хорошо, что хоть Юр не попрекает…

Юр встретил юношу, сидя на ковре посреди зала для занятий. На нем был черный спортивный костюм, облегающий и подчеркивавший тело атлета. Войдя, Слав поклонился учителю, отметив, что отец не одобрил бы этот жест. Наследнику правителя не следует никому кланяться, сказал бы он. Да, отец очень строг. Так строг, что иногда кажется, будто он не любит Слава, будто Слав не его сын, а какой‑нибудь орк. Слав утешался мыслью, что отец очень занят, и у него действительно мало времени бывать с сыном, и уж тем более нет времени на развлечения.

Юр ответил медленным кивком головы.

— Подойди, — сказал он.

Слав осторожно приблизился. Юр учил, что надо быть готовым к любым действиям противника. Здесь их только двое, значит, противник — Юр.

— На чем мы остановились в прошлый раз, помнишь? — спросил учитель.

— Помню.

Юр резко вскочил на ноги. Он был немолод, и Слав знал, что Юр — единственный человек, не прибегавший к услугам камер регенерации. Жители города давно и успешно пользуются знаниями генной инженерии, позволяющей заменять изношенные или поврежденные органы и значительно продлевать жизнь. Но Юр был варваром…

— Нападай.

Юр — начальник охраны отца. О его боевых навыках ходят легенды. Слав двинулся осторожно и медленно, зорко следя за руками учителя. Юр шагнул к нему — Слав отступил, выдерживая дистанцию.

— Атакуй! — приказал Юр.