Древолюция

На следующий день, хорошенько выспавшись, Алекс отправился в гости к Инне. О «способностях»

новоприбывшей девушки никто в городе не знал, кроме ее мамы, лесника и Вожакова, который первым и услышал о ней. И афишировать это пока не стоило. К тому же Инна стеснялась незнакомых мужчин, и устроить пресс–конференцию по мотивам общения с мутантами однозначно не получилось бы. А вот сам Алекс рассчитывал на доверие девушки и ее откровенность. По просьбе Николая он приготовил диктофон, чтобы записать все, что скажет Инна.

Как и в первый раз, мама Инны настояла, чтобы он выпил с ними чаю. Там же, на кухне, и состоялся разговор.

— Ты вчера говорила с деревом, да? — спросил Поборцев. Он избегал встречаться с Инной глазами, потому что заметил, что прямые вызывающие взгляды угнетают девушку, она стесняется и замыкается в себе. К этому следовало прибавить новое место, новых людей и множество новых впечатлений. Есть от чего возбудиться обычному человеку. Но Инна не была обычной девушкой. И вызвать ее на откровенность будет непросто.

— Я ходила к нему, — улыбнулась Инна. Алекс тоже ободряюще улыбнулся ей. Хорошее начало.

— И что оно сказало тебе?

— Оно не говорит, — покачала головой Инна.

— Я понимаю, что они не говорят, — согласился Алекс, — но ты ведь их понимаешь, правда?

— Да.

— Как ты это делаешь?

Она промолчала, и Поборцев понял, что Инна просто не может объяснить это. Ладно, не важно, как, важно — что…

— А я могу с ними поговорить? — спросил он.

— Ты — нет.

— Почему?

— Не знаю.

«Интересно, — подумал он. — Знает, что не могу, но не знает, почему».

— Понимаешь, мне надо узнать о них как можно больше! Поэтому я и привез тебя сюда. Я хочу сделать так, чтобы их не убивали, понимаешь? Для этого мне нужна твоя помощь. Ты поможешь мне?

— Не надо мешать деревьям, — сказала Инна. Поборцев кивнул. Хорошо. Уже кое‑что. Хотя это он и сам понимает.

— Они показали мне мир! Я видела много! — радостно сказала Инна, глядя на Поборцева. Алекс неловко улыбнулся:

— Здорово!

Даже если ни хрена не понимаешь, надо общаться, подумал он, надо показать, что ты все понял, что ты согласен. Иначе она ничего не расскажет. И надо быть с ней откровенным.

— Знаешь, когда я впервые увидел эти деревья, я испугался, — сказал он, взглянув на девушку. — А теперь не боюсь. Ведь они не хотят людям зла, правда?

Инна кивнула:

— Они дети. Деревья не злые, они добрые!

— Дети идут по земле, — сказала Инна, повернув голову в сторону окна. — Люди убивают детей!

Она едва не заплакала.

Эти «дети» иногда и людей убивают, подумал Поборцев. А потом догадался. Он, кажется, догадался, что она имела в виду. Дети ведь тоже могут убивать. Даже самые добрые дети. Убивать мух, гусениц, муравьев, лягушек, ломать молоденькие, тоненькие деревца и рвать красивые цветы… Просто так, от нечего делать, из любопытства, страха или забавы. Детьми владеют эмоции, и без взрослых они не могут себя контролировать. Так значит, шагающие дендроиды — это дети? А остановившиеся и замершие — взрослые? Или взрослые — вообще кто‑то иной, кого мы еще не видели, тот, кто управляет ими? Он даже поежился от неожиданного открытия.

— Зачем они идут, Инна, куда они идут?

— Они лечат мир.

«Вот так, просто и прямо: они лечат мир, — подумал Алекс. — Да, черт возьми, мир давно нуждается в лечении! И хорошо, если они не ампутируют человечество», — невесело усмехнулся он. Понемногу картина прояснялась: дендроиды пришли, чтобы лечить мир. И, в общем, этим они и занимаются, если вспомнить Чертову Лужу. «Вот он, Армагеддон, которого не ждали, — подумал Алекс. — Ни оружие, ни технологии не помогут нам в этой войне. Человечество погибнет, если станет воевать и выживет, если покорится. И кто сказал, что покорность приведет к гибели? Погубит как раз гордость, об этом как раз в Библии и говорилось».

— Инна, а как ты заставила их уйти тогда, в лесу? — спросил Алекс.

— Я захотела, и они ушли.

«Ничего себе, — подумал Алекс. — Просто захотела — и все… Почему же деревья понимают только ее?»

— Инна, а ты можешь заставить дерево прийти сюда?

— Зачем?

— Ну, — растерялся от неожиданного вопроса Поборцев, — хотя бы просто так.

— Они не пойдут.

— Почему?

— Они идут, куда им надо.

— То есть, ты не можешь им приказать?

— Я устала! — объявила Инна и ушла в свою комнату. Поборцев шумно выдохнул. Завтра начнем сначала.

Алекс ехал через опустошенные войной земли. Взгляд скользил по мелькавшим вдоль дороги домам и строениям. Издалека все казалось спокойным и мирным, но, подъезжая ближе, он замечал следы невиданного прежде на Земле нашествия. Где‑то виднелся проломленный дендроидами забор, стояли расплющенные ударами мощных корненог машины. А кое–где лежали останки ходячих деревьев, и уродовали землю черные устрашающие воронки от снарядов и мин.

Труднее всего было перебраться через Стену. И не из‑за охраны. Когда дендроиды распространились по западной части России, Стена оказалась не нужной, и войска отошли защищать крупные населенные пункты. Трудно было подъехать к самой Стене с восточной стороны, потому что подступы к гигантскому валу заминировали. Алекс видел останки машин, подорвавшихся на минах, и наверняка это были не все жертвы. Мины ставили противотанковые — дендроиды весили немало, и не маскировали — было замечено, что мутанты не обращают на них внимания. Для пеших людей мины не представляют опасности, но Алекс ехал на машине. Без нее добраться до Москвы было бы нереально. Поезда практически не ходили, большинство аэропортов не работали, а действующие были забиты беженцами. К тому же он ехал, чтобы вывезти оттуда Светлану. Вывезти и вернуться в Дымов.

Поборцев потратил на опасный участок почти целый день. Он поминутно выходил из машины и осматривал дорогу. Если на асфальте лежала мина, он аккуратно объезжал ее, обливаясь потом от страха и напряжения. Ошибка могла стоить жизни, и многочисленные останки ходячих деревьев вдоль шоссе были тому подтверждением. Этот участок так измотал его, что, оказавшись за Стеной, Алекс остановился в ближайшем глухом лесочке и заснул, как убитый.

Проснувшись, он увидел множество псевдодеревьев, обступивших его машину. Гиганты грозно раскачивались, шурша по земле, как исполинские змеи. Алекс испугался и схватился за ключ зажигания. Мотор послушно завелся, но отчего‑то нога не желала давить на газ. Он посмотрел вниз: ног не было, а вместо них из живота росли длинные черные корни… Он закричал и проснулся.

Дальше он ехал по пустым дорогам, почти не встречая машин. Места ожесточенных сражений Алекс отмечал по ямам–воронкам и брошенной военной технике. Но люди никуда не исчезли. Не все бежали из страны, как корабельные крысы. Проезжая одно из селений, Поборцев увидел, как мужик кроет крышу, готовясь к зиме. Он остановил машину, любезно пропуская женщину, которая гнала коров к реке. Потом Поборцев заметил ребятишек, высовывавших любопытные немытые носы из‑за забора, глазея на его джип.

Он остановился у дома, чтобы попить воды, и разговорился с местными.

— Что нам эти деревья? — сказал ему немолодой мужик, которого Поборцев угостил сигаретами. — Пришли и ушли. Татары вон тоже приходили — и где они? Нам жить надо дальше, детей растить…

Алекс кивал и улыбался. Некоторым не требовалось объяснять, что к чему, что деревья не враги роду человеческому и, быть может, когда‑нибудь даже станут друзьями. Он поблагодарил хозяев за воду и поехал дальше.

Кое–где удавалось узнать новости. Что с дендроидами ожесточенно бьются под Москвой, что леса горят от напалма, что пограничные посты не справляются с наплывом беженцев. Но ожившие деревья упорно рвались туда, куда их не пускала армия. Как будто хотели установить полный контроль над каждым участком земли. «Да, они хотят контролировать нас, потому что себя мы контролировать не можем, — думал Поборцев. — Это печально, но справедливо».