Древолюция

— Нет.

— Ну, так и забудь эти сказки!

— Это не сказки!

— Почему?

— Пол–поселка в развалинах. Это не могли сделать люди — следов нет, да и времени на такое потребовалась бы до хрена. Короче, это сделали не люди. Да и логики в этом человеческой нет. Зачем рушить? Ну, ограбить там, но все вещи на местах. Еще мы видели следы…

— Какие следы? — начальник милиции ничего не понял.

— Следы очень странные. Я такого никогда не видел. Это не зверь, это… Я сам не знаю, что. Короче, Валерий Валерьевич, я думаю, надо «наверх» звонить. Не наше это дело.

— Ты что, Саенко, соображаешь, что говоришь? Я должен звонить начальству и сказать, что у нас громит поселки ходячее дерево, которого никто не видел, даже милиция? Лучше мне тогда сразу заявление написать! По собственному. Из‑за психического заболевания.

Он сделал значительную паузу.

— Вот когда я сам эту зверушку увижу или ты, например… Вот тогда и будем звонить, куда следует.

Капитан ушел. Валерий Валерьевич прошелся по кабинету, раздумывая над словами опера. Пожалуй, он сказал правильно, и рисковать не стоит. То, что заявляют десятки засекинцев, конечно, хорошо, но есть миллионы людей, видавшие летающие тарелки, и есть официальные заявления, отрицающие такие факты. До сих пор разобраться не могут. И засекретили все. Так что подождем.

Ждал он не более часа. В кабинет снова вошел дежурный:

— Валерий Валерьевич, из больницы был сигнал. Привезли жену и дочку Кабанова. Говорят, мертвые. Их дача на озере рухнула, вот их и придавило.

— Кабанова? Это… Пильщика, что ли?

— Так точно.

— Еще не хватало! Скажи Саенко, пускай немедленно едет туда, разберется, как и что.

Начальник милиции подпер щеку здоровенным волосатым кулаком. Ну, и денек! Кабанова или Пильщика, как его именовали в криминальных кругах, он хорошо знал. Знал, что Пильщик контролирует местное деревообрабатывающее производство, что у него своя бригада. Но в последнее время от криминала отошел, хочет жить спокойно, как и многие «бизнесмены», сколотившие состояния в лихих девяностых. В те годы Пильщик занимался рэкетом и крышеванием местных фирмачей, потом остепенился, купил деревообрабатывающий завод, лесопилку… Теперь он директор, и хрен под него подкопаешься. Как же! Уважаемый человек, платит налоги. Мэр Дымова просто молится на него, говорит, если бы не отчисления с завода, то бюджета хватит лишь на зарплату дворникам. И то не всем. Преувеличивает, конечно, но правда тут есть. Правда нашего времени.

А ведь Кабанов в милицию не обратился. Так, может, там разборка была? Только с кем? Они вроде все уже давно поделили. Он посмотрел на часы: давно пора домой. Валерий Валерьевич поднялся из кресла, и тут погас свет. Полковник чертыхнулся и пошел к дверям. Они двойные, толстые: ори — никто не услышит. Он открыл обе и выглянул. Крутобедрый силуэт секретарши темнел на фоне окна.

— Катя, что со светом?

— Света нет, — ответила секретарь, поворачиваясь.

— Тогда иди домой.

Ее силуэт отчего‑то возбудил его. Наверно, от интимного сумрака, усмехнувшись, подумал Валерий Валерьевич. Он вспомнил, как в последний раз занимался с Катей сексом. Незабываемые впечатления. И чувство вины, вытекающее в многочисленные поблажки и подарки. Странно было другое. Почему он чувствовал себя виноватым перед этой тридцатилетней «секретуткой», а перед собственной женой — нет? Ответа он не знал.

— Нет, ты смотри! Такого я еще не видел!

Бригадир ремонтников озадаченно покрутил головой, через грязное лобовое стекло вглядываясь в повисшее на проводах дерево. Скоро утро, надо бы пошевеливаться.

— Опять ураган? — хмыкнул водитель. Пепел с висевшей на губе сигареты упал на руль. Бригадир открыл окно и смачно плюнул:

— Твою мать! И сколько это будет продолжаться? Второй раз такая хреновина! Я думал, раз в жизни такое бывает, а тут третий раз за неделю!

Он нагнулся к окошку внутри кабины, ведущему внутрь фургона, где сидели остальные аварийщики, и гаркнул:

— Вылезай, шарага! Снова с неба дерево рухнуло!

Внутри заматерились. Парни хорошо помнили, сколько промучились тогда, вытягивая поваленный столб. Потом скрипнула дверь. Аварийщики выпрыгивали на землю.

— Ну, что, по старому плану?

— Только не цепляй, как в прошлый раз, а то будешь у меня контакты надфилем чистить!

— Не бзди, Саныч, все будет нормально.

— Ты тогда тоже говорил…

— Смотрите туда! — Высунувшийся из кабины водитель указал рукой на лес.

Спорщики повернулись и остолбенели: на просеку из леса, покачиваясь, как поддатый мужик, выходило дерево. Оно опасно накренилось, преодолевая канаву, но все ж не упало и медленно направилось к ним.

— Еще! — крикнул водитель.

Ремонтники завертели головами: начинало рассветать, и в глубине просеки на фоне светлеющего неба показались десятки колыхавшихся верхушек. Лес затрещал, и новые деревья выступили на просеку, где стояла машина.

— Надо дергать отсюда! — закричал водитель.

— А линия? — робко возразил бригадир.

— Сам чини!

Рабочие дружно бросились к машине. Бригадир хлопнул дверью:

— Гони быстрее!

Мотор «Зила» взревел, и фургон с надписью «Аварийная» запрыгал по колдобинам, выбираясь к дороге. Водитель заложил вираж, объезжая живое дерево, и задел его бампером. Бригадир едва не вмазался лбом в стекло.

— Куда едешь, дурак! Объезжай!

— Да они тут повсюду!

Снова удар. На этот раз сбоку. Грузовик устоял и, натужно рыча, рванулся к дороге.

Милицейский «Уазик» свернул с шоссе на проселочную дорогу. Потянулся однообразный лес, почти одни сосны. Дребезжа стеклами, машина перекатывалась через бугристые корни. Саенко сидел рядом с водителем и смотрел вперед. Начальник приказал съездить на то место, где стоял дом Кабанова, и посмотреть, нет ли каких следов. Глава лесоперерабатывающего предприятия пока в милицию не обращался, но это пока, а в таком деле важно найти следы, если они остались. Можно допустить, что дом мог и сам рухнуть, но капитан слабо в это верил. Чтобы такая фигура, как «Пильщик», себе плохой дом построила или на материалах сэкономила — исключено. А вот что не исключено, так это нападение ходячего дерева, которое видели жители Засекино.

— Пошли, прогуляемся, — сказал сыщик водителю. Звенцов кивнул и заглушил двигатель, остановив машину на опушке. В ста метрах виднелось озеро, а между озером и лесом лежали останки разрушенного дома.

— Хорошее местечко. Смотри, пляж какой! — Звенцов смотрел на озеро, а Саенко — под ноги. Земля у опушки изрыта автомобильными протекторами. Причем колеса мощные. Скорее всего, джип. Кабанов как раз ездит на джипе. Но здесь был не только джип. Капитан разглядел следы еще нескольких машин, поменьше. Разборки?

— Только ничего не трогай и не следи там, — крикнул он отправившемуся к руинам водителю.

— Ладно, — пообещал тот.

Саенко вновь уткнулся в землю и тотчас заметил гильзу, тускло блеснувшую в траве. Капитан поднял находку. От дробовика. Ага. Он положил гильзу в карман и тут увидел целую россыпь. Неслабо тут палили! Ну, если крови или трупов нет, то и криминала нет. У богатых свои развлечения.

Он прошел чуть дальше и наткнулся на обгоревший дочерна остов дерева. Рядом лежала пустая канистра. Саенко поднял ее и понюхал. Бензин. Трава тоже выжжена, причем странной сплошной полосой, тянувшейся за деревом. Капитан присел перед деревом и провел рукой по обугленной коре. Пальцы наткнулись на странные рваные отверстия. Саенко вытащил складной нож и поковырялся в дыре. Результатом явились испачканные золой руки и пуля от дробовика. Ага. Хлопцы развлекались стрельбой по дереву, понятно. Но жечь‑то зачем? Капитан обратил внимание на то, что под торчавшими огарками корней не было ямы. Как же оно росло? Или не росло?

Обнаруженные кусочки складывались в жуткую, иррациональную мозаику, но видавший виды опер не желал верить в чертовщину. Должно же найтись еще какое‑нибудь объяснение, помимо ходячих деревьев, думал Саенко, должно! Но получается и вовсе ахинея: дерево выдернули с корнями, притащили сюда, каким‑то образом закрепили, чтобы не упало, хотя нет никаких следов. Потом расстреляли из дробовиков и сожгли. Зачем? Чтобы повеселиться? Странные развлечения. И потом, так можно любое дерево на опушке расстрелять, а не тащить это…