Спасти темного властелина

– Счет в банке? – с каждым новым словом голос гоблина звучал все тише. – Недвижимость?

– После того гномьего старейшины? – фыркнул Мал. – Забудь! Денежки реквизированы на нужды Холма. А своим соплеменникам ты не доверял, боялся, что обворуют. Подлое вы племя, даже на бедах своих сородичей всегда готовы нажиться.

– Ладно, вы тут сами разбирайтесь и ищите, чем себя занять, – решила Златокудрая. – Не найдете ничего лучшего, так присоединяйтесь к лесорубам, чтобы кормежку получить.

Она развернулась, чтобы уйти. Ей еще требовалось распределить по лагерю наряды, проследить за тем, как выполняются предыдущие поручения, уточнить у поисковиков, не нашел ли кто-то среди руин еще годной краски для волос. После падения столицы эльфов качественную косметику было не так просто достать, а пробившаяся в золотых кудрях седина ей абсолютно не шла.

– Лонари, присматривай за ними, – напоследок сказала Фиэль. – Ты их притащила, тебе и отвечать. А если гости невзначай погибнут – ушлю к беженцам с первым же караваном.

– Что? Но… – у рейнджера буквально не нашлось слов. Она только и могла, что стоять, хлопать глазами и нервно дергать длинными ушами. Последнее проявление эмоций было единственным, заметным со стороны. Лицо эльфийки до сих пор скрывала маска, и потому о возникавших на нем гримасах оставалось только догадываться. – За что?!

– Значит, я бомж, – констатировал гоблин, но почему-то в его голосе не слышалось слишком уж сильного расстройства. – О, прекрасная дева, раз уж мы знакомы, сними покровы и дай мне полюбоваться на твою несравненную красоту. И, кстати, как-то вы слишком спокойно отреагировали на расу моего спутника. Он же орк, завоеватель, варвар и дикарь. Они тут войнушку глобальную в недавнем прошлом устраивали, мир захватить пытались. Столицу вашу вроде бы штурмовали. Ну и всякое такое.

– Вот что не надо он помнит, а дельных мыслей в башке нет, – проворчал себе под нос Мал. – Всегда так! И зачем я только с этим типом связался?

– Было дело, ну и что? – пожала плечами Лонари. – Вот был бы он человеком, тогда да. Мы бы его допросили, а потом посадили в яму. И не выпускали бы оттуда, пока сами уходить в другое место не собрались бы. А может быть, и тогда доставать не стали бы, а просто забросали землей, – девушка принялась снимать тканевую защиту с головы. – Мы воевали с этими зелеными здоровяками, но воевали более-менее честно. Геноцида не было. Те же конфликты с летними фейри, бывало, куда большей кровью обходились. А после того, как десять из двадцати резерваций орков вырезала нежить, потому что люди своих рабов не захотели защищать, у нас к ним вообще претензий нет. Тут бы с мертвецами разобраться. И с теми уродами из Союза, что ответственны за их появление. Если бы Сартар не уничтожал массово своих собственных соплеменников, думаю, все расы дружно бы объявили войну человечеству. Но и так шепотки о полном уничтожении этой расы за их преступления можно услышать по всему Арсароту. Что такое?

Гоблин кашлял, кашлял и никак не мог остановиться.

– Кажется, я сильно не в курсе творящихся в мире событий и настроений, – кое-как приведя дыхание в норму, сказал он. – Вы с такими новостями как-то полегче давайте. Оу…

– Так, либо кто-то здесь закончит пускать слюни, либо я вновь закрываю лицо! – блеснула глазами эльфийка, интуитивным путем нащупав оптимальную линию поведения с гоблинами. То бишь угрозы, подкуп и шантаж. Личико у нее, кстати, по единодушному мнению обоих мужчин, оказалось вовсе даже не дурным. Высокий лоб, тонкие черты, светлые волосы и брови. Вместе с голубыми глазами эффект это на всех представителей сильного пола оказывало просто катастрофический. – Что-то еще хочешь сказать?

– А? – очнулся от своих мечтаний гоблин и плотоядно облизнулся. – Да!

Девушку передернуло, она едва не дала ему пощечину. Остановило ее не столько собственное физическое превосходство над противником, сколько наличие в зоне видимости других эльфов. После того как она отвесит нахальному коротышке такой знак внимания, о его причинах гарантированно пойдут гулять слухи по всему лагерю. И сами боги не знают, какими подробностями грязные сплетни обрастут в процессе.

– Во-первых, спасибо за помощь, – сказал гоблин. – Если бы не твой выстрел в затылок, тот монстр мог бы нами пообедать. А во-вторых, не подскажешь ли ты нам, что здесь делает ваш отряд. Если это, конечно, не тайна.

– Никакого секрета тут нет, – пробурчал орк. – Ты бы и сам догадался, если бы последние мозги при аварии не растерял. Мародерствуют они. И валят тут лес. Лес, который посылают на побережье. Там сейчас толпы беженцев, желающих сбежать на острова или другой континент от войны с нежитью. За корабельные деревья сейчас платят бешеные деньги. А они нужны эльфам, чтобы купить сколько только можно магических цацек, без которых им жизнь не мила.

– Да, – понурилась девушка, комкая в руках маску. – Увядание – это то, что способно погнать представителей нашей расы на смерть и даже дальше. Кристалл Дня, центр нашей столицы, даровавший волшебные силы всему Светлолесью, уничтожен. Без него мы чахнем. Через считаные десятилетия вообще перемрем. Могущественные артефакты, обладающие собственной магией, способны его заменить… отчасти. Но никакого иного выхода просто нет. И теперь остатки высоких эльфов, наплевав на опасность, ищут уцелевшие вещи среди других городов. Добывают золото всеми силами. Ну и мстят, как могут, нежити. В наших лесах теперь, кроме случайных гостей, рейдеров и бродячих трупов, и нет-то никого. Даже обычные разбойники и шайки мародеров все давно повывелись. Их мертвецы сожрали.

– Понятно, – маленький гоблин о чем-то сосредоточенно думал. – А как насчет того, чтобы немного поучить меня магии? Вам же самим чародей будет полезнее, чем просто мелкий зеленый задохлик-разнорабочий.

– Только если сможешь найти где-нибудь хороший артефакт, – ответила девушка. – Нам стало слишком трудно копить волшебство, чтобы тратить его на других. На себя-то не хватает.

– А что с силой, которую могут собрать волшебники иных рас? – не желал успокаиваться гоблин. – Я могу свою слить в какой-нибудь накопитель? И передать ее заинтересованным эльфам за вознаграждение. Скажем, тебе.

– Мы ее не переварим, если изъясняться простыми терминами, – поморщилась девушка, однозначно интерпретировав слова о вознаграждении от сально глядящего на нее карлика. Но ругаться не стала, смирив вошедшую в притчи гордость высоких эльфов. Как-никак гоблин искал способ ей помочь. – Нужен либо высокий природный фон, либо сходные с ним эманации от сильных артефактов. А жаль. Увядание… сушит. Это сложно передать словами, но, поверь, физическая боль часто бывает куда менее слабой, чем испытываемые от недостатка магии ощущения.

– Тревога! – чей-то вопль в одно мгновение превратил более-менее упорядоченный лагерь в потревоженный муравейник. – На лесорубов напали!

– Только бы это были медведи или расплодившиеся волки! – эльфийка спешно натянула на голову маску.

Вскочившие на ноги орк и гоблин заметались, выискивая себе оружие. В конце концов первый завладел чьим-то топором, предназначенным не иначе как для рубки дров. А второму Лонари вручила недавно конфискованные у него же кинжалы.

Увы, надеждам девушки не было суждено сбыться. Сначала послышались звуки интенсивной пальбы. А затем из-за ближайших деревьев показалось два десятка приземистых мускулистых бородачей. Дварфы перебирали ногами так часто, что те сливались в единое размытое пятно. И при этом, не снижая скорости, палили себе за спину из здоровенных мушкетов. Гнавшимся за ними вурдалакам большие и тяжелые пули дробили кости, вырывали из их тел шматы гнилого мяса. Увы, нежити на раны было практически плевать. Если она хотя бы замедляла бег, это уже можно было считать серьезным достижением. А уж поразить ее так, чтобы уничтожить, и вовсе удалось лишь парочке счастливчиков. Вот одного из отступавших лесорубов догнали, повалили и немедленно начали рвать на части. Второго. Третьего.