Страница 37 из 57
– Отлично! – похвалила Вера. – А теперь продолжим.
В этот вечер помощник направлял на Тужилова ствол пистолета еще несколько раз. Но профессор уже не спал. Он сидел на кушетке, стоял у окна, у тренажера, сидел на стуле, залезал в холодильник, пил чай. Из тринадцати раз старик почуял опасность два раза.
– Холод в кишечнике, – пояснил он, отвечая на настойчивые Верины вопросы, как именно проявляется его реакция на неосознаваемую смертельную опасность. – Сосание, озноб… И в груди теснит. А что ты так расспрашиваешь? Интерес исследователя или тревожишься за меня? Я помню, что у тебя начиналась крапивница… Такая была реакция организма на неосознаваемую угрозу твоей жизни. А сейчас как?
Она промолчала. Значит, пока что Тужилов чувствует себя нормально. Но надолго ли? Такая серьезная и редкая вещь, как чувствительность к смертельной опасности, не может существовать в человеке сама по себе, отдельным бонусом. Почти у любого, кому досталась сверхчувствительность, за счет гипертрофированного одного чувства притуплено другое. Или наоборот: чутье на опасность повышено, потому что каких-то других пониманий или интуиций не хватает. Точно так же чувствительность к опасности, вырабатываемая в ком-то искусственно, не развивается на пустом месте, человек не может остаться прежним. Четкой зависимости, строго просчитанных побочных эффектов нет, в этом вся проблема…
Сложный индивидуальный механизм может отреагировать совершенно непредсказуемо. Человеку может полностью «отбить» всю ощущалку – и он превратится в ходячего робота: ничто его не трогает, не вызывает острого удовольствия или горя. Ну, чувствует он опасность. Как данность. Но она уже не вызывает острых чувств и прилива адреналина, как и все остальное на свете. Или, опять же, наоборот, все на свете обостряется так, что хоть запрись в четырех стенах: каждая мелочь вызывает сумасшедшую реакцию, аллергию, острую боль, затуманенность и прочие неприятные состояния. Она вспомнила «Альтиста Данилова», где героя «наградили» гиперчувствительностью к чужим страданиям: где бы кто ни мучился – и ты мучишься заодно, как будто подключенный проводком. И такое тоже может образоваться…
Но бесполезно Тужилову это говорить, она уже пробовала. Слишком силен его страх за свою старческую шкуру, случайной гибели он боится больше, чем мучений.
– Два раза – это хорошо, это больше, чем я ожидала, – проговорила она. – На сегодня хватит.
…Опыты с Тужиловым продолжались. Десятки и сотни раз он ложился на кушетку. На него направляли оружие, над ним вешали груз, к нему подкрадывались со шприцем, наполненным ядом, с ножом. Он спал, его будили… Несколько раз старик чувствовал направленный на него ствол и вскидывался, радуясь, как ребенок: у него получается!..
Но на все остальные виды опасности его подсознание не реагировало.
– Вера! Прудников беспокоит. Есть новости!
Звонок раздался в неудачный момент, когда Вера вошла в дом с продуктовыми пакетами в обеих руках. К тому же на нее напрыгивал Пай: ведь любимая хозяйка пришла с работы домой! А значит, нужно лизаться и всячески показывать, как он рад. Прижимая трубку к уху плечом, Вера двигалась по кухне, стараясь одновременно и освободиться от пакетов, и умерить пылкого спаниеля.
– Сейчас пойдем гулять! – сообщила она песику, отчего градус любви повысился еще на несколько порядков.
– Что? – опешил майор.
– Это я не тебе. Слушаю, Валентин! – сказала она, пытаясь надеть на Пая ошейник, взять в руки поводок и не забыть рассовать по карманам телефон и ключи от дома.
– Вера, дело закончено. Кукольник пойман! И он во всех своих злодействах сознался! – Голос милиционера звучал победно.
– Даже так? Поздравляю… Кто же им оказался?
– Хозяин стриптиз-клуба «Куколки» Филипп Крученых! Мерзость еще та.
Вера помолчала.
– Стало быть, ты в моих консультациях больше не нуждаешься? Я этому даже рада. Больше времени уделю дому и саду, а то весна, а у меня ничего не сделано, конь не валялся…
На самом деле она немного растерялась. А как же Тужилов, для чего она привезла его в Киев? И бьется с ним, чтобы выдрессировать его трусливое подсознание ощущать смертельную опасность…
– Вера, мне немного неловко, – сказал Прудников без малейшего раскаяния в голосе. – Но, раз уж дело закончено, скажу правду… Помнишь третью жертву, я еще говорил, что она не установлена?
– Да, помню, мукла Ева. Но ты меня обманывал, я это сразу поняла. Только зачем?
– А как ты поняла? – не утерпел Прудников.
– А не скажу!
Лученко уже была во дворе, она бросала псу палку, и он бегал за ней, по земле стлались уши цвета топленого молока, как знамена неведомой страны.
– Просто ты колдунья.
– Пусть курьер привезет мне домой инфу на эту вашу коллегу, тогда скажу.
– Но ведь дело уже закрыто, зачем тебе читать про какую-то незнакомую женщину? Ладно, сдаюсь: она была нашим консультантом по маньяку до тебя. Не хотел говорить, чтобы ты не боялась. Она случайно стала жертвой маньяка.
– И все-таки дай мне про нее почитать. Я любознательная. Случайно, говоришь? А если нет?
Теперь Лученко кидала Паю резиновую пищалку в виде ежика, пес с восторгом сжимал челюстями игрушку.
– Теперь уже не важно, случайно ли… Что там у вас пищит все время?
– Ежик. Его Пай зубами нямкает, он и пищит.
– Бедный ежик, – хмыкнул майор.
– Бедный – это Йорик. А ежик резиновый, с дырочкой в правом боку. Ничего ему не сделается.
– Хорошо, тебе привезут выписки из дела Оксаны Коляды, но ты должна мне обещать…
– Да-да, разумеется, об этом никто никогда не узнает. Тебе не нужны неприятности из-за меня. Все, пока!
Вера испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, она порадовалась поимке и разоблачению маньяка. В городе прекратится истерика СМИ, страх людей за свою жизнь ослабеет, насколько это возможно в мегаполисе. Скоро приедет с работы Андрей, она приготовит к его приезду что-нибудь вкусненькое, они расскажут друг другу, как прошел день. Дело Кукольника закончено, можно с облегчением вздохнуть. И в то же время она сожалела, что не смогла внести свою лепту в поимку опасного маньяка, ведь ей казалось, именно в этом деле она будет нужна как психиатр. А главное, выходит, напрасно она возилась с Тужиловым… Правда, на заряженный ствол он уже реагирует, значит, часть обещания она выполнила.
А остальную часть уже и не надо выполнять.
После истории со стриптизом в семье Прудниковых наступил ледниковый период. Никто из супругов не хотел начинать разговор о случившемся. Прудников считал, что жена его предала. Мысленно он произносил горячие монологи.
«Как могла ты, моя жена, мать моего сына, пойти на такое?! Это хуже, чем измена, это страшнее, чем неизлечимая болезнь! Ты предала все самое святое, что между нами было! Ни один мужчина в мире, ни один муж не смог бы простить того позора, который ты заставила меня пережить! Меня, офицера и мужчину, ты унизила, втоптала в грязь! Любой прыщавый молокосос, любой старый извращенец мог смотреть на тебя, истекая слюной и возбуждаясь. Ты демонстрировала им то, что есть тайна за семью печатями, собственность твоего мужа! Потому что ты давала клятву верности, вступая в брак. Но все это рассыпалось, как песочный замок! Ты все испортила, уничтожила, убила самое драгоценное, что было в наших отношениях! Ты перечеркнула доверие своего мужа, отца своего ребенка! Как ты могла сотворить такое?!»
Слава тоже чувствовала себя отвратительно. Она вспоминала жуткий фарс, разыгравшийся в тот момент, когда муж узнал ее, танцующую у пилона. Она как раз закончила выступление, сорвала овации и шла по подиуму, чтобы щедрые завсегдатаи клуба могли вознаградить ее купюрами крупного достоинства. И тут… Словно вихрь вынырнул из зрительного зала, схватил ее в охапку и поволок к выходу. Она не поняла, кто это, зачем понадобилось ее заграбастывать и тащить прочь? Все произошло в считаные секунды. Когда же Слава наконец смогла извернуться и посмотреть в лицо своего похитителя, ноги ее сделались ватными, в голове помутилось. Она увидела бешеные глаза Валентина и поняла, что вся ее конспирация, и вообще, вся затея не просто провалилась – в это мгновение ей стало яснее ясного, что с треском провалилась ее семейная жизнь. Да, иногда счастливая, редко – несчастная, но всегда надежная и определенная статусом замужней женщины. А теперь из-за ее безумного эксперимента жизнь с этим человеком, майором милиции Прудниковым Валентином, закончена.