Страница 27 из 56
— Нет не все, госпожа Битова, вы забыли мне рассказать как перед смертью ваши друзья её изнасиловали. Не надо всю картину затушевывать красивыми красками.
— Ах, вы об этом. Ну что же, пусть будет так, особой разницы я не вижу. Да, я сидела под дубом и любовалась сценой насилия. Я сама попросила об этом своих мужиков и надо сказать, что они это сделали артистично. Я получила истинное наслаждение. Они её поимели как вокзальную проститутку. Сначала она орала от боли, а потом визжала от удовольствия. Ради такого случая я даже сделала несколько снимков. Имеете любопытство?
— А как же? Страсть как люблю подобные картинки.
— Тогда взглыните. — Вытащив изпод себя небольшой фотоальбом он перебросила его мне. — Только поаккуратней я ещё долго буду любоваться этим зрелищем.
— Открыв альбом, я почти сразу его захлопнул, настолько чудовищной была первая фотография.
— Впечатляет? — Засмеялась Битова. — Конечно впечатляет, а иначе бы я и не снимала. А в конце есть вообще уникальный снимок. Я зафиксировала тот момент когда она ещё живая захлебывается кровью. Ну вот и все. Теперь я обрела покой. А знаете почему я вам все рассказала без утайки?
— Нет, не знаю. — Простодушно ответил я мусоля в кармане деревянную рукоять револьвера Ивана Жукова. — Наверное вы полагаетесь на мое умение держать язык за зубами. И должен сказать, что тут вы не ошиблись, я умею молчать.
— Возможно это и так, но если мы закроем тебе рот навсегда, будет лучше. Мужики, наш гость обижен вашим невниманием.
— Здесь мы, Натали. — Запрыгивая в комнату доложили два полуголых жеребца с мясницкими ножами в руках. — Можно кончать?
— Да, только сразу.
Если бы они кинулись на меня вдвоем, то результат для меня мог оказаться плачевным, но они действовали по своей однажды разработанной методе и менять её не собирались. Один из ний блокировал дверь, а другой улыбаясь медленно пошел на меня держа нож на отлете. Замерев перепуганным зайцем и со страхом глядя в его глаза я выстрелил из кармана.
— Сука, зарал он обнимая простреленную ляжку. — Ты не сказала, что у него пушка
Второму жребцу я продырявил обе пятки когда он пытался выскочить из квартиры.
Отобрав у него нож я для профилактики стукнул его по затылку и вернувшись назад в комнату чуть было не стал трупом. Наталия успела выстреть два раза прежде чем я перевернул её германскую телегу. Шлепнувшись на пол она выронила пистолет и завыла обиженной сукой.
Собрав все оружие я позвонил Шутову и назвал адрес откуда следует забрать преступников.
— Как ты её вычислил? — Закуривая уже на улице спросил полковник.
— Это не я, это вы её вычеслили. — Тщательно раскурив предложенную сигарету ответил я. — Вы первым заметили велосипедный след на "грибной поляне". А я же только подумал почему он обязательно должен принадлежать велосипеду. Инвалидная коляска тое оставляет похожие следы.
— Это верно. Протекторы у них похожие. Холодно что‑то. Поехали домой.
— Нет, к вам домой я не поеду.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Серым промозглым днем я оставил полковника возле его "Волги" с открытой дверкой и открытым ртом. Идти мне было некуда, да и видеть никого не хотелось. Оставалось одно занятие, найти какой — нибудь кабак подешевле и попробовать там хорошенько нарезаться, а потом поехать на автостоянку и там в машине вырубиться.
Нужный мне ресторан я вскоре нашел, но все мои попытки закончились неудачей. Я выпил почти бутылку не опьянев при этом ни на грамм. Единственное чего я добился так это ещё большей головной боли. Отказавшись от этого бесперспективного и вредного занятия я вышел на серую улицу грязного города, сел на скамейку и кажется впервые задумался о своей многогрешной жизни. Все выходило криво и получалось скверно. Никакой радужной перспективы в моем ближайшем будущем не просматривалось. И что самое неприятное, так это то, что я лишен был даже ночлега.
Не оставалось ничего иного, как потревожить квартирантов моей бывшей жены. От этой мысли стало совсем тоскливо. Мне предстояло выбросить под зиму на улицу шесть человек, в том числе детей и стариков. Но что делать?
Чувствуя себя полным мерзавцем и негодяем я набрал телефон, а когда мне ответил старческий голос отца Тамары, я словно гадюку отбросил трубку на рычаг. Нет, не потому что я такой уж добрый и человеколюбивый, просто я знал, что начну сейчас нести какую — то невообразимую околесицу, совершенно не касающуюся моего вопроса, а в итоге просто напросто извинюсь. Нет, нужно звонить вечером, когда Тамара наверняка будет дома. Наверное ей я смогу обрисовать все положение вещей.
— Заяц ты, Гончаров, а вернее будет сказано, хорек. — Брезгливо подумал я возвращаясь назад на мокрую скамейку. — Так и будешь сопли жевать, хотя гораздо честнее и правильнее сразу же объявить клиентам о своем решении.
— Вот и объявляй, если ты такой смелый, а меня от этой процедуры избавь. Лучше я загодя позабочусь о своем сегодняшнем ночлеге.
— И что же ты предлагаешь?
— Естественно гостиницу.
— Разумная идея, но для этого, как минимум, нужно иметь паспорт, который находится в квартире Ефимовых. У нас пока не запад и по твоему водительскому удостоверению номер тебе никто не даст. Так что вперед, мой милый, за паспортом!
— Нет уж уволь, давай придумаем что — нибудь пооригинальней.
— Давай. У нас есть друзья, с которыми ты не встречаешся по десять лет. А может быть Макс Ухов, с его малометражкой и годовалым ребенком?
— Ну зачем же так сразу? У нас существует определенная категория женщин которые с удовольствием предоставляют одиноким мужчинам свои постели.
— Их ещё нужно найти.
— Я не тех женщин имею ввиду. Я говорю о проститутках. Найти их проще чем блоху в собачьей шкуре твоего кота. Они с радостью предоставят тебе ночлег.
— И потребуют за это пару тысяч. Благодарю покорно.
— Ну зачем тебе элитная проститутка? Можно найти в двадцать раз дешевле.
— А потом на лечение сифилиса отвалить в пять раз больше? Нет, Константин Иванович, твои предложения меня не устраивают.
— Тогда, господин Гончаров, ступайте на стоянку, забирайтесь в свою вонючую машину и отдыхайте себе на здоровье.
Именно таким образом я и поступил. Предварительно зайдя в аптеку за анальгином и валидолом, а в магазин за провиантом, в пять часов я удобно расположился в салоне. Первым делом я прогрел машину, потом проглотил три таблетки анальгина и заложив под язык валидол растянулся на заднем сиденье ожидая когда меня отпустят мои болячки.
Видимо доза в три таблетки оказалась для меня чересчур большой, потому как простулся я только утром, проспав таким образом тринадцать часов. Лекарство здорово помогло. Боль в сердце прошла, а голова стала чистой и ясной, только вот под горлом по прежнему все жгло, сосало и ныло, но против этой боли никакой панацеи пока ещё не найдено.
Выехав со стоянки я занялся ранее запрещенным, а ныне абсолютно легальным промыслом, мышеловством. Примерно через пару часов я начал постигать аэы, к обеду я вошел во вкус этого доходного, но опасного бизнеса, а к вечеру уже знал заранее кто сколько заплатит. И было совершенно неважно как одет клиент. Самодовольный господин в перстнях и при даме мог скромно ограничится десяткой, в то время как неказистый мужичонка в стоптанных ботинках и в мятой куртке, за десять километров, не глядя кидал сотенную. Это что касается мужского пола, с дамами же все было иначе. Плохо одетые женщины попросту не голосовали, терпеливо ожидая общественный транспорт, остановливали эти, деловые разряженные как глухари на току. Разговаривали они со мной как с Ванькой, но и на приборную панель кидали не меньше полтинника. Молодые же девки, как правило предлагали расплачиваться одним и тем же сомнительным товаром и вскоре я вообще перестал брать их на борт.
Вечером, вернувшись на стоянку я подсчитал свой дневной заработок и мне стало нехорошо. При том, что я сжег чуть больше пятидесяти литров бензина, на что было истрачено триста рублей, я получил больше тысячи. Это же черт знает что! Определенно овчинка стоит выделки!