Страница 7 из 12
Ади видел каждую веснушку на лице Ильдара. Ильдар улыбался.
Спросил вдруг:
– Не надоело тут в красную икру играть?
И захохотал.
Пока Ади лежал в реанимации, на соседней койке, сменяя друг друга, умерло пятнадцать человек. С ранами куда менее тяжёлыми, чем у Ади.
Ади вырезали часть кишков и половину желудка.
Он вцепился в Жизнь.
И, действительно, очень долго ходил с трубкой, торчащей из живота, по которой выходили фекалии.
В тот день, когда сняли последние швы, у него было отличное настроение.
Он неделю провёл на даче в глубоком Подмосковье, прежде чем спросил Спирохету, лежащую в соседнем шезлонге:
– Кто он?
– Он назвал себя Икс, – после короткой паузы произнесла Спирохета. В эту секунду она зауважала его на десять делений в красное. Так она сказала [Ф] Ольге несколько лет спустя.
– Я его итак всегда хотела, а теперь стала хотеть его ПОСТОЯННО.
[Ф] Ольга кивнула.
Ади, казалось, не изменился.
Его не было в Русской Редакции больше года.
Он просто как-то пришёл на час раньше всех и сел за свой стол. И каждый, кто в тот день входил в дверь офиса, первым делом видел Ади.
Не заметить его в тот день было сложно. Он сидел в огромном прозрачном кубе, установленном прямо посредине просторного @chtung (!) цеха.
Стеклянный куб диагональю пять метров.
С толстыми прозрачными стенами.
Видимым с любой точки редакторскими столом, креслом и монитором.
Кабинет, с низким чёрным кожаным и очень удобным диваном в прозрачном углу.
По слухам, внутри была установлена особая система кондиционирования воздуха. Настолько особая, что вторая такая же, только чуть похуже, – на орбитальной станции «Мир».
По слухам, стекло было пуленепробиваемым.
По слухам, ни один разговор в этом кабинете нельзя было подслушать даже с помощью лазера.
По слухам, слухи эти распускал сам Ади.
В его прозрачном кабинете всегда было прохладно. И ничем не пахло.
Стекло не пропускало сюда и запахи тоже.
По ту сторону витали въевшиеся в синтетические поверхности молекулы благовоний дорогого, но растворимого кофе, перегревшихся «лэптоповских» аккумуляторов.
Пахло бумагой, недавно привезённой из типографии, и полиграфией вообще. Пахло «Житаном» и микроволновкой.
Там. За стеклом.
Здесь не пахло ничем.
Ади сидел, сцепив руки на столе перед собой, и смотрел на приближающегося к нему через всё помещение @chtung (!) РОССИЯ Свята.
Потом неожиданно нажал хромированную кнопку внутренней связи справа от себя.
– Да, – сказал голос Расты из скрытого динамика.
– Тебя как зовут? – спросил Ади.
– Я только вчера думала о том, что всё моё прошлое ушло безвозвратно. Что я (слава Богу!) потеряла все контакты с одноклассниками и бывшей туснёй. О том, что я приобрела в @chtung (!). Я приобрела здесь семью.
– Не заговаривай мне зубы, – Ади видел, что Свят остановился и говорит с кем-то из стажёров.
– Я?
– Имя, – сказал Ади.
Динамик молчал.
– Так! – сказал Ади.
– Анна.
Ади нажал на хромированную кнопку справа от себя ещё раз. Увидел – через двадцать примерно метров от той точки, где находится сам, – Расту. Стояла за своей чёрной конторкой с золотым @chtung (!). Смотрела (еле различимая сквозь сигаретный туман, четыре десятка людей и расстояние) в сторону Ади.
Свят777 сидел на низком и очень удобном кожаном диване. Ади находился в другом конце своего прозрачного кабинета. За своим редакторским столом. Сидел в своём редакторском кресле. Смотрел в свой редакторский многодюймовый монитор. Молчал. Свят тоже не издавал ни звука.
Ади взял монитор обеими руками и развернул его так, что Свят увидел изображение на экране.
– Ну вот не мудак, а? – спросил Ади с непонятной интонацией.
Свят видел крупный план человеческого лица. Таким запечатлели Икса камеры охраны в вестибюле первого этажа.
Ади и Свят смотрели на застывшего чёрно-белого Икса с крупными пикселями по лицу.
Икс смотрел куда-то мимо камеры.
Затем Ади нажал что-то на клавиатуре, и картинка задвигалась. Икс ожил и сделал первый шаг.
Свят видел этот короткий занимательный фильм раз двести. Он знал, что Икс сейчас пересечёт холл и подойдёт к лифтам. Свят знал, сколько времени проходит с того момента, как рука Икса касается кнопки вызова, до момента, когда двери подъехавшей кабины открываются. Двадцать четыре с половиной секунды.
В лифте камеры тоже были.
Видно было, что Икс просто смотрит на себя в абсолютно пустой кабине.
Одна из камер установлена прямо за зеркалом, в которое смотрит Икс. На уровне его глаз.
Ади нажимает перемотку.
Икс быстро, как герои мультфильмов, ковыляя приближается прямо к Расте.
Ади ускоряет перемотку в два раза.
Раста и Икс, снятые сверху, двумя точками движутся между @chtung (!) столами.
Ади нажимает PLAY.
В нормальной скорости там, в мониторе, Икс достаёт обрез и стреляет в Адольфа Кейля.
Свят 777 видел эту запись раз двести. И хорошо знал, что будет дальше. Но всё равно смотрел. Молча.
На экране Икс стоит какое-то время, глядя на лежащего у его ног Главного Редактора @chtung (!) РОССИЯ. Потом Икс приставляет обрез куда-то под свой подбородок и разряжает второй ствол.
Свят смотрит в экран. Ади тоже.
– Вот мудак, – говорит он.
И вот здесь, переместившись на полторы тысячи км севернее, в этот самый момент мы видим кусок стены с обоями самого дешёвого цвета.
На этой стене, прикреплённый четырьмя тонкими булавками, висит большой мега-постер из [π!DOORS] – боевого листка Профсоюза Гомосексуалистов Города – Героя Москвы. На этом постере из июньского номера изображён одетый в тигровые стринги Икс.
На груди его чётко читается официальная брэндовая [[[x]]] татуировка.
В трёх метрах от стены, находясь по отношению к плакату под углом 45 градусов, лежит на своей просторной кровати пятнадцатилетний подросток Тима Мальцев.
Тима Мальцев смотрит на постер Икса и держит себя за член.
Из больших наушников мяукает маленький тролль Bjork.
Тима улыбается.
Он чувствует, как начинает подсыхать сперма на его животе.
Тима – Некрасивый Мальчик.
Он сын Богатых Родителей.
Икс – его Идол.
[[[x]]] Идол.
Был.
Тима резал вены.
Потом рассказывал об этом в местном чате. Под ником Малина.
В те ночи, когда не дрочил на Икса, – плакал.
Потом в его жизни было много всего.
Выпускной.
И последнее лето перед университетом.
Потом семестры и курсовые.
Распределение. Практика.
Тима мечтал попасть стажёром в Питерский боевой листок [M+M].
Через сутки он сидел за сарделькообразным столом и сквозь толстое стекло в пяти метрах от себя видел Aдольфа Кейля.
Тима смотрел на Ади.
Как?
Восторженно.
Так казалось Спирохете.
Она сидела задницей к Югу.
Тима к Западу.
То есть столы их были перпендикулярны.
И Спирохета очень хорошо видела профиль Тимы Мальцева. Стажёра. Смотрящего на Ади восторженно.
Если бы Тиме сказали, что он смотрит на Ади восторженно, он бы ОЧЕНЬ удивился.
Он смотрел на Ади изумлённо.
Ибо Тима был изумлён.
Изумляло его то, что он никак не может заставить себя убить это существо.
Ади.
Который по умолчанию не имеет права даже родиться.
А он живёт.
И Тима ничего не может с этим поделать.
Поэтому ненавидит за это ещё и себя.
То есть двух людей: Ади и Тиму.
А кого он любит?
Теперь никого.
Тима сидит и смотрит на Ади.
Как кажется Спирохете, восторженно.
На самом деле Тима смотрит на Ади изумлённо.