Ангел тьмы

Девочка знала, что это такое – чувствовать свое бессилие. Быть брошенной собственной матерью. Быть просто вещью для мужчин. Призом, который следует завоевать. Быть ведомой по жизни, как ягненок на бойню, без права распоряжаться своей судьбой.

– Что с тобой, София?

Мальчик обнял ее за плечи, словно стараясь уберечь. Он был единственным, кому она сказала о книге. Единственным, кто ее понимал. Другие дети в доме не понимали. Издевались над ней и ее старым, потрепанным любовным романом.

– Они завидуют, – уверял он. – Потому что у тебя есть история семьи, а у них нет. В твоих жилах течет королевская кровь, София. Это делает тебя особенной. Другой. Они ненавидят тебя за это.

Он говорил правду. София чувствовала родство с Мириам и на другом уровне. Мириам была прабабкой Софии. Где-то в ней жили гены Мириам. Книга, которую София держала в руках, была самой большой ее драгоценностью. И не какой-то волшебной сказкой, а чистой правдой. Ее историей.

– Все хорошо, – утешила она мальчика, обнимая его и натягивая на них обоих тонкое синтетическое одеяло. Хоть они и прижались к батарее комнаты отдыха, холод проникал до самых костей.

«Я не ничтожество, – твердила она мысленно, вдыхая тепло тела друга. – Я из благородной семьи с романтичной, трагической историей. Я София Баста. И когда-нибудь, далеко отсюда, осуществлю свою мечту».

Глава 3

Паркер-центр в деловой части Лос-Анджелеса еще с середины пятидесятых был штаб-квартирой третьего по величине правоохранительного управления США. Став знаменитым в шестидесятые после показа телесериала «Облава», это не слишком приметное здание из стекла и бетона по адресу: Норт-Лос-Анджелес-стрит, 150, в 1996 году было нашпиговано самыми дорогими техническими новинками, от сканеров – распознавателей сетчатки до тепловизоров. Особенно хорошо было оборудовано сыскное бюро. В следственных помещениях были современные компьютеры, а склад был забит средствами слежки самых последних разработок.

К сожалению, детектив Дэнни Магуайр стоял слишком низко на карьерной лестнице, чтобы удостоиться такой комнаты. Вместо этого бригада из шести человек, которым было поручено расследование по делу Джейксов, теснилась, как сардины в банке, в подвальной норе без окон, где из всего оборудования были белая доска и авторучки с подтекающими стержнями. Все это должно было подстегнуть их дедуктивные способности.

Стоя перед выщербленной доской, Дэнни нацарапал ручкой несколько ключевых слов: «Драгоценности. Миниатюры. Страховка. Сигнализация. Прошлое/враги».

– Что у вас есть для меня?

Первым откликнулся детектив Хеннинг:

– Я говорил с пятью ювелирами, включая двух в Кориетауне, как вы предложили, сэр. Драгоценности Джейксов скорее всего разобраны. Оправы переплавлены, а камни либо вставлены в новые, либо проданы. Шансы обнаружить целое колье или пару серег равны нулю. Если только все это не проделал какой-то случайный отморозок, который в тонкостях не разбирается.

– Что маловероятно.

– Да, маловероятно, – согласился Хеннинг.

Пока они знали очень немного, но пришли к убеждению, что преступник, ворвавшийся в особняк Джейксов, был профессионалом, знакомым со сложной системой сигнализации и способным в одиночку ее отключить. Кроме того, он сумел подавить волю обеих жертв, изнасиловал одну и убил другого, и все это почти бесшумно и за пугающе короткий период времени. Анджела Джейкс была убеждена, что никогда раньше не встречала насильника. Он был в маске, но она сумела бы узнать его по голосу или жестам. Тем не менее Дэнни был убежден, что человек, которого они ищут, хорошо знаком с жизнью семьи. И что этот дом не случайно выбран преступником.

– А вот вариант с миниатюрами более перспективный, – продолжал Хеннинг.

– Вот как? – с надеждой воскликнул Дэнни.

– Джейкс был арт-дилером. Вполне естественно, что дом напичкан ценными картинами. Большинство из них – современные.

– Вау! – саркастически воскликнул другой детектив. – Просто не понимаю, как вам удается быть столь проницательным, Хеннинг! Не коп, а золото!

Все рассмеялись. Его положение любимчика при учителе Магуайре было неизменным предметом шуток.

Сам Хеннинг проигнорировал издевку.

– Если бы убийца действительно разбирался в искусстве, взял бы двух Баския, висевших в кабинете, или Кунса в одной из гостевых спален.

– Может, они были слишком тяжелыми? – спросил кто-то. – Этот тип был один.

– Мы в этом вполне уверены, не так ли? – вмешался Дэнни.

– Да, сэр, – кивнул детектив Хеннинг. – Эксперты подтвердили, что отпечатки, найденные в доме, принадлежат одному человеку. Если не считать, конечно, отпечатков семьи и слуг. Но в любом случае картины не были тяжелыми. Все они достаточно малы, и один человек вполне мог их унести. Кроме того, все вместе они стоят свыше тридцати миллионов долларов. Но наш парень выбрал миниатюры – единственный антиквариат в коллекции Джейкса.

– Насколько они ценны? – поинтересовался Дэнни.

– Все относительно. Стоят пару сотен тысяч каждая, так что в общей сложности – миллион баксов. Фамильные портреты девятнадцатого века, в большинстве своем из Европы. Рынок таких произведений очень мал, так что пока это наиболее верный способ разыскать украденное. Я узнал имя местного эксперта. Он живет в Венис-Бич. Сегодня я с ним встречаюсь.

– Хорошо. Что-то еще?

Остальные члены бригады представили свои отчеты. Альпинистские канаты, которыми связывали супружескую чету, продавались в любом магазине спортивных товаров. Узел, завязанный убийцей, был довольно сложным: двойной выбленочный, еще одна улика, указывающая на то, что они ищут преступника-профессионала. Но других улик почти не было. Данные о крови и сперме в базе данных отсутствовали.

– Как насчет прошлого Джейксов? Какие-то обстоятельства, способные нам помочь?

Ничего. Эндрю Джейкс вел честный бизнес, и все его сделки были прозрачными. Он был известным филантропом, не говоря уже о том, что делал значительные взносы в Благотворительную ассоциацию полиции ЛАПД.

Дэнни вспомнил, что уже слышал его имя. Странно, что такой щедрый человек не включил в завещание благотворительных пожертвований.

У старика не было явных врагов, никаких родственников, близких или дальних, кроме бывшей жены, с которой он развелся двадцать пять лет назад и которая удачно вышла замуж и жила в Фресно.

Дверь неожиданно распахнулась. В комнату, размахивая листочком бумаги, ворвался офицер Джон Болт, стеснительный рыжеволосый молодой человек, один из самых младших членов команды Дэнни.

Все встрепенулись.

– Адвокат миссис Джейкс только что сделал заявление.

При упоминании о Лайле Реналто Дэнни напрягся. Проверка Хеннинга ничего не дала, но подозрения Дэнни не угасли.

– Не держи нас в напряжении, Болт. Что он сказал?

– Миссис Джейкс отдает все унаследованные деньги обездоленным детям.

– Не может быть, чтобы все.

Болт протянул Дэнни бумагу:

– Каждое пенни, сэр. Больше четырехсот миллионов!

Прочитав заявление, Дэнни ощутил странный подъем духа.

«Я знал, что она не золотоискательница. Чувствовал. Нужно больше доверять интуиции».

Час спустя он остановил машину у ворот большого особняка в стиле неотюдор на Беверли-Хиллз. Кэнон-драйв, 29. Адрес, который дала Анджела, выписавшись из больницы. Дом принадлежал другу.

– Я не могу вернуться на Лома-Виста, детектив, – объяснила она Дэнни. – Слишком болезненные воспоминания. Останусь с другом, пока дом не продадут.

Горничная в униформе провела Дэнни в теплую солнечную гостиную, обставленную мягкой мебелью, где по углам стояли большие вазы с душистыми фрезиями и лилиями. Очень женская комната, словно созданная для Анджелы. Сама она вышла к Дэнни босиком и в джинсах. Со дня нападения прошло две недели, и синяки поблекли до светло-желтого цвета. Дэнни впервые увидел цвет ее глаз – густо-карих, влажных, как расплавленный шоколад. Ни одна женщина не имела права быть такой прекрасной.