Страница 88 из 94
— Уильям, — заорал он, погружаясь в туман.
— Вилли! Вилли! — высокие женские голоса услужливо подхватили его зов, однообразные, как звуки колокола на судовом буе. — Вилли! Где тыыыы?
Воздух неожиданно изменился, уже не ясный и прозрачный, а заполненный клубящейся дымкой, в которой звук доносился, казалось, ниоткуда и отовсюду.
— Уильям! — голос отражался от камней, от покрытой короткой травой почвы. — Уильям!
Он ушел вверх по склону, Джейми был уверен. Возможно, Уильям решил исследовать хижину пастуха. Теперь Уилберфорс присоединился к женщинам, но кричал не в унисон, а в контрапункт.
Джейми начало казаться, что туман душит его, но это была ерунда. Чистая иллюзия.
— Уильям!
Его голень ткнулась в порог хижины. Он ничего не видел за ближней кучей камней, но чувствовал, что надо искать внутри. Он пошел вдоль стен, выкликая мальчика. Ничего.
Туман может длиться час или несколько дней.
— Вилли — ям — Виль — Вилли — ям — Вилли!
Джейми стиснул зубы. Если они не будут делать паузы, то он может не расслышать ответного крика Вилли. Если мальчик еще способен кричать. Опора была ненадежная, трава скользкая, земля скалистая. А если он пошел по холму вниз, на мшары…
Он пошел вверх, пробираясь меж камней. Переходя от одного к другому, чувствуя их под подошвами, ударяясь пальцами ног. Серый туман холодной болью заполнял грудь. Его нога наступила на ткань, и сердце подпрыгнуло — куртка Вилли.
— Уильям!
Тихий звук, всхлип? Он остановился, прислушиваясь, стараясь услышать сквозь шепот тумана и перезвон далеких голосов, беспорядочных, как какофония церковных колоколов.
А потом, совершенно неожиданно, он увидел в скалистой впадине свернувшегося калачиком малыша, его желтая рубашка мелькала сквозь клочья тумана. Он рванулся вперед и схватил Уильяма, прежде чем он исчез, прижал к своей груди и сказал:
— Все в порядке, chuisle,[54] ничего не бойся, мы идем к бабушке, да?
— Мак, Мак, Мак!
Вилли прилип к нему, как пиявка, пытаясь глубже вжаться в грудь, он крепко обнял мальчика, слишком взволнованный, чтобы говорить.
До этой минуты, Джейми не мог сказать, действительно ли он любит Уильяма. Он чувствовал всю тяжесть ответственности за него, да. Он воспринимал его, как драгоценный камень в кармане, к которому можно время от времени прикасаться с удивлением и восторгом. Но теперь он всем своим существом ощущал хрупкое совершенство косточек Вилли, шелковистую гладкость его тяжелого тельца, запах невинности, чистого белья и чуть-чуть какашек. И думал, что его сердце разрывается от любви.
Глава 40
Гамбит
Грей часто видел Джейми, в основном издали, когда тот занимался своей работой. У них не было возможности поговорить, и он никак не мог выдумать предлог, не говоря уже о том, что он сам мог бы сказать, окажись они наедине. Он чувствовал себя удивительно застенчивым, как юноша, не смеющий заговорить с привлекательной девушкой. Он покраснел от этого сравнения, и почувствовал отвращение к себе самому.
Тем не менее, факт оставался фактом, ему больше нечего было сказать Джейми Фрейзеру, и наоборот.
Нет, не нечего, поправил он сам себя. Им всегда находилось, о чем поговорить. Но сейчас не было никакого предлога для беседы.
Рано утром, за три дня до запланированного отъезда, он проснулся с твердым убеждением, что он должен так или иначе поговорить с Фрейзером. Не в официальном порядке, как условно-досрочно освобожденный заключенный с офицером Короны, а как человек с человеком. Если разговор получится, он сможет с легким сердцем вернуться в Лондон, веря, что где-то и когда-то они снова смогут стать друзьями, даже если это невозможно здесь и сейчас.
Это было похоже на ожидание разведки боем. Он съел свой завтрак и попросил Тома одеть его для верховой прогулки. Затем он взял шляпу, и с учащенно бьющимся сердцем спустился к конюшне.
Он увидел Джейми издалека; невозможно было ошибиться, приняв за него другого человека, даже не видя его темно-рыжих волос. Сегодня они не были заплетены, а просто перехвачены шнурком, растрепанные пряди пламенели на фоне белой рубахи.
Уильям рысью носился за ним по пятам и трещал, как сорока. Грей улыбнулся, увидев его: в крошечных бриджах и широкой рубашке малыш выглядел настоящим всадником.
Он на мгновение замялся, ожидая, что Фрейзер заметит его; но лучше, если он не будет отрываться от работы. Они направились к загону, и Грей последовал за ними на расстоянии.
Там ожидал незнакомый молодой человек; он склонил голову перед Фрейзером, который пожал ему руку и что-то сказал. Возможно, это был новый конюх; вчера за чаем Дансени упоминал о необходимости взять нового человека на место Хэнкса.
Мужчина говорили несколько минут, Фрейзер указывал на группу лошадей в паддоке. Там играли три лошади, резвые двухлетние жеребчики толкали друг друга, время от времени поднимаясь на дыбы. Фрейзер взял с забора гибкий повод и мешок овса и передал их юноше.
Новый конюх осторожно взял их, а затем открыл ворота и вошел в загон. Грей увидел, что все его волнение исчезло без следа, как только он подошел к лошадям; это было хорошим знаком. Казалось, Фрейзер подумал так же, он коротко кивнул и, положив локти на верхнюю перекладину железных ворот, приготовился смотреть.
Вилли дернул Фрейзера за штаны, вероятно, желая подняться повыше и посмотреть. Вместо того, чтобы взять мальчика на руки, Фрейзер кивнул, наклонился и показал Вилли, как поставить ногу на перекладину, а затем подтянуться. Он подставил широкую ладонь под детскую попку и подтолкнул вверх, Уильям добрался до верхней перекладины и прижался к ней, хохоча от удовольствия. Фрейзер улыбнулся, что-то сказал ему и повернулся в сторону конюха.
Идеально. Грей мог подойти и посмотреть вместе с ними, нет ничего естественнее.
Он встал рядом с Фрейзером, коротко кивнул ему и с свою очередь оперся об ограду. Несколько мгновений они наблюдали молча, новый конюх подозвал лошадей свистом и, покачивая мешком перед их мордами, ловко накинул повод на шею одного жеребца. Остальные, поняв, что овса им не получить, взмахнули гривами и ускакали прочь; третий попытался уйти за ними и, недовольный тем, что его связали, дернулся.
Грей с интересом наблюдал за парнем; он не стал тянуть веревку или понукать, а положив руку на гриву, в одно мгновение оказался у лошади на спине. Он повернул смеющееся лицо к Фрейзеру, и Джейми засмеялся в ответ и поднял большой палец в знак одобрения.
— Молодец, — сказал он. — Проведи его кругом несколько раз, да?
— Молодец! — поддакнул Вилли и запрыгал на перекладине вверх и вниз, как воробей.
Фрейзер коснулся рукой плеча мальчика, и тот сразу успокоился. Все трое смотрели, как конюх едет вокруг загона на лошади без седла, цепко держась, несмотря на все попытки подловить и сбросить его, пока жеребец наконец не сдался и не пошел размеренным галопом.
Волнение зрителей прошло, они просто любовались. И, совершенно неожиданно, Грей понял, что сказать.
— Королевский конь, — сказал он тихо, — угрожает королеве.
Он знал, это было опасное начало. Фрейзер не пошевелился, но Грей чувствовал на щеке его косой взглдя. Поколебавшись немного, он ответил:
— Конь бьет ладью, — и Грей почувствовал, как упала тяжесть с сердца.
Это был ответ на гамбит Торремолиноса, тот самый, который они разыграли в тот далекий ужасный вечер в Ардсмуире, когда он впервые положил ладонь на руку Джейми Фрейзера.
— Молодец, молодец, молодец, — тихо пел Вилли себе под нос. — Молодец, молодец, молодец.
Глава 41
Лунная дорога
Время чаепития еще не наступило, но солнце зависло прямо над голыми медными буками, с каждым днем темнота приходила все раньше. Джейми возвращался из дальней конюшни, где держали хозяйственных лошадей. Ими занимались трое парней из деревни, на их ответственности были кормление, чистка и передача лошадей работникам; Джейми приходил проверить лошадей каждый вечер после дневных работ: кашель, потертости, хромоту нужно было лечить срочно, хозяйственные лошади для фермы были важны не менее, чем племенные.
54
Драгоценный (гэльск.)