Штурм

Широкополую наемничью шляпу Кальтер брать уже не стал – что в ней толку там, где царит пасмурная погода? Вместо шляпы он соорудил себе бандану, вырезав кусок ткани из плаща, снятого с трупа крестоносца, что валялся по соседству. Этот труп, а также труп наемника были довольно свежими и еще не начали разлагаться. Очевидно, они погибли здесь совсем недавно. В то время как от многих других тел остались лишь скелеты, а остальные пребывали на средней стадии разложения. Так что сделанная Кальтером на вершине холма догадка не подтвердилась. В долине произошла не одна великая битва «всех времен и народов», а десятки, если не сотни, мелких стычек. И продолжалось это уже достаточно долго.

А теперь, как говорится, внимание – вопрос: если павшие здесь воины явились сюда тем же путем, каким пришел Кальтер, то откуда тогда приходили те, кто на них нападал? Или они нападали друг на друга? Но это маловероятно. Оказавшийся в незнакомой местности опытный солдат не станет без веской причины набрасываться на другого солдата. Особенно если тот одет в незнакомую форму и говорит на незнакомом языке. Атаковать пришельцев без предупреждения могут либо аборигены, либо пришлые вояки, которые уже давно живут здесь за счет собираемых с чужаков трофеев. Подобно тому рыцарю на побережье. Вот только он не смог бы перебить в одиночку такое количество народу. А раз так, значит, где-то поблизости рыщут его конкуренты по разбойничьему промыслу, противостоять которым смогли разве что римляне. Однако, судя по свежим трупам, перебить всех мародеров подчистую им не удалось.

Чувство опасности и прежде не покидало Кальтера, а теперь оно обострилось до предела. Разумеется, многим из его ныне мертвых собратьев по несчастью пришла в голову мысль осмотреть брошенный римский лагерь. И все они в последние мгновения своей жизни явно пожалели о столь неудачной идее. Как бы не пожалеть об этом и Кальтеру… Но пока что он жалел лишь о выброшенном гидрокостюме. Жаль было расставаться со столь полезной вещью. Однако не тащить же его с собой – он занимал в вещмешке немало места и весил в промокшем виде несколько килограммов. К тому же, если вдруг Куприянов, спасаясь от врагов, снова решит нырнуть в холодную воду, вряд ли у него будет время переодеться в гидрокостюм.

С одеждой все вроде бы утряслось, но с поиском подходящего оружия возникли трудности. Подвернувшиеся Кальтеру под ноги два лука и арбалет уже ни на что не годились. Первые были попросту сломаны. Второй оказался цел, но взводился посредством специального зубчатого ворота, которого Куприянов не нашел. Да если бы и нашел, то все равно не взял бы это оружие. Оно было слишком громоздким, чтобы таскаться с ним по горам, да и его скорострельность оставляла желать лучшего. С таким арбалетом удобнее воевать в строю, когда ты и другие стрелки пускаете болты поочередно, прикрывая друг друга во время перезарядки. Но в качестве индивидуального средства самообороны проку от этакой бандуры будет не больше, чем от того рыцарского копья.

Еще один арбалет – меньший по размеру и взводимый обычным способом, без механических устройств, – Кальтер обнаружил уже на подступах к лагерю. Он был приторочен к седлу дохлой лошади, чей хозяин куда-то сгинул; по крайней мере его тело поблизости отсутствовало. Куприянов не мог сказать, сгодится ли ему такое оружие, пока не опробует его, выстрелив из него пару болтов в ту же лошадиную тушу. Как знать, а вдруг арбалет повредился при падении – такое не исключалось, пусть даже его тетива выглядела целой.

Приметив находку, Кальтер направился к уже источающей смрад падали, не собираясь задерживаться возле нее дольше, чем это было необходимо…

…И в результате все-таки там задержался! И не только задержался, но и был вынужден искать укрытие прямо за падалью, на которую ему не хотелось даже глядеть, а не то что притрагиваться к ней.

Впрочем, на что только не пойдешь, лишь бы не дать кому-то тебя угробить. А особенно тогда, когда ты еще не растерял вкус к жизни и не намерен отдавать ее задешево кому попало…

Глава 6

Каким бы метким ни был лучник, есть в его боевом ремесле ограничения, которые он при всем старании не обойдет. Например, необходимость натягивания тетивы или невозможность стрелять лежа. Чтобы произвести выстрел из лука, стрелку волей-неволей надо выполнить ряд действий, которые могут выдать его местоположение, когда он атакует из засады. И ему чертовски повезет, если его враг будет смотреть при этом в другую сторону.

Когда в Кальтера внезапно полетели стрелы, он тоже смотрел в другую сторону. Что, однако, не мешало его тренированному периферическому зрению фиксировать любое движение справа и слева от него. Тем более что другого движения, кроме враждебного, поблизости быть не могло. Даже если это были собака или волк. Куприянов не знал, насколько агрессивна здешняя объевшаяся человечины фауна, и не имел права недооценивать эту угрозу.

Заметив боковым зрением противника, Кальтер и впрямь сначала принял того за зверя. Когда в двадцати шагах от него с земли вдруг вскочило нечто крупное и лохматое, почти ничего не выдавало в этом существе человека. Но едва обернувшийся в ту сторону Кальтер заметил в лапах «зверя» лук, все сразу встало на свои места.

Одетый в шкуры лучник был весьма проворен. Чтобы принять стойку для стрельбы с колена и пустить стрелу, ему понадобился всего миг. Которого, впрочем, хватило и Кальтеру, чтобы уйти с линии выстрела за ближайшее укрытие. Стрела пронеслась прямо у него над головой, когда он нырком перепрыгнул через лошадиный труп и плюхнулся сразу за ним. После чего в его импровизированный щит тут же воткнулась вторая стрела, из чего следовал вывод: на Кальтера охотятся как минимум двое противников. Потому что один лучник, даже ас, вряд ли сумел бы выпускать стрелы по штуке в секунду, да еще так метко.

Некогда живой, а ныне мертвый щит Кальтера не был идеальным укрытием. Когда лучники обойдут его с флангов – а они непременно его обойдут, – ему несдобровать. Значит, надо как можно скорее уходить отсюда в лагерь или к реке. Туда, где больше укрытий. И где он сможет если не убежать, то дать врагу хотя бы мало-мальски честный бой. В перестрелке же с хорошим лучником ему ничего не светит, ну а с двумя – тем более.

Кальтер высунул левую руку из-за укрытия и попытался отцепить от седла арбалет. Сделать это оказалось не так-то просто. Он не успел разглядеть, каким образом оружие крепится к седлу, и определить это на ощупь тоже не получалось. А тем временем враг снова показал ему, кто здесь контролирует ситуацию, попав стрелой точно Кальтеру в руку. Не будь это протез, от которого стрела попросту отскочила, его предплечье оказалось бы пригвождено к лошадиной туше.

Отличный выстрел, пусть и безрезультатный! С кем только не повоевал Кальтер за свою жизнь, но с настоящими Робин Гудами судьба столкнула его впервые. Сначала «айвенго», затем они… А у Кальтера, как было и там, на берегу, опять нет под рукой подходящего оружия! Или, вернее, под рукой-то оно как раз есть, да только воспользоваться им никак не удавалось.

Один из лучников что-то прокричал не то Кальтеру, не то своему приятелю. Или, правильнее сказать, лучница, потому что голос был хоть и грубый, но определенно женский. Так же как второй голос, откликнувшийся на этот зов. И если насчет первого еще можно было усомниться, то второй – более тонкий и визгливый – принадлежал женщине вне всякого сомнения.

В их языке отсутствовали даже отдаленно понятные Куприянову слова, но он почти не сомневался, что его загнали в ловушку не варварки, а южанки. С таким опытом работы на Ближнем Востоке, как был у Кальтера, ошибиться в данном вопросе трудно. Фонетика этого языка отдаленно напоминала турецкий, который Кальтер знал плохо. Зато он прекрасно владел арабским и потому решил попытаться обратиться к противницам на нем:

– Эй, не стреляйте! Я не желаю вам зла! Я – лекарь! Я помогаю людям! У меня есть целебные снадобья, и если вам требуется лечение, я могу вам его оказать!