Страница 2 из 4
"Не знаю, — стучу я. — Визуально створ норма".
Рылов молчит долго.
Система "Муравья" опять начинает тестирование: батареи — ок, манипуляторы — ок, малые движители — ок, сенсоры: тепловые, масс-детектор, спектральные, видео — ок, комплект саморемонта — ок, корпус — ок.
Используемые программы…
"Пробоины — это таэтвали?" — стучит Рылов.
"Не знаю, — отвечаю я. — Возможно. Какой-то вид плазменного оружия".
От теста хочется почесаться.
Используемые программы: навигация, разработка маршрутов — ок, позиционирование — ок, прием сенсорной информации — ок, движение — ок, задачи…
Внутри меня что-то пискнуло.
Текущая задача не определена. Анализ… анализ…
Разрешить доступ к инструкциям и алгоритмам действий? Нет. Ввести задачу вручную? Нет. Запустить консервацию? Черт, нет!
Система снова глохнет. Надолго ли?
Меня посещает ощущение тесноты. Я заперт, заперт в одном объеме с программой "Муравья", воздуха, воздуха.
"Что делать?" — стучу я Рылову.
"Ресурсы?" — спрашивает он.
"Мультибот "Муравей".
"Бессонов, ты?" — быстро, радостно стучит Рылов.
Я чуть ли не испуганно отнимаю манипулятор от стенки. Бессонов? Я — Бессонов? Или труп — Бессонов? Это что, моя фамилия?
В поисках подсказки я оборачиваюсь к трупу, которому фиксаторы не дают сползти с кресла на палубу. Тепловые сенсоры оконтуривают его синим, как кусок льда.
Кровь поблескивает в мигающем свете.
Что может подсказать кусок льда? Я не чувствую, что он — это я.
"Да", — стучу я.
"Леша, — отзывается Рылов, — ты можешь запустить прыжок?"
Я снова оглядываюсь на труп.
"Не знаю, — стучу я. — Если попаду в двигательный. Основной пульт, кажется, убит. Ты как?"
"Греюсь", — приходит вибрация.
Система "Муравья" выдает инфо: использование памяти нефункциональным массивом ограничивает возможности системы.
И тут же интересуется: удалить нефункциональный массив?
Черт, я уже — нефункциональный. Значит, надо двигаться. Время, время. Нет, говорю, не удалять, дура, попробуй только.
"Есть мысль сделать тебе шлюз", — стучу я Рылову.
"Автоматика не откроет".
"Если что, убью датчик".
"Сам-то как?"
"Жив пока".
"Ладно, — стучит Рылов. — Отбой".
Так. Я совсем по-человечески топчусь на месте. Куча сенсоров, и на пластисталевом брюхе, и на сплющеной полиуглеродной морде, а хочется по привычке шею повернуть.
Свет выхватывает дуги каркаса и крановые балки, ящики на платформах и два контейнера, примагниченные по обеим сторонам палубы. Всю мелочь, все книги, инструменты, спальные мешки, обувь, одежду выдуло вместе с воздухом.
А мне надо…
Что мне надо? Мне надо раскроить метров пять внутренней обшивки, свернуть аркой и приварить ее тамбуром к медотсеку. Запенить герметиком. Потом проверить скафандры, кислородные картриджи и генератор. Скафанд положить в тамбур. Если генератор воздуха живой, хотя, конечно, вряд ли, то уже думать, как заделать дыры.
Но сначала — Рылов.
Подходящий кусок обшивки я нахожу над головой.
Мне, как "Муравью", любые поверхности доступны. Я взбираюсь наверх, ловко переступая через балки и энерготрассы, и зависаю над нужным участком. Он уже размечен пунктиром на внутренней карте.
Система пищит: растет объем нефункциональной памяти. Произвести оптимизацию?
Нет.
Я разъединяю пальцы на манипуляторе, рыльце резака между ними скользит наружу, на кончике его посверкивает тонкая оптическая игла.
Начальная точка.
Игла, приобретая вишневый оттенок, касается обшивки, титанопласт темнеет и медленно расползается в стороны, плывет, застывает буграми по краям. Внутренний контроль подсчитывает расход мощности.
Проход от второй точки до третьей.
Я придерживаю провисающий угол, продвигая иглу по титанопласту.
Вид сверху мрачен: темная, с серебристыми вставками аппарелей наледь палубы, серые вертикали бортов, одинокий, поваленный набок стол, мое кресло, мертвая аппаратура.
И трупы. Их тридцать семь.
Еще двое в командно-пилотажном. Шестерых, полчается, через пробоину взял космос. Их, наверное, и не найдут никогда.
Титанопластовый лист беззвучно падает вниз.
Не останавливаясь, я режу второй, поменьше, он будет импровизированным люком.
Система звенит: дефицит свободной памяти. Конфликт приложений. Нефункциональный массив в рабочей области!
Невдомек, заразе, что это я думаю.
Быстро устанавливаю приоритеты: переходной герметичный тамбур, картриджи, двигательный отсек, ремонт. Нефункциональный массив игнорировать.
Система отвечает: подтвердите доступ.
Вот как? Доступ ей! Пожалуйста. Оператор Бессонов. Я же Бессонов, мне Рылов сказал. Уж это-то я помню.
Принято, выдает система.
И тут же добавляет: подозрение на вирусную атаку. Запустить процедуру лечения?
Нет.
Оператор, использование нефункционального массива конфликтует с прикладными программами. Нефункциональный массив имеет командные функции и функцию некотролируемого роста. Это грозит отказом-сворачиванием вспомогательных систем.
Плевать, отбиваю я.
И "Муравей" с пятиметровой высоты тут же брюхом прикладывается о палубу.
Ощущения после удара похожи на человеческую контузию. Несколько страшных секунд я не могу найти ни одной своей мысли. Я не могу найти себя.
Приступ страха короток. Я — Бессонов.
Я — "Муравей". Я, я, я…
Отчет системы: магнитные захваты отключены. Корпус — ок, сенсоры — ок, манипуляторы…
Она что, нарочно? — наконец выплывая из хаоса шумов, кодов, символов, удивляюсь я. Хорошо, что и второй кусок титанопласта уже подо мной.
С трудом поднимаюсь на конечности.
"Муравей", несмотря на свою восьмилапость, стоит нетвердо.
Да, это проблема. Надо как-то ограничить…
Я плохо соображаю, но, прихватив листы, начинаю кое-как выполнять приоритеты.
Оператор, обращается ко мне система.
Да.
Оператор, нефункциональный массив распознан как угроза. Запускаю принудительную процедуру очистки.
Нет.
Команда невыполнима.
Нет.
Процедура очистки займет восемнадцать минут по стандартному времени.
Нет, сволочь! — кричу я. Только дотронься до меня! Я — оператор. Нефункциональный массив — это оператор.
Система бездушна и глупа.
Оператор — снаружи, сообщает она мне. Нефункциональный массив — вирус.
Прекратить процедуру.
Команда невыполнима. Угроза функционирования.
Как ни странно, это все же не мешает мне, добравшись до медотсека, нанести разметку будущего тамбура. А вот согнуть лист…
Система, тороплюсь я. Это оператор. Нефункциональный массив поместить в карантин.
Команда невыполнима. Причина: объем массива.
Был бы я человек, скрипнул бы зубами. Злость моя, наверное, занимает еще какое-то пространство.
Что делать?
Убить себя? Добровольно и с песней? Или я управлюсь напрямую? Нет, не смогу. Да и кто мне, нефункциональному массиву, даст?
Я стою с листом в манипуляторе. Вздохнуть бы.
Система, очистить до начального объема массива. Оставить командный канал.
Оператор, команда невыполнима. Причина: объем.
Система, очистить до объема, позволяющего оптимально функционировать мультиботу, поддерживать объем процедурами мониторинга и очистки.
Выполняю.
Это не смерть, думаю я. Это не смерть. Это лишь беспамятство.
Процедура очистки запущена.
Заткнись-нись-нись…
Эхо гуляет во мне, заглядывая в полости, обвивая трубки, шины и приводы, щекоча покрытие, искря и пропадая в задних лапах.
Мгновение меня вовсе нет.
Это похоже на черный сон, в котором сознание бродит неведимым и невесомым, а касания его бесплотны, неуловимы, легче пуха.