Коллектор

Стационарный метатель плазмы затопил шахту нестерпимым жаром. Нас спасло то, что за мгновение до этого, почувствовав в затаившейся тишине какую-то недосказанность, я резко качнулся на тросе и затем влетел под сервисную площадку, установленную между уровнями. Следом за мной там же оказался и Стоянов. Стрелок выпускал очередь за очередью и как будто не собирался останавливаться. Прикрывающая нас площадка начала плавиться под огнем, крупные капли падали по сторонам, подбираясь к нашим плечам.

Выхода из положения не просматривалось — еще минута, и мы превратимся в обгорелые куски плоти, сгорим заживо без крика, не чувствуя боли из-за действия стимуляторов. Появилась еще одна проблема — от нагрева размягчился материал, из которого была сделана площадка. Гарпун, к которому крепился трос, на котором мы висели, принялся медленно вытаскиваться под нашим весом. Сам трос перегорел метрах в семи ниже того места, где висели мы. Но тут на какую то долю секунды иссяк поток огня, и я сразу же, одним движением левой ноги закинул Клима, висящего подо мной, на верхнюю часть выступа, одновременно крикнув:

— Стреляй!

Клим не растерялся, сбросив с троса клипсу правой руки, и открыл огонь еще в полете. Оператор плазмы в это время стоял над колодцем, всматриваясь в его глубины, и откинув при этом забрало шлема — дротик, выпущенный из практически игрушечного пистолета, вошел прямо в лоб стрелка.

Все это время я висел на левой руке Клима — и видел открывшуюся картину, и ствол метателя видел тоже. Поэтому постарался сделать следующее — набросить на ствол свободный конец троса. Мне это удалось, от ненормального убыстрения реакции, с целью создать резкий импульс при броске невесомого моноволоконного шнура, в глазах потемнело. Но я знал, что попал — конец троса намотался на ствол метателя и я отрывисто дернул его вниз. От рывка шлаги зажались, и зафиксировались петлями. Опять наша с Климом связка выровнялась — я вверху, он внизу. Пришлось только вывернуть кисти, потому что снимать с троса клипсы и переворачивать их наоборот времени не было. Мы через секунду уже вылезли в систему коридоров, расположенную метрах в шести над нами. Очень вовремя — еще два метателя, оказывается, ждали нас с разных сторон открытого проема.

Ребят подвело то, что они до последнего тянули, не открывая огонь, как будто это могло бы спасти их мертвого товарища, которого они, судя по всему, боялись задеть выстрелами. Я, боковым зрением заметив отведенный чуть в сторону ствол плазмомета, не раздумывая, бросился прямо на типа в броне, медленно наводящего на меня приличного размера разрядник. Выхватил одним движением у него из рук оружие и сбил с ног подсечкой. Сочленение, соединяющее защиту торса и шлем, оказалось достаточно гибким для того, чтобы взять его шею на излом — получилось с первого же раза. Противник озадаченно хрюкнул и примолк. Клим бросился на пол коридора рядом со мной, сразу же высунув ствол своего автомата между ног лежащего на боку тела и приготовившись к стрельбе. Мы перекинулись парой слов, после чего я крикнул:

— Эй, у нас тут ваш человек! Стреляйте аккуратнее, а то он прямо перед нами лежит, заденете еще!

В ответ прозвучало на неимоверно исковерканном интеркасте:

— На связи его нет. Вы убили его. Огонь будет открыт!

Когда этот деятель еще не дошел до середины фразы, в его голову уже летели останки боевого товарища, брошенные Стояновым через колодец шахты в сторону, откуда раздавался голос. Я же прицеливал ствол метателя точно на разделяющую встречные коридоры стенку, оставляя на всем, до чего дотрагивался, куски отслоившейся от ладоней кожи — во время акробатических номеров в коридоре все же пришлось ухватиться голыми руками за плавящийся край площадки.

Потом было так — заработал наш метатель, и его очереди потекли жидким пламенем сразу в оба ответвления. Удачно брошенный Климом труп попал в щиток, прикрывающий стрелка одного из плазмометов, вследствие чего их орудие развернуло — расчет из двух человек оказался накрыт очередью и перестал существовать. Двое других стрелков не захотели испытывать судьбу — когда вторая батарея нашего аппарата полностью иссякла, и огонь прекратился, то в их коридоре я не увидел ни одной живой души. Парни отползли назад, скрываясь за расплавленным корпусом метателя, и дали ходу в глубь коридора.

Клим сидел, привалившись к стенке, и тяжело дышал.

— Да, сначала нас освежевали, а теперь закоптили. Что ждать дальше?

— Теперь мы полностью готовы к употреблению — можно есть.

Покрытая гарью физиономия напарника растянулась в улыбке, от чего на губах выступила кровь.

Клим этого даже не почувствовал, а я не стал ему говорить об этом, чтобы лишний раз не расстраивать друга. Надо же, я назвал его другом! А знакомы мы всего несколько дней. Интересно, наверное, узнать, что он сам думает обо мне. Хотя наше знакомство вряд ли продлится больше чем несколько часов — не смотря на бодрый вид, мы оба в полном дерьме. Такие ожоги, как у нас, требуют первоклассного стационара и как можно быстрее. Как только принятые стимуляторы перестанут водить за нос мозг, то вслед за этим неизбежно наступит состояние болевого шока и конец.

Отогнав непрошенные мысли и сказав рефлексии окончательное «прощай!», я стал срочно определяться с дальнейшими действиями:

— Нам наверх. Продолжим подъем по шахте?

— Нет. Давай сделаем так — спустимся на ту самую счастливую обугленную площадку и подождем еще пару минут. Есть два варианта — те двое убежавших возвратятся, нас не найдут и как-то будут пробираться на уровень выше, если это можно сделать исключительно по центральной шахте. Это раз. Второй вариант — мы никого не дождемся. Тогда придется пойти им вслед — парни знают запасной выход. Ну, как план?

— Клим, когда все закончится — предлагаю тебе записаться в Адвентисты, ты нужен нам, вступай в ряды добровольцев!

Он довольно хмыкнул, и мы полезли в ствол шахты.

— Я ответственно заявляю — вся станция будет уничтожена! Прошу вас сообщить коды, ведь мы все приложили максимум усилий для противодействия нападавшим! Моя последняя группа уничтожена, резервы отсутствуют.

В динамиках незамедлительно прозвучало:

— Вы искажаете картину происходящего. В вашем последнем докладе прозвучало, что в шахте заложены заряды взрывчатки. Почему вы не произвели подрыв главной шахты?

— Но это может повредить и командный уровень, разрушить всю станцию еще до нашей эвакуации!

— Оставьте ваши домыслы при себе. Уровень абсолютно защищен. Произвести подрыв немедленно. Если это не остановит агрессора, то последуют дополнительные указания. Обладаете ли информацией по местонахождению Существа шестьсот сорок три МАНА двенадцать?

— Нет! Этот монстр убил моих людей! Не исключено, что Суховей вышел из-под контроля.

— Вы имеете прибор «корректор поведения». Он дает индикацию состояния. Живо ли Существо шестьсот сорок три МАНА двенадцать?

Хашхи замялся. После небольшой паузы он тихо ответил Принципалу:

— Прибор остался рядом с капсулой, его должны были доставить посланные на активацию люди, но…

Голос из динамика прервал речь злополучного Главного Координатора:

— Вы злоупотребляете доверием! Немедленно получите «корректор поведения» в свой доступ и следите за показаниями! Теперь связь будет происходить каждые пять минут, и к следующему сеансу вы мне доложите то, что должны, иначе исход неизбежен!

Связь отключилась. Толпа людей разных рас молчала — те из присутствующих, кто уже слышали раньше Принципалов, не могли припомнить, чтобы тембр голоса хозяев менялся, тем более так — до противного скрежета. Неофиты же просто оцепенели. Профессор Хашхи, с хвоста до небольшого рожка на торце головы, был покрыт заживляющей слизью — испытываемый им стресс отчетливо проявлялся в состоянии кожного покрова. Он бросил в микрофон: