Щорс

Начальник 1-й Советской Украинской дивизии Щорс.

Начальник штаба Кассэр.

Осматривал начдив полки на походе. Дивизия, выдвинувшись на линию Махновка — Зозулинцы, перешла в наступление на Винницу — ставку Петлюры. Войска тащились вдоль железнодорожной насыпи; за бронепоездом катили летучки с боепитанием и продовольствием. Грунтовые, лесные дороги с каждым часом дурнели, речушки, низкие места набухали от талой воды. Колеса вязли по ступицу. Выручал, как и всегда, конь.

— Нет, не дождаться Петренко от меня коня, — обернувшись в седле, говорил Николай Никите. — Пропаду без него. А мотоциклетов своих ворох, в Каватине захватили.

У богунцев не задерживался. Назначил Квятека в Богунский полк; в помощники ему оставил Данилюка — уступил настырному. Недолго побыл и у Боженко: комсостав таращанцев помнил в лицо вплоть до отделенных. Мало чего мог сказать о 3-м и 4-м полках. Памятуя о своих переживаниях, про себя называл их по старинке — новгородсеверцы и нежинцы. Добьется восстановления и им наименования: представит после первых же удачных боев ходатайство Реввоенсовету фронта. Поближе узнал обоих комполков — Тимофея Черняка, новгородсеверца, и Гергуля, нежинца. Впечатление от смотра удручающее: бойцы разуты, раздеты, плохо вооружены. Приток пополнения радовал. В Богунском полку 2400 штыков; в Таращанском — 3100; у новгородсеверцев — 1986; у нежинцев — 1721. Есть пятый пехотный полк — 22-й: 1100 штыков. В глаза даже не видал. Стоит он где-то в Бруславе, доформировывается. У Петренко один полк уже в седле — около 900 сабель. Петлюровцы, отступая, много чего оставляют после себя — лошадей, седла. К маю комбриг надеется полностью укомплектовать бригаду. Около 600 бойцов в батареях.

Внушительное хозяйство. Людей надо не только вести в бой, их надо кормить, одевать…

Винница неожиданно обрела стратегическое значение. Помимо того, что там нашла приют Директория, основав политический центр Волыни, Подолии, город держал в руках узел железных дорог, уводивших на юг, в Одессу, и на запад, в Галицию. Петлюра, заламывая пальцы, считал часы, когда потекут по тем дорогам эшелоны с войсками. Галиция начала помалу отзываться; Одесса помалкивает. Ни куют, ни мелют новые союзники; грузы поступают, а вместо солдат пока обещания. А держаться все труднее и труднее.

В военном отношении особое значение Винница приобретает в штабах как на той, так и на этой стороне. Едва представившись, начальник штаба дивизии Кассэр налег локтями на карту. Винница, Винница! Николай, не перебивая, следил за вялыми движениями белых припухлых кистей рук. Их дивизия, Особая кавалерийская и Отдельная стрелковая бригады не разбили бердичевско-житомирскую группу атамана Коновальца, а отодвинули. Тем самым выдался правый фланг фронта далеко вперед. А в Виннице сосредоточилась южная группа петлюровцев под общим руководством атамана Волошенко. Она и преградила дорогу от Умани на запад 2-й советской дивизии.

— Пока Запорожский корпус у атамана Волошенко существует, Винница будет нам, правому крылу, угрожать. Сохраняется угроза и Киеву. Захват Винницы разорвет Петлюре связи с союзниками на юге и с Галицией. Мало того, устранит опасность захода нам в тыл, во фланг. Уяснили задачу, товарищ начдив?

Есть же вот такие люди, оторванные от всего на свете, живут только тем, что лежит у них под руками. Кассэр — тот человек; кроме карт и директив, ничего не знает. А может, первое впечатление обманчиво? Навряд ли он хотел его обидеть вопросом своим. Что ж, не будет с ним резок.

— Вполне, товарищ начальник штаба дивизии. Эту задачу Богунский и Таращанский полки уже выполняют. Сегодня утром они были в двадцати верстах от Винницы. Задержал взорванный железнодорожный мост через Южный Буг. Я срочно отправляюсь туда.

Видал, как руки закостенелого штабиста застывали у швов солдатских шаровар. Кстати, и рубаха на нем простая; белый подворотничок, подшитый безукоризненно, только и освежает. «Надо бы одеть поприличнее, — подумал он. — Генштабист ведь…»

— Сергей Васильевич, займитесь тылами. Черт ногу сломает… Ей-богу. Отзовусь из Винницы.

Винница была взята 18 марта. Стиснутые богунцами и таращанцами со всех сторон, не ожидавшие в такую распутицу наступления, петлюровцы не успели эвакуировать город. Комполка Квятек с конниками Божоры первый влетел на вокзал. Синежупанники, набитые в теплушки, так и остались на путях; успел укатить на соседнюю станцию, в Жмеринку, только штабной состав.

Петлюра, потеряв вторую свою столицу, оказался в тяжелом положении. Войска его были разрублены, будто шашкой, на две неравные доли. Успевшая отойти винницкая группа под командой атамана Волошенко попала под удар 2-й Украинской советской дивизии в районе Вапнярки. Таращанский полк, не останавливаясь в Виннице, захватил Жмеринку.

Всю Подолию охватили крестьянские восстания. Убежавшая в Проскуров Директория вынуждена была срочно перебраться в Каменец-Подольский; там тоже она не нашла покоя — восстали мобилизованные Петлюрой крестьяне. В городах и селах восставшие устанавливали Советскую власть. Революционные выступления проникли и в Бессарабию — против румынских бояр.

Поздно вечером в Винницу прикатил штабной поезд. Со штабом прибыл и Исакович. Навалившиеся приказы, тревожные телеграфные разговоры не давали выкроить у ночи и полчаса — посидеть мирной компанией, как это случалось в Унече. Своя победа здесь, под Винницей, вызвавшая радостное чувство, глушилась бедой со стороны — неладно под Коростенем. Срочно требуют помощи, войск. Исакович, явившись из Киева, знал больше, нежели то доносили бумажные ленты.

— Киев в опасности, — объявил он, едва успев поздороваться. — Выручай, Николай Александрович. Сечевики Коновальца жмут на Бородянку. Полета верст от Киева. Резервов у Мацилецкого нет.

— Ты раздевайся, на ногах, гляжу, не стоишь. — Николай принял его шинель, повесил на крюк. — Богунцы грузятся в вагоны. В двадцать три ноль-ноль отправляется первый эшелон. Завтра погрузку начнут нежинцы. Порожняка не хватает. Проходи к столу, отогреем тебя…

Ужин собрали тут же у Кассэра, в оперативном салоне. Николай сразу заметил обнову на начальнике штаба: суконная офицерская гимнастерка, совершенно новая, темно-синие галифе с хромовыми леями. Отбывая тогда из Казатина, шепнул своим снабженцам, чтобы позаботились о начштадиве. Определенно и в лице его что-то изменилось — ожило, стало сосредоточенно-энергичным. Слушая военкома, тот делал пометки в блокнот; косился на карту, сдвинутую на край стола.

Оказывается, покуда они тут разделывались с самим «головным атаманом», сечевики Коновальца делали то же самое над ними под Коростенем. Петлюра все-таки дождался помощи. Боярская Румыния развернула по Днестру две дивизии; панская Польша, обеспокоенная победой большевиков, двинула свои войска на Ковель, Пинск и Сарны, навстречу отступающим сечевикам. Подняв голову, Петлюра вздумал взять реванш; для контрудара он выбрал удачный район — Коростень. Железнодорожный узел, откуда идут ветки на Киев, Москву, Одессу, в Галицию. Место самое уязвимое — стык фронтов, Западного и Украинского. Захват Коростеня выводит его войска прямо на Киев, а это значит — нам в тыл. К тому же у нас нет там сил. Два полка 17-й дивизии, соседей, Западного фронта, да два нашего, Украинского, — 11-й и 20-й пограничные 3-й пограндивизии.

— Как это нет сил! — возмутился Николай. — Куда смотрит штаб Мацилецкого? Кто этот Дубовый, начальник штаба у него?

— Симпатичный парень, — сказал Исакович, желая не вносить смуту. — Великан с бородой. Загляденье. Тоже «царичанин».

— Без сомнения, просчет штаба армии налицо, — поддержал начдива Кассэр, подтягивая ближе карту. — Ему-то виднее всех должно быть… Вот она, дыра, в самом стыке фронтов. Шагай по коростеньской ветке, как по плацу. Тем более выступления Польши ждали с часу на час.

Теперь уже Николай свернул этот разговор, ни к чему, кроме заглазной ругани, не приведший бы.