Граница

— Нас это не касается, — настаивали вербовщики. — Мы обязательно порадуем ваше ведомство.

Страж переводил ошарашенный взгляд с меня на этих типов, не понимая скрытого смысла нашего диалога.

— Сколько? — сдалась я.

— Еще пять золотых.

— Не много ли?

— Это последнее слово.

— Подавитесь ими, душегубы!

Вербовщики от души расхохотались. Сама виновата, в другой раз буду умнее.

— Ор, — обратилась я к стражу. — Грамоту знаешь?

Он растерянно кивнул, боясь испортить мою игру неуместным вопросом.

— Карту читаешь?

Страж снова кивнул.

Я развернула перед ним на столе карту нашего королевства. Большую, подробную карту, она заняла весь стол.

— Вот, возьми перо и очерти те деревни, которые мы обошли. Черти прямо на карте, не бойся!

Страж склонился над картой, а я еле слышно прошептала ему на ухо:

— В первую очередь твои деревни и, если хочешь, всех твоих родственников. Везде, в чьих лесах мы были. К вопросу о гостеприимстве.

Страж кивнул. Пока он этим занимался, я отошла к стойке, на которую небрежно облокотилась. Так просто?

Дверь закрыла тень, и в палатку вбежали трое: два «охотника» и один крестьянин. Точнее, он не вбежал, его втащили. Интересно, где его поймали и почему именно его? Это другой человек. Медленно они работают, ой, медленно!

— Парни, смотрите, еще один жаждущий, — «пошутил» один из «охотников» и осекся, заметив меня.

— Кончайте работу, — тихо сказал у меня за спиной бармен. Значит, все-таки главарь. — Конкуренция.

«Охотники» остолбенели, а новая жертва бочком выскочила за дверь, как и предыдущая. Соображают.

— Вот, Госп… миледи, — выпрямляясь, произнес страж. — Обвел.

— Вы издеваетесь? — взвыли вербовщики. Страж обозначил как неприкосновенный почти весь лес, не оставив им ни одной деревеньки в этой части королевства. — Вы ж нас без ножа режете!

— А вы чего хотели за пятнадцать золотых? — хмыкнула я.

Тем временем мое внимание привлек бармен, который задумчиво чертил пальцем на стойке некий узор: корона, крест-накрест перечеркнул. Корона — перечеркнул. И корона необычная… Такую с налета не начертишь…

Ой, плохо как!

Я посмотрела бармену в глаза и повторила его движения: перечеркнутая корона. Бармен кивнул.

— Ладно, оставим, как есть, — обратился он к остальным. — В другой раз не будем развешивать уши.

— Вы убираетесь… уходите отсюда сейчас и больше здесь не работаете, — поспешила я закрепить успех. — Ни вы, ни ваши коллеги.

— Да, миледи, — спокойно кивнул бармен.

Я выложила на стол золотые и расписалась на карте. Теперь осталось скрепить и заколдовать, исключая подделку и подлог.

Всего делов. Для нормального этнографа.

— Сейчас меня будет швырять, — прошептала я стражу. — Поможешь это скрыть?

Страж сначала удивленно вытаращился на меня, потом согласно кивнул. Со мной сегодня все соглашаются, к чему бы это? Я прошептала над картой и объяснительной канцелярские заклинания: во-первых, чтобы скрепить, во-вторых, чтобы не потерялись, в третьих, чтобы оставались неизменными, в четвертых, чтобы нельзя было подделать.

Теперь вся проблема в наколдованной Заклятыми защите от городской магии. Может, она и дает иммунитет от вражеских происков, но попадает от нее в первую очередь мне.

Закончив шептать, я едва успела неловко шагнуть, неуклюже зацепившись ногой за ножку стула, как на меня подействовала оборотная сторона иммунитета. Кажется, мне все-таки удалось сделать вид: я просто споткнулась. Или не очень?

Иммунитет отбросил меня в сторону, и я, не в силах удержаться, летела к ближайшей стене. Если я в нее влечу, то сорву всю палатку.

Страж едва успел перехватить меня возле стены. Какую-то секунду он и иммунитет боролись, кто кого, но потом страж пересилил и аккуратно поставил меня на ноги.

— Не слабо я споткнулась, — прокомментировала происходящее я.

Вербовщики удивленно переглянулись, но промолчали. Наверно, никогда не видели Заклятых, использующих городскую магию.

С чувством выполненного долга мы со стражем наблюдали, как незадачливые вербовщики снимают палатку, грузят свои вещи на повозку, ловят и запрягают лошадей и уезжают по лесной дороге.

— Пропусти их кратчайшим путем, — тихо сказала я стражу. — Пусть уматывают отсюда целыми и невредимыми.

— Как прикажешь, Госпожа, — согласился страж. — Я хочу тебе сказать…

— Да?

— Извини, что я… я не поверил тебе.

— Да ладно, — рассмеялась я. — Лучше ответь, как ты догадался переодеться?

— Я… — Страж замялся. — Я не предполагал, что тебе это понадобится. Я хотел вас догнать и напроситься попутчиком.

— Это еще зачем?

— А ты хотела, чтобы я оставил тебя на попечение бандитов, которых боится вся деревня?

— Это не бандиты, — рассмеялась я. — Это вербовщики, они искали добровольцев для тяжелых работ.

— Все одно, — не сдавался страж.

— Но я и не собиралась с ними уезжать, — продолжила я. — Забавно, вы все так решили.

— Да, Госпожа, извини. И еще — спасибо!

— Глупости, — пожала я плечами. — Это моя работа. Культура и правда уникальная.

Страж кивнул — значит, подслушивал. Мило.

— Госпожа, ты только объясни, за что ты еще пять золотых отдала? Какой устав?

— Отдала, потому что дура, — вздохнула я. — Не сообразила. Устав запрещает этнографам носить оружие и нанимать охранников.

— Почему? — поразился страж.

— Ну… было дело… когда-то…

— Какое? — насторожился страж.

— А, ерунда всякая!

— Расскажи.

Я поморщилась. Все не так просто, и ни десять, ни двадцать золотых не прогнали бы этих вербовщиков из деревни. Нехорошая история, ой, нехорошая.

— Ладно, слушай. Лет сто назад было организовано Общество Ленивых Этнографов, которые поставили своей целью уничтожить все хоть сколько-нибудь сложные культуры, чтобы их не надо было учить и сдавать на экзаменах.

— Что за ерунда? — поразился страж.

— Да, ведь мы изучаем только «живые» культуры. «Мертвыми» занимаются историки. Группа студентов во время каникул сбежала из столицы и наняла в помощь известную тогда банду. Вместе с ней разыскала поселение дружественного нам народа и вырезала целиком, до последнего человека. Когда об этом узнали, этнографам запретили покидать столицу до конца обучения. Тогда учащиеся стали договариваться с выпускниками: те собирались в банды и ехали в отдаленные районы королевства. После этого было принято решение полностью запретить этнографам носить оружие и общаться с вооруженными людьми, в том числе, нанимать охранников, даже безоружных. Наш устав запрещает какие бы то ни было виды самообороны.

— Что ж ты тогда армией грозилась? — удивился страж.

— Ну… это исключение. Нас защищает закон и за каждого из нас отомстит сама корона. Этнограф может присоединиться к армии, но не вправе отдавать приказы о нападении. Зато может запретить нападение, если сумеет договориться. Вот если этнографа убьют, тогда королевские войска перейдут в наступление.

— И это правило до сих пор действует? Ведь общество, верно, давно разогнали?

— Ну… и да, и нет. Официально считается, разогнали, а на самом деле… каждый третий этнограф состоит в этом обществе, причем без всяких кровожадных намерений — вступали, когда учились. И методы сейчас другие. Зачем устраивать резню, когда можно?…

Мне не дали договорить: со стороны площади приближался шум людских голосов.

— Что это?

Страж довольно улыбнулся.

— Сейчас тебя будут благодарить, Госпожа Заклятая.

— Благодарить? За что? Зачем?

— Ты же спасла деревню. Вот люди и радуются.

— Чепуха! Я просто сделала свою работу!

— Вот ты это им скажи, — рассмеялся страж.

Весь оставшийся день прошел, как в дурном сне. Счастливые крестьяне, выкатившись из-за угла толпой, подхватили меня на руки и потащили к храму, невзирая на громкие протесты. В храме дали несколько минут переодеться, после чего потребовали выйти к народу. Мне ничего не оставалось, как повиноваться.