Проклятая война

Он прицелился, но не выстрелил, потому что кто-то встал из воронки как раз перед ним. Дебра. Светлая грива запачкалась, но не узнать ее было нельзя. Кэм привстал, чтобы бежать к ней. Внутри все замерло от ужаса. Он не сомневался, что женщину сейчас застрелят. Затем она принялась махать руками приближающимся солдатам, и Кэм напрягся, пытаясь разобрать их слова.

— Морская пехота США! Морская пехота США!

Опустив пистолет, он кинулся к воронке.

Рут обняла его, потревожив сломанные ребра, и он рассмеялся, вдохнув здоровый, густой аромат немытого женского тела. Она была жива. Отделалась царапинами, синяками и оспинами шрапнели в бедре. Позже ей понадобится помощь хирурга — надо удалить не только частицы металла, но и фрагменты материи из разорванной формы, забившиеся в раны.

Остальным повезло куда меньше. Парк и Веснер погибли, Сомерсет был тяжело ранен в живот и в лицо. Хейл, тоже из головного джипа, переломал ключицу и обе ноги, когда машина перевернулась. Лишь по чудесному стечению обстоятельств у Гудрича была всего-навсего порезана рука.

Большая часть информации просачивалась к Кэму сквозь боль, ватой забившую уши, — но орали все сразу. Многие оглохли, и у всех зашкаливал адреналин. Они знали, что обстрел может снова начаться в любую минуту.

— Мой камень, — всхлипнула Рут. — Я потеряла мой камень!

Она должна была понимать, насколько неразумно — или даже безумно — это звучало, но все равно ощупывала одежду, беспомощно глядя на распаханный снарядами склон.

— Шшш, — произнес Кэм. — Шшш, Рут.

Они решили сначала убрать из опасной зоны всех, кроме Митчелла и Фоштоми, вызвавшихся посторожить Сомерсета.

— Мы не оставим его, — заявила Фоштоми.

Капитан морпехов кивнул и протянул им свою рацию.

Эти разведчики и снайперы были из дальнего патруля специальной разведки, отправленного на поиски обороноспособных позиций над 70-й трассой. Однако задание изменилось после того, как отряд Парка заехал в их сектор. Они выдвинулись вперед, чтобы по возможности прикрыть рейнджеров. Двое их бойцов тоже были ранены при обстреле, потому что забежали в зону поражения вместо того, чтобы спасаться. Кэма восхищали их отвага и дисциплина.

Без помощи морпехов не удалось бы эвакуировать Рут, ее инструменты и потрепанных рейнджеров. Теперь обязанности командующего отрядом исполнял Эсти, несмотря на более высокое звание Дебры. Однако именно Дебра вернулась ко второму джипу с Гудричем и Кэмом, чтобы проверить, забрали ли морпехи все оборудование Рут.

Они могли бы уехать — могли бы использовать джип, чтобы перевезти Сомерсета, — но передняя ось была сломана, а радиатор пробит. Часть записей превратилась в ошметки, а в ящике с пробами обнаружились три рваные дыры, из которых сочилась кровь. Несмотря на это, Дебра настояла на том, чтобы забрать все. И только потом повисла на руке обхватившего ее за плечи морпеха. Она сама истекала кровью из глубокого пореза в спине.

Рут, не скрываясь, плакала. Прежде чем уйти, Кэм сжал в ладонях руку Фоштоми. Девушка отрывисто кивнула в ответ. Фоштоми уже забрала жетоны Парка и Веснера. Она собиралась похоронить друзей в одной из воронок. Кэм подозревал, что самое большее через день ей придется хоронить и Сомерсета.

Трое солдат волокли Хейла на коротких и широких носилках, которые соорудили из одеяла и двух винтовок. Кэм и Гудрич тащили АСМ. Другие выкинули из рюкзаков бесценные сухие пайки и сменную одежду, чтобы освободить место для проб крови и записей. Рут ковыляла без посторонней помощи — побелевшее лицо, сжатые зубы. Они прошли меньше полукилометра, когда с северо-востока вынырнула пара истребителей F-22 «Раптор». Самолеты пронеслись к раскинувшимся далеко внизу долинам, чтобы обстрелять китайскую артиллерию.

Правое ухо стало слышать лучше. Левое — нет, и эта рассогласованность продолжала влиять на координацию. Над головой пролетел еще один истребитель, но Кэм не смог понять, откуда доносится звук, пока другие не начали оглядываться на восток. Это его испугало.

Их хватило на полчаса ходу, прежде чем Рут и одному из морпехов потребовалась передышка. Кэм сомневался, что они достигнут безопасной зоны до темноты, хотя утро еще не кончилось. Слишком много раненых. Они несли тяжелый груз. Но через пару часов их встретили два грузовика.

После обеда они въехали за линию окопов и колючей проволоки.

Эти был западный склон, и он не пострадал от взрыва. Однако в последующие недели землю превратили в безжизненную, утоптанную грязь. Оборонительные рубежи окружали гору, насколько хватало глаз. На многих виднелись огневые точки, техника и горы обломков. Самолеты и артиллерия противника то и дело обстреливали эту высоту. Примерно такой же ущерб нанесли тысячи топчущихся тут американцев, а также их грузовики, танки и бульдозеры.

Изрезанная гусеницами земли воняла гарью и гнилью. Запах усилился, когда они поднялись на террасы. Повсюду были измазанные грязью люди: кто-то ел, кто-то копал. Они выглядели так, словно явились из средневековья. А вот тарелки радаров и танки казались здесь неуместными.

Наконец грузовики въехали в сборный ангар, замаскированный сеткой от наблюдения с неба. Каким-то образом Рут ухитрилась заснуть. Когда все поднялись, Кэм попытался уберечь ее от толчков рейнджеров и пехотинцев, но безуспешно. Глаза женщины широко и испуганно распахнулись. Затем она увидела его и слабо улыбнулась. Кэм положил руку ей на колено. Тем временем команда медиков быстро выгрузила Кевина Хейла, у которого началась лихорадка.

— Освободите дорогу, освободите дорогу, — повторял военный, протискиваясь мимо других офицеров и врачей.

Что-то в худощавой фигуре этого человека показалось Кэму знакомым. Наклонив голову и щуря глаза от усталости, юноша попытался рассмотреть его в толпе солдат.

Это был Эрнандес.

22

Рут с трудом поднялась с дощатой скамьи в кузове грузовика и заставила себя идти, хотя бедро занемело и пульсировало болью.

— Осторожней, — сказала она. — Прошу вас.

Сержант Эсти вместе с капитаном разведчиков отошел к заднему борту машины и заговорил с собравшимися внизу военными.

— Я оставил в поле трех человек, сэр, — сказал он, повторяя самую важную часть отчета, который передал по рации несколько часов назад.

— Мы все еще пытаемся найти вертолет, — ответил один из офицеров и протянул руку, чтобы помочь Эсти спуститься.

— Пожалуйста! — Рут вытянула шею, стараясь разглядеть, что происходит.

Затем капитан разведки спрыгнул с грузовика. За ним последовали Гудрич и Эсти. Склад гудел от голосов и стука подошв. Где-то хлопнула дверь, вдалеке артиллерийская батарея дала несколько залпов, но Рут ничего этого не слышала.

Она неловко опустилась на колени, чтобы оказаться на одном уровне со стоявшим на земле Фрэнком Эрнандесом. Поврежденные мышцы бедра скрутила судорога, но не эта боль, а взрыв эмоций чуть не заставил женщину упасть. Угрызения совести, и радость, и мощнейшее чувство дежавю.

Заикаясь, она пробормотала:

— Эээ, как вы…

— Приветствую вас, доктор Голдман, — ответил военный в своей спокойной манере.

Рут впервые увидела Эрнандеса в «скорой» — тогда она чуть не теряла сознание от боли в сломанной руке и от шока после возвращения к земной гравитации. На краткое время они стали союзниками. Рут уважала офицера больше, чем он мог представить, даже после своего предательства. Он был хорошим человеком, но слишком лояльным, и безоговорочно поддерживал правительство Лидвилла. В последний раз они виделись в лаборатории Сакраменто, где Эрнандеса держали на мушке. Отряд Ньюкама убил одного из морпехов Эрнандеса, после чего бросил майора и троих его людей на самом дне невидимого моря чумы. Их связали клейкой лентой, перерезали провода раций, и воздуха в защитных комбинезонах оставалось меньше чем на два часа.

Рут и другие мятежники не хотели, чтобы Эрнандес задохнулся, и смерть его морпеха была нелепой случайностью. Они сообщили солдатам Лидвилла, где найти майора, использовав это как отвлекающий маневр в бою за вакцину… поэтому Рут всегда надеялась, что он выжил. Однако позже она думала, что если Эрнандеса спасли, он все равно погиб вместе со столицей США, когда там взорвалась бомба.