Страница 26 из 78
Вертолеты ревели вдалеке, и кажется, их шум удалялся. Рут ошалело уставилась в ночь, боясь в это поверить. И тут звезды заслонил мужской силуэт. Женщина отшатнулась. Рассеянный свет отразился в очках Ньюкама.
— Они летят на юг, — произнес сержант.
Шум двигателей эхом носился в холмах, постепенно угасая. Однако вскоре в нем появилось новое звучание: далекий треск выстрелов. Он был еле слышен, «тра-та-та-та», смешавшееся с более громким гудением вертолетов.
«Тра-та-та-та».
Штурмовые винтовки.
— Вот черт, — выдохнула Рут, внезапно осознав, что происходит.
Они с Кэмом вскочили на ноги и уставились в темноту вместе с Ньюкамом. Ничего не было видно — бой шел вдалеке. Если бы мир вокруг по-прежнему оставался живым, они, скорей всего, не услышали бы и этого. В пустоте звук разносился на километры и километры.
— Они схватили Янга и Брейтона, — сказал сержант.
Кэм покачал головой.
— Ты не знаешь наверняка.
— Больше здесь, внизу, никого нет.
Это все изменило. Мысленно Рут уже сдалась и считала, никто не может ее упрекнуть. Они сделала все, что могла. Нанотехнолог собиралась сказать об этом Ньюкаму утром.
«Свяжись со своими людьми. Я больше не в силах идти».
Но теперь страховочная сетка исчезла. У нее не осталось надежды, что капитан Янг и Тодд Брейтон доставят беженцам вакцину. Лидвилл получил свою частицу-охотника, и Рут точно знала, как президентский совет намерен ее применить.
Один мир. Одна нация.
Во что превратится человечество, если это им удастся? Большинство переживших чуму в Штатах принадлежало к белой расе. Иммигранты и цветные в Северной Америке жили в основном на побережьях и во внутренних городах вроде Лос-Анджелеса, Нью-Йорка, Торонто и Детройта. Спаслись в основном беженцы из центральных штатов — и, при определенном взгляде на мир, идея покорения всей планеты казалась от этого еще более привлекательной. Лидвилл готов был поделиться вакциной, только чтобы пополнить запасы рабочей силы — они позволят гражданам других стран спуститься с гор лишь в качестве землепашцев и рабов.
А что если кто-то из ее друзей смог уйти? Возможно, капитан Янг прикрывал Тодда, пока тот бежал от вертолетов… Нет. Хватит обманывать себя. Ответственность лежала на ней. Так было с самого начала. Рут снова взглянула на звезды, борясь со слезами. Затем сжала кулак и терпела, пока руку под гипсом не пронзила жестокая боль.
«Скоро рассвет», — подумала она, и, вернувшись к спальнику, принялась упаковывать рюкзак.
Семь дней ушло у них на то, чтобы пройти сто тридцать километров, причем последние сорок по бездорожью. Ньюкам опасался, что Лидвилл повсюду расставил датчики движения или даже высадил по несколько солдат на каждой вершине в округе, снабдив их рациями и провизией и приказав ждать. Кэм заметил, что в радиусе ста километров куча таких островков, а Лидвилл никак не мог узнать, что из Сакраменто беглецы двинулись на север, а не на юг. На плато Йосемити простирались бесчисленные акры незараженных территорий. А вокруг озера Тахо, намного ближе к их нынешним координатам, возвышались десятки гор и хребтов. Даже если Лидвилл решил охранять только самые крупные шоссе, ведущие к горам, им придется расставить там сотни солдат. Однако риск все же существовал, поэтому Рут, Кэм и Ньюкам обошли крупнейшие островки поблизости от города и направились к дальней цепи небольших гор.
Еще восемь раз они попадали в горячие зоны. На тыльной части левой ладони Рут теперь красовалась цепочка темных подкожных кровоподтеков — последствия перелома. Техночума всегда внедрялась в наиболее уязвимые участки. Синяки постепенно заживали, но Рут подозревала, что без шрамов не обойдется. Еще одна отметина. Хуже того, она ссадила ноги до крови, потому что не хотела жаловаться. Рюкзак натер левое плечо: он неловко сидел, и одна лямка постоянно цеплялась за бинт, удерживающий на весу руку с гипсом.
Над ними снова рыскали вертолеты. И реактивные самолеты. Они забрели на полоску земли, где кишели ящерицы и змеи, а потом зашли в мертвый лес, усеянный дохлыми жуками, — а затем вдруг идти стало легче.
Когда началась чума, в Сьерре третий день хозяйничала метель. Снег остановил множество автомобилей. На высоте примерно в две тысячи метров поток машин поредел — автомобили скатывались с шоссе или образовывали пробки странной конфигурации. Кэм приписывал это плохой видимости и сцепке с дорогой. В какой-то момент Ньюкаму удалось завести «Форд Экспедишн», и они с ветерком прокатились двадцать пять километров. В другой раз проехали пять километров в фургоне и почти тридцать в пикапе. К сожалению, повсюду еще хватало заторов и столкнувшихся машин, перегородивших путь, особенно на поворотах. Снег превратил каждый поворот в ловушку. Беглецам пришлось бросить все три автомобиля. Тысячи внедорожников, военных грузовиков и танков прорывались сквозь метель, заодно с маленькими снегоходами и более экзотическими транспортными средствами вроде тракторов и пожарных машин — любой техникой, достаточно тяжелой, чтобы пробиться по снегу. Но даже эти машины застревали в пробках и сплошным забором перегораживали шоссе. Как только останавливалась одна, другие врезались или увязали, пытаясь объехать ее. Водители бились в панике, истекая кровью и ничего не видя.
Ньюкам обшаривал большую часть военных грузовиков, разыскивая не только пищу и батарейки, но и одежду. Они по-прежнему носили те гражданские вещи, что добыли в Сакраменто, но сержант взял пятнистую армейскую куртку. Он всегда чувствовал себя уверенней, когда можно было опереться на военный опыт и тренировки. Однако на сей раз причина была в другом. Рут считала, что сержант хотел выглядеть достойно, если их поймают или убьют. Он желал оставаться членом своего отряда в последние минуты жизни, и эта его черта восхищала Рут.
Она не высыпалась. Ей снилось слишком много снов, и, несмотря на усталость, она постоянно пробуждалась — словно мозг закипал, пытаясь переварить все произошедшее.
Воздух становился все более разреженным, и это тоже не помогало. Уменьшение содержания кислорода вызывало бессознательную тревогу. Сердце билось чаще, и мозг реагировал соответственно. Кэм скармливал Рут мелатонин и тайленол, поначалу лишь слегка превышая допустимую дозу, а потом чуть ли не по пять таблеток зараз. Он даже опробовал антигистамины, потому что среди их побочных эффектов значилась сонливость, однако Рут продолжала бормотать и дергаться во сне.
Ее кошмар был реальным.
— Не трогайте ничего, — сказал Ньюкам, попятившись наружу.
Небо было прозрачным и чистым, не считая нескольких тощих, быстро несущихся облачков. Холодный ветер гудел над пустынной землей и посвистывал в щелях небольшой каменной постройки перед ними.
Кэм заглядывал в низкую хижину, положив одну руку на пояс с кобурой, — хотя Рут казалось, что он сам не замечает своей воинственной позы.
— Похоже… похоже на двойное убийство-самоубийство, — пробормотал он.
«Нет, — мысленно ответила Рут. — Нет, я так не думаю».
Переход барьера оказался для беглецов шоком. Вершина этой горы была мертва. Скалы покрывали тысячи выцарапанных на камне крестов. Этот символ повторялся повсюду. Сотни помеченных крестами камней были сложены в большие кресты на земле. Некоторые из них в длину превышали шесть метров. Другие, из гальки, были не более нескольких сантиметров. На такую работу потребовалось бесчисленное множество дней.
— Давайте уйдем отсюда, — предложил сержант.
— Мы должны их похоронить.
Рут уже не могла смотреть на высохшие трупы. Вместо этого она направила взгляд туда, куда дул ветер. Дальше на юго-востоке, у озера Тахо, Сьерра поднималась к небу зубчатыми вершинами, насколько хватало глаз. Беглецы добрались до отметки три тысячи сто метров. Эта вершина одиноко возвышалась над барьером, и от ближайших пиков их отделяли километры открытого пространства.
Наступал вечер, и из-за теней расстояние казалось куда большим. Горе Рут было таким же огромным. Внезапно по ее лицу пробежала судорога, и женщина опустилась на землю, опираясь на одно колено и здоровую руку. Вокруг нее валялись исцарапанные камни.