Счастливое прозрение

Она прижалась к нему в отчаянной попытке забыть все свои страхи. А Джоан действительно боялась и осознавала это. Она отважилась настоять на встрече с Элойсо, но и страшилась ее. В объятиях же Харви Джоан чувствовала себя такой счастливой и защищенной от всех неприятностей.

– Джоан, Джоан, – хриплым голосом повторял он. – Джоан...

Неожиданно Харви поднял ее, и она оказалась сидящей на нем верхом, его руки поглаживали ее обнаженные икры, бедра скользили по гладкой коже.

– Мы должны остановиться. Ты говорил... – нерешительно начала Джоан.

– Я люблю тебя, – еле слышно произнес он.

Джоан замерла. Ее удивленные глаза встретились с его взглядом, и он вновь начал целовать ее губы, шею, плечи, грудь...

– Харви, – прошептала она. – Что ты сказал?.. Харви?..

– Я люблю тебя, – повторил он, сверкнув глазами. – Я люблю тебя. Здесь, – произнес он, беря напрягшийся сосок теплыми губами. – И здесь... – Харви поцеловал то место, где отчаянно билось ее сердце, и оно трепетно сжалось. – А теперь послушай мое, – попросил он.

Затаив дыхание Джоан приложила ладонь к его груди. Сердце Харви металось, как маленький зверек в клетке.

– Но это ведь не просто... секс? – робко спросила она.

– И секс, конечно, тоже, – признался он. – Мне нужно все. Я хочу этого со дня нашей первой встречи. Но я считал, что было бы нечестно просить тебя разделить со мной мою жизнь...

– Но почему? – потребовала она.

– Я скажу тебе. Жизнь военного репортера не слишком способствует браку, – произнес он с кривой усмешкой. – Я изо всех сил старался не увлекаться тобой, потому что знал, что могу влюбиться всерьез. – Харви улыбнулся и потрепал ее по волосам. – И каждый раз, когда я уже готов был сдаться, я представлял себе, что мы с тобой поженились и я отправляюсь на задание. Я знал, как это будет чертовски тяжело для нас обоих!

Джоан взяла лицо Харви в ладони и поцеловала его.

– Ты идиот! – с сожалением вздохнула она. И передернулась, вспомнив о Бруно. – Если бы только...

– Не бери в голову, – пробормотал он, заглядывая ей в глаза. – Забудь прошлое. Теперь мы вместе. Мы заслужили право жить той жизнью, которая устраивает нас обоих. Мне хочется, чтобы ты была счастлива, Джоан.

– Я счастлива! – с жаром сказала она. – Я счастлива, Харви!

– Тогда поцелуй меня, дорогая, – напевно попросил он голосом, мягким как масло. – Поцелуй меня.

Джоан перестала ощущать свое тело, ей казалось, что у нее остались только губы и руки. А он, не отрываясь от ее губ, нашарив вслепую пуговицы ее платья, начал лихорадочно расстегивать их. Потом, потеряв терпение, рванул подол вверх и прильнул ладонями к разгоряченной нежной коже. Голова женщины откинулась назад, волна огненно-рыжих волос заструилась по обнаженной спине.

Они были женаты, любили друг друга, так с какой стати ей отказывать ему в чем бы то ни было! И когда язык Харви коснулся ее отвердевшего соска, Джоан вскрикнула, потрясенная силой своих чувств. Это было больше, чем простая похоть; больше, чем примитивное желание.

– О, Харви, – простонала она, и собственный голос показался ей каким-то незнакомым. Как сирена-соблазнительница, она прильнула к нему, и в ответ он судорожно вздохнул.

– Люби меня! – прохрипел он, содрогаясь всем телом от сладостной муки.

С губ Харви лихорадочно срывались слова любви, и он ласкал и ласкал ее до тех пор, пока она не перестала осознавать, где кончается явь и где начинается сказка, полная неведанных доселе ощущений.

Джоан не помнила, как оказалась на заднем сиденье, она ощущала только, что прижимается к обнаженному телу Харви, чувствовала его напряженную плоть, вдыхала пьянящий запах мужского тела – и полностью отдавалась ему во власть.

Губы Харви скользили по атласной коже Джоан, а руки терзали грудь. Она была уже не в силах выносить столь мучительного наслаждения.

Наконец Харви застонал и, еще раз поцеловав ее, резко приподнял ее бедра. Она почувствовала внутри себя движение его горячей твердой плоти и вздрогнула.

– Ты... ты хочешь, чтобы я перестал? – как сквозь туман донеслись до нее слова Харви.

– Нет, милый, – с трудом выговорила она. – Просто я счастлива!

– Я обожаю тебя, – шепнул он возле самых ее губ.

Окружающий их мир перестал существовать, и они остались одни во всей Вселенной. Природа брала свое. Их движения были естественными, согласованными, и каждое отдавалось в сердцах обоих.

Дыхание становилось все более хриплым, выступивший на коже пот облегчал скольжение тел. Джоан вскрикнула, достигнув волшебной кульминации вместе с возлюбленным, и их тела медленно, блаженно расслабились.

От переполняющих ее чувств Джоан не в состоянии была выговорить ни слова и только прислушивалась к своему постепенно приходящему в норму сердцебиению. Харви долго прижимал ее к себе, как будто боялся, что она вот-вот исчезнет. Потом осторожно устроил ее поудобнее на сиденье.

– Поспи немного, – пробормотал он нежно, целуя ее все еще опущенные веки.

В ответ Джоан только блаженно вздохнула. Дрожь, прозвучавшая в его голосе, переполнила ее верой в грядущее счастье. Он любит ее!

В эту ночь в номере маленького отеля, где они остановились, Харви вновь нежно обнял Джоан и начал ласкать ее, словно хотел навечно запечатлеть в памяти каждый дюйм ее тела.

– Да, – прошептал он прерывающимся от волнения голосом, когда она вопросительно взглянула на него. – Я хочу этого. И не могу скрыть своего желания. – В его голосе звучало сожаление. – Но мне не хочется утомлять тебя, ведь завтра предстоит тяжелый день.

Для нее не существовало завтра. Только сегодня, раз он любит ее.

– Я... – Джоан покраснела. – Я хочу... хочу...

– Но я не...

Однако она уже прижалась к нему, и глаза Харви закрылись от испытываемого им безмерного наслаждения. В эту ночь Джоан узнала о любви много нового и оказалась на редкость способной ученицей, потому что больше всего на свете ей хотелось доставить удовольствие любимому. И даже утром она все еще чувствовала в себе отголоски блаженства, которое дарил ей Харви.

«Изумрудный лес» находился в более запущенном состоянии, чем это казалось с воздуха. Хотя Патрик затратил уже немало усилий и повсюду суетились рабочие, на фасадах когда-то великолепного дома еще были заметны следы долгих лет запустения.

Особняк по традиции был выстроен из выгоревшего на солнце дерева и обставлен старинной мебелью. Харви и Джоан попросили подождать в тихом и прохладном холле, и они могли только гадать, примет их Элойсо или нет. Ни Бел, ни Патрика не было видно, и Джоан почувствовала некоторое облегчение. Ей не хотелось, чтобы Патрик подумал, что она действует против интересов его жены.

Харви не произнес ни слова. С тревогой взглянув на него, Джоан увидела, что его лицо стало почти серым, а глаза горели как угольки. Казалось, он полностью погружен в себя. Затишье перед бурей?

– Я боюсь, – произнесла она почти беззвучно, подразумевая ненависть Харви к Элойсо. Но на этот раз Харви не стал ее успокаивать. И вдоль спины Джоан пробежал холодок дурного предчувствия.

– Сеньор де Месонеро не может вас принять, – извиняющимся тоном объявила молодая аборигенка, впустившая их в дом и представившаяся как Батшеба.

– Но он должен это сделать! – резко возразил Харви.

– Нет, не должен, мистер Риордан, – ответила Батшеба певучим голосом. – Он больной человек и видится только с теми, с кем пожелает, а вы даже не условились о встрече.

– Скажите ему, – не терпящим возражения тоном произнес Харви, – что дело касается Линды.

Служанка пожала плечами и вновь скрылась в глубине дома. Джоан почувствовала озноб. Но прежде чем она набралась храбрости спросить у Харви, что может изменить переданная им фраза, служанка уже вернулась обратно.

– Сеньор де Месонеро примет вас в саду. Пройдите через дом и выйдите в заднюю дверь, – объявила Батшеба, глядя на них широко открытыми от удивления глазами.