Страница 5 из 14
Но вернемся в первые послевоенные годы. В 1947-м в команду пришли легендарный защитник – как сейчас сказали бы, легионер, – человек непростой и очень интересной судьбы испанец Августин Гомес и Антонин Сочнев, сумевший заменить на правом фланге атаки Панфилова. Из того поколения торпедовских футболистов мне довелось быть знакомым лишь с Сочневым. Не раз и не два мы беседовали о тех годах. Расскажу лишь о трех особенно запомнившихся мне эпизодах.
Антонин, мальчишка с Рабфаковской улицы, что в городе Иванове, жил неподалеку от стадиона «Медик». В середине 1930-х в город приехала сборная Турции, чтобы провести товарищеский матч с местными футболистами. Именно с тех пор, когда он десятилетним пацаном висел на заборе, чтобы хоть краешком глаза увидеть игру, футбол вошел в его жизнь. И, как оказалось, вошел крепко, как клин в распорку.
Попасть в большой футбол ему довелось лишь после войны. В 1942 году Антонин был призван на флот. Сначала попал в Кронштадт, затем – в Ленинград, в так называемый Первый Балтийский экипаж. Служил на линкоре «Марат». Когда выдавалась свободная минута, матросы выходили на берег и, невзирая на артобстрелы, гоняли мяч.
«Весной 1943 года, – вспоминал Антонин Николаевич, – мне выпала честь попасть в число участников знаменитого футбольного матча в блокадном Ленинграде. Это была поистине историческая игра. На запасное поле стадиона «Динамо» вышли футболисты «Динамо» и сборная Первого Балтийского экипажа. Репортаж об этой встрече шел по радио на русском и немецком языках. Вскоре в ответ с немецкой стороны раздалось несколько артиллерийских залпов. Мы вынуждены были на время прекратить игру и уйти в бомбоубежище. А минут через 15–20, когда наша артиллерия подавила батареи противника, вновь вышли на поле. Встреча завершилась вничью – 2:2. Играть было тяжело. Война все-таки. Люди были уставшими, голодными. Конечно, накануне матча нас подкормили, но не это придало сил. Мы тогда жили одним – верой и надеждой в скорую и окончательную победу над фашизмом. И этот матч был тому ярким подтверждением…»
После войны, в 1946 году, Сочнев в числе других лучших футболистов, собранных со всех флотов, попал в созданную тогда команду ВМФ. Сборы проходили в Батуми, и вот прямо оттуда по указанию тренера ЦДКА Бориса Андреевича Аркадьева он был переведен в армейский коллектив. Но закрепиться там ему не удалось. Да и сложно это было сделать рядом с такими выдающимися футболистами, как Федотов, Бобров, Гринин, Николаев… К тому же в одном из матчей Сочнев получил тяжелую травму колена. Тут и срок демобилизации подоспел. Тогда-то талантливого футболиста заметил Виктор Маслов и пригласил в «Торпедо». А уже через год, в 1949-м, Антонин Сочнев в составе автозаводского клуба стал обладателем Кубка СССР.
После матча футболистов привезли на завод, где в директорской столовой был устроен банкет. Руководивший тогда заводом Иван Алексеевич Лихачев даже расплакался от счастья и гордости за свою команду.
В 1948 году, когда Сочнев чаще играл еще за дубль «Торпедо», ему довелось познакомиться с Василием Сталиным, в ту пору создававшим свою футбольную команду – ВВС. Вот как вспоминает об этом сам Антонин Николаевич: «Однажды вечером раздался звонок в дверь. Время было уже позднее, и я подумал с тревогой: кто бы это мог быть? Открываю – на пороге капитан, который представился адъютантом Василия Иосифовича Сталина. Попросил быстро собраться и следовать за ним. На мои вопросы – что, зачем и почему? – не отвечал. Что ж, собрался. Внизу ждала машина. Приезжаем в старинный особняк в центре Москвы. Входим. Большой зал, посередине – бильярдный стол. Чувствую себя, прямо скажем, неловко и тревожно. Меня провели в небольшую комнатку, где был накрыт стол – водка, разнообразные закуски. Что особенно меня поразило: на столе стояли не рюмки, а граненые стаканы. Налили, выпили. И тут Сталин говорит: «Вот что, Антонин, приглашаю тебя в свою команду. Присваиваю звание лейтенанта, даю квартиру. Но не это даже главное. Отца твоего освобожу». А надо пояснить, что отец мой, работавший заместителем директора на одном из ивановских комбинатов, был по ложному доносу осужден на семь лет лагерей. Знал я и то, что отец Василия Волкова, футболиста горьковского «Торпедо», также перешедшего в ВВС, через неделю был уже на свободе. Вот тут-то я и решил: ради отца пойду, хотя душа моя не лежала к этой команде.
На следующий день позвонил Александру Семеновичу Пономареву, выступавшему тогда за «Торпедо»: мол, так и так, ухожу из команды, зла на меня не держите. Он все понял, но сказал: «Знаешь что? Приезжай, пойдем к директору». Приезжаем к Ивану Алексеевичу Лихачеву. Тот выслушал нас и говорит: «Тоня (так он меня ласково называл), я, конечно, не Сталин, и у меня нет таких возможностей, как у него. Но на наших автозаводских стройках работает немало заключенных. Как депутат Верховного Совета и как директор завода я могу перевести твоего отца на одну из них. А со временем за ударный труд и отличное поведение мы добьемся его полного освобождения».
Я поверил Лихачеву, но как быть с предложением Сталина? Времена тогда были еще суровыми. Что делать? Приезжаю опять к Сталину: «Извините, Василий Иосифович, но я решил остаться в «Торпедо». Он побагровел и после минутного замешательства как закричит: «А ну пошел отсюда вон!» И я от греха подальше пулей вылетел из кабинета. Я не жалею, что остался в «Торпедо». Эта команда до сих пор остается моим вторым домом. А Иван Алексеевич тогда слово сдержал. Отца перевели поближе к Москве, а вскоре и вовсе освободили».
50-е годы в истории «Торпедо» можно назвать прелюдией к большой победе. Хотя начинались они провально. Сезон 1950 года оказался последним в торпедовской карьере Александра Пономарева – он вернулся на Донбасс, в «Шахтер». Осиротевшая команда не сразу смогла найти ему достойную замену – сделать это удалось лишь к концу десятилетия. А следующий сезон стал прощальным для ветерана Георгия Жаркова. В результате команда три года подряд застревала где-то во второй половине турнирной таблицы, превратившись в записного середнячка. Однако 1953 год получился годом зарождения даже не новой команды, а новой эры в истории клуба. И дело не в том, что «Торпедо» в том сезоне стало бронзовым призером, хотя это, конечно, было несомненным успехом, а в том, что первые свои матчи провели Валентин Иванов, обосновавшийся на месте правого инсайда, и Эдуард Стрельцов. Открыл его в клубе «Фрезер» торпедовский ветеран Путистин, и уже осенью Эдик был принят в команду. Правда, дебют Стрельцова состоялся только в следующем году, но зато какой!
Вот как вспоминал об этом впоследствии Лев Яшин:
«Наше футбольное время было щедро на таланты. Оно выдвигало игроков, которыми восхищался весь мир. Среди них, бесспорно, особое место занял Эдик Стрельцов. Да, не Эдуард, а Эдик – так мы все его в ту пору называли, таким он и остался в моей памяти – молодым, звонким, неповторимым.
Появился он в команде московского «Торпедо». Этот клуб, добивавшийся немалых успехов и в довоенную пору, в первые послевоенные годы, в середине пятидесятых, переживал смутное время. Закончил свою блестящую карьеру Александр Пономарев, ушли с поля братья Жарковы, Севидов, Морозов, Мошкаркин. Доигрывали последние дни их именитые партнеры – Гомес, Соломатин, Сочнев, Чайко. В чемпионате пятьдесят четвертого команда уныло плелась где-то ближе к концу турнирной таблицы. В первом круге мы обыграли автозаводцев довольно легко.
И вот жребий снова свел нас с «Торпедо». От той встречи зависело все: выигрыш выводил нас сразу на высшую ступень пьедестала почета, проигрыш позволял «Спартаку» догнать нас.
И вот вопреки всем прогнозам матч получился едва ли не самым трудным в сезоне. Нападение автозаводцев буквально терзало нашу оборону. Особенно неистовствовал поставленный в центр русоголовый парень. Он забил мне два гола (на которые, к счастью, мы ответили тремя), и еще несколько его ударов я парировал с огромным трудом. «Что же вы не держите этого пацана?!» – кричал я в запальчивости защитникам.