Страница 19 из 51
1 октября 1768 г. к Левашову приехал штурманский ученик Очередин. Он сообщил, что зимует на о. Умнак, куда прибыл с промышленной партией из Большерецка от соликамского купца Ивана Лапина в августе 1766 г. Он рассказал, что нашел остатки сожженного алеутами судна купца Якова Протасова, экипаж которого туземцы перебили в 1763 г. То же случилось с экипажами судов Ивана Кулькова и Никифора Трапезникова. А Очередин, чтобы обезопасить себя и свою партию, «взял тоенских детей в аманаты». Зимовка у него протекала очень тяжело. От голода умерло 6 его промышленников. Туземцы с других островов часто нападали на людей его партии. И в стычках были жертвы с обеих сторон.
И команда гукора страдала от недостатка пищи и плохого жилья. Моряки для зимовки построили юрту из плавника — выкидного леса, с большим трудом набранного на берегу острова. Юрта протекала и разваливалась. А на гукоре все моряки не могли поместиться. К тому же на зимовке размещались забранные моряками у алеутов 33 аманата. От тесноты и скученности среди зимовщиков начались заболевания.
16 декабря сильный ветер сорвал верх юрты, «отчего служители перемокли перезябли, так что, потеряв рассудок, почти все единогласно говорили: «Что с нами делается? Истинно прогневали мы бога! Пищу худую имеем и малую, а от стужи и дождя нигде не можно сыскать покою»». Однажды из моря на берег острова вынесло труп небольшого кита. Алеуты спокойно употребляли такое китовое мясо, но моряки от такой пищи болели. По слова Левашова, «люди стали цынготною болезнью мереть, хотя и находились всегда в движении, рубя лес на дрова и справляя прочие работы». Число тяжелобольных цингою в мае 1769 г. достигло 27, но, к счастью, за всю зимовку скончались всего 3 моряка.
И тут моряки гукора узнали, что туземцы соседнего острова Акуна собираются перебить всех моряков. А ведь моряки знали от «промышленных и бывалых на островах людей, [что] хотя де оной народ и показывает с виду дружество тогда, когда он не в силах супротивлятца, а как ему удастца победить, он из русских людей в полону у себя живых не оставляет. А употребляет над ними варварство: вначале разрезывает брюхо и, вытаскивая кишки, мотает на палки. А потом отрежет голову; положа на огонь, сжигает. Тут у них и торжество бывает».
Был увеличен караул. А тут еще пропали без вести в феврале 1769 г. квартирмейстер Шарапов и казак Салманов. Они отправились на охоту и не вернулись. Их искали, но не нашли. Многие моряки были уверены, что они погибли в плену у алеутов, будучи подвергнуты жестокой казни.
Среди моряков начался ропот, многие настаивали на скорейшем уходе гукора на Камчатку. Но Левашов считал необходимым выяснить судьбу галиота. В марте ему удалось ласковым обращением и богатыми подарками уговорить одного тойона с о. Уналашка разведать, где зимует Креницын.
Тойон собрал отряд в 100 байдар, чтобы отбиться при нападении племен полуострова Аляска. Но до Креницына добрались лишь две байдарки, остальные воины либо погибли в сражениях, либо отстали. На о. Уналашка тойон возвратился в сопровождении 22 байдар. Но свой военный поход этот тойон посчитал удачным, так как получил солидные подарки от командиров обоих судов.
В доставленном Левашову письме Креницын сообщал, что выйти в плавание не может из‑за малочисленности людей и их болезни. Естественно, Левашов повел гукор на соединение с начальником экспедиции. Оно и состоялось 6 июня 1769 г.
Моряки гукора помогли экипажу галиота привести последний в готовность к плаванию, часть из них вошла в состав экипажа галиота взамен погибших. 23 июня 1769 г. оба судна снялись с якорей и вышли в море. На берегу о. Унимак начальник экспедиции П. К. Креницын поставил у покинутых моряками жилищ «деревянный крест и на оном же медный. В том кресте, в скважине» осталась записка о пребывании на острове экспедиции и сообщение о «зверских нравах и злых обычаях тутошних жителей». Остались на острове 36 крестов над могилами умерших моряков галиота.
23 июня галиот и гукор покинули бухту Св. Екатерины и направились в обратный путь к Камчатке. В течение трех дней Креницын и Левашов описывали все острова группы Креницына,
26 нюня суда вновь разлучились из‑за непогоды. Креницын пришел в устье р. Камчатки 30 июля.
Левашов с 27 июня по 2 июля плавал в районе южнее Уналашки и Умнака. Затем он повернул на запад и описал Четырехсопочные острова, лежащие между Умнаком и Амухтой. 8–9 июля он прошел проливом между островами Амухта и Амля в Берингово море и после тяжелого двадцатидневного плавания достиг о. Медного. Затем за 11 дней он обогнул о. Беринга и после двухнедельного плавания добрался до Нижне–Камчатска, куда он прибыл 24 августа 1769 г.
Провианта у экспедиции не было. Моряки из‑за слабости и болезни не могли выполнять необходимые парусные и такелажные работы по подготовке к дальнейшему плаванию к Охотску. Креницын решил остаться зимовать в Нижне–Камчатске.
Зиму 1769–1770 гг. экипажи галиота и гукора провели в Нижне–Камчатске, испытывая крайнюю нужду. На оставшиеся в судовой казне деньги они вынуждены были для питания моряков покупать у местных жителей рыбу по цене, в 5 раз превышавшую казенную. Пришлось командирам организовать собственный «рыболовный промысел», который дал возможность и дожить до лета и даже засолить ко времени выхода судов 19 бочек рыбы.
Уже на Камчатке Креницын узнал, что ему 4 июня 1769 г. было присвоено звание капитана 1-го ранга.
27 нюня 1770 г. галиот «Св. Екатерина» и гукор «Св. Павел» были полностью готовы к отплытию в Охотск. Ждали лишь попутного ветра. Но тут экспедицию постигло большое несчастье. 4 июля утонул начальник экспедиции капитан 1-го ранга П. К. Креницын. Он в небольшой лодке перебирался на другой берег р. Камчатки. Набежавшая внезапно волна перевернула небольшую лодку. Вместе с ним утонул и гребец–казак Иван Черепанов.
Команду над экспедицией принял капитан–лейтенант Михаил Дмитриевич Левашов. Он совместно с штурманом Дудиным меньшим сосчитал на галиоте казну. Денег оказалось 1541 рубль 27 копеек. Деньги, а также все секретные инструкции, переписку и морские журналы Левашов перенес на гукор.
9 июля гукор иод командой Левашова и галиот иод командой штурмана Дудина–меньшего вышли из устья р. Камчатки в море. И 3 августа благополучно прибыли в Охотск.
Оттуда Левашов с частью команды и с молодыми алеутами–толмачами направился в Якутск, сперва на лошадях до Юдомского креста, а затем на лодках по рекам Юдоме, Мае и Алдану до Поторской переправы, оттуда до Якутска опять на лошадях. В Якутск экспедиция прибыла 4 октября 1770 г.
По прибытии в Якутск Левашов отправил нарочного в Тобольск к сибирскому губернатору Чичерину. В рапорте на имя Адмиралтейств–коллегии он сообщал о смерти П. К. Креницына.
Чичерин отправил рапорт Левашова в Адмиралтейств–коллегию. Известие о гибели Креницына чрезвычайно взволновало камергера Екатерины II генерал–поручика графа И. Г. Чернышева. 12 января 1771 г. он обратился к Чичерину с особым личным письмом, прося в нем сообщить подробности гибели Креницына и представить материалы экспедиции. Ответ на это письмо Чичерин направил 2 апреля 1771 г. В нем он сообщал о приезде Левашова с командой в Тобольск и о том, что в связи с разделением Сибири на две губернии — Тобольскую и Иркутскую — он не сможет далее оказывать Адмиралтейств–коллегии содействие в организации дальнейших исследований в Восточном океане, по видимому, намечавшихся Чернышевым.
В Петербург Левашов с командой экспедиции прибыли 22 октября 1771 г., т. е. через 7 лет и 4 месяца со дня выезда. В ноябре 1771 г. он представил Адмиралтейств–коллегии неполный список участников экспедиции, озаглавленный «Наряды». Вероятнее всего, это был список участников экспедиции, представленный к наградам и поощрениям. Сам М. Д. Левашов еще 12 марта 1771 г. был произведен в капитаны 2-го ранга, а ровно через месяц после возвращения — в капитаны 1-го ранга. Молодые алеуты–толмачи были отправлены обратно в Нижне–Камчатск.