Страница 7 из 10
– Проходите, – опустив глаза и посторонившись, чтобы пропустить Глафиру внутрь квартиры, сказала девушка и еще плотнее запахнула на груди шаль. – Не надо на пороге…
Глафира оказалась в темном коридоре, но потом вспыхнул свет, и она увидела большой пустой холл с плиточным черно-белым полом и белыми стенами, увешанными картинами странного, фантазийного плана. Несколько дверей вели в неизвестность. И кто эта девушка?
– Идите за мной, я дома одна, – как бы успокаивая, проговорила она, то и дело оглядываясь, словно приглашая Глашу следовать за ней. Открыв последнюю дверь, девушка в сером платье пропустила вперед себя Глашу.
Они оказались на просторной кухне, которую можно было бы назвать даже скорее студией из-за больших размеров, огромных диванов, разделяющих пространство на рабочую секцию с традиционной плитой, шкафчиками и нормальным кухонным столом и зону отдыха.
Повсюду было чисто, уютно, помещение украшало огромное количество больших, смелых в своей сочетаемости букетов из сухих цветов, трав, колючек, декоративных тыкв, физалиса, лунника… Прозрачные серые занавески падали с высоких окон и складками лежали на плиточном же кремовом полу.
– Это квартира Валентины или мастерская?
– Мастерская. Квартира этажом выше, она поменьше, Валя там просто спала.
– Так вы ее сестра?
– Да никакая я не сестра! – воскликнула девушка, машинально наливая воду в электрический чайник и включая его. – Как меня вообще можно было принять за ее сестру?
– Но вы похожи… – растерялась Глафира.
– Да ничего мы не похожи! У нас все разное с Валей, и форма головы, и носа, и ушей, и губ… Единственное, что мне удалось повторить, так это цветовая гамма. Да и с кожей мне повезло, такая же белая и тонкая, как была у нее… Не смотрите на меня так. Да, мне просто очень хочется быть похожей на нее. Я любила ее, понимаете?
У Глафиры округлились глаза.
– Нет-нет, – поспешила ее успокоить странная девушка. – Я не в том плане, о котором вы подумали. Ладно, давайте уже все объясню. Меня зовут Арина. Я домработница Вали. Правда, Любка называет меня поломойкой, но я уже привыкла.
– Хорошо, я понимаю, вы – домработница. Но Вали ведь нет в живых, а вы – здесь.
– Она оставила мне мастерскую по завещанию. Мастерскую и квартиру. Ну и все то, что находилось здесь. Просто из дружбы, понимаете? Странно, да? Такая молодая и вдруг – завещание. Но вы не удивляйтесь. Она не собиралась умирать. И ничем не болела. Все это – влияние ее проживания в Германии. Вы же в курсе, она была там замужем, но быстро овдовела. Так вот, думаю, что это там ей внушили мысль, что она должна распорядиться своим имуществом незамедлительно. Там не дураки живут, они понимали, насколько дорого будет стоить все то, что она сделала своими руками, все эти скульптуры, статуэтки разные, фигурки…
– Вы хотите сказать, что она все оставила вам? – От удивления Глафира не знала, что и подумать.
– Нет-нет, что вы! В мастерской находится очень мало ее работ, а основной ее фонд – в Германии, в Морицбурге, где осталась целая коллекция в доме Валенштайма, если вам, конечно, о чем-нибудь говорит это имя. Думаю, что Валя собиралась вернуться в Германию, да только не могла решиться, все тянула с отъездом, ну, из-за Фридриха, из-за воспоминаний… К тому же у нее оставались там незаконченные заказы. Я знаю, что у нее не завершена работа над детской каруселью для одного частного парка в Дрездене. Знаю, что она работала над несколькими бронзовыми животными для какой-то частной коллекции… Ох, по-моему, я вас запутала окончательно. Давайте спокойно посидим, поговорим. Вы сказали, что являетесь помощником адвоката. Что за адвокат? Кого защищает?
– Арина, давайте-ка лучше я буду задавать вам вопросы. Для начала, если вас это не затруднит, покажите мне, пожалуйста, ваш паспорт.
– Хорошо, сейчас принесу, – как-то очень спокойно отреагировала на эту довольно-таки грубую просьбу Арина. Вернулась через минуту, положила на стол паспорт в новенькой блестящей обложке. – Моя фамилия Тарабрина. Звучит ужасно, это так. Да и имечко подкачало. Не знаю, чем руководствовались мои родители, когда называли меня так. Может, им вспомнилась няня Пушкина, Арина Родионовна?
Глаша, изучив паспорт, поняла, что Арине двадцать пять лет, что она не замужеми у нее пока еще нет детей. Во всяком случае, ее паспорт был девственно чист. Ничего, кроме адресной регистрации, причем она официально проживала именно здесь, на улице Яблочкова, в этом самом доме, в этой самой мастерской! И давно!
– Я поняла ваш немой вопрос. Да, Валя поселила меня сюда давно, как только купила эту мастерскую. Она подобрала меня на улице, меня бросил мой парень, и мне было ну очень плохо… Я как раз возвращалась пешком, после аборта, идти мне было некуда, потому что мы с парнем снимали квартиру, ну а к нему я вернуться уже не могла… Родители мои живут в Оренбурге, они уехали туда, когда умерла бабушка и оставила им там большой дом. Ну а я пыталась учиться здесь в университете, но ничего не вышло, я влюбилась, а остальное я вам уже рассказала. Так вот, это было приблизительно пять лет тому назад, когда она подобрала меня на улице. Как котенка. Было холодно, шел дождь. Я сидела на остановке и рыдала. Мне казалось тогда, что жизнь моя кончена. Признаюсь, я хотела даже броситься под машину. И знаете, что меня тогда сдерживало? Мысль, что у водителя машины, под колеса которой я брошусь, будут неприятности, может быть, его даже посадят. Да и вообще… Я представила себе, как все это будет не эстетично… – она закатила глаза, явно увлекшись перечислением своих несчастий.
– Арина! Я помощница Елизаветы Травиной, адвоката, которого Густав Валенштайм нанял для того, чтобы найти настоящего убийцу Валентины, а вы мне тут рассказываете о своих проблемах!
– А вы не понимаете? – Арина перестала жеманничать и кривляться и вдруг стала очень серьезной. – Да я же рассказываю вам, при каких обстоятельствах я познакомилась с Валей, исключительно для того, чтобы вы поняли, каким она была человеком! Она подобрала меня, привела сюда, к себе и оставила. Так я стала ее помощницей, домработницей, служанкой, горничной, секретарем, близкой подругой, называйте, как хотите!
– То есть вы хотите сказать, что были для Вали самым близким человеком?
– Думаю, что да. Во всяком случае, до тех пор, пока она не сошлась с Аликом.
– Алик, это у нас кто?
– Альберт Гинер. Это ее первая любовь. Хороший человек, между прочим, и очень ее любил.
– Расскажите мне все по порядку. Вот вы стали работать у нее. Она тогда с кем жила?
– Сначала одна, потом уехала в Германию…
– А вы? Она взяла вас с собой?
– Нет, не взяла. Она попросила меня присматривать за мастерской. У нее там, в Германии, и без меня было много помощников. К тому же там она влюбилась во Фридриха. Мы переписывались с ней по Интернету, она показывала мне снимки своего мужа. Очень симпатичный молодой человек. И на всех фотографиях Валя выглядит такой счастливой… Потом Фридрих погиб, он разбился в автокатастрофе. И Валя вернулась сюда. Вы себе не представляете, как я ее ждала! И как я обрадовалась, когда она вернулась.
– Теперь про сестру. Кто она такая? Как ее зовут?
– Ее зовут Люба. Любаня. Сука редкая… Ой, извините, вырвалось. Пока Валя была в Германии, она все вокруг мастерской да квартиры круги наворачивала, все хотела подселить сюда ко мне квартирантов, а то и продать. Она говорила мне, что Валя не вернется, что ей и в Германии хорошо.
– Почему она сука?
– Да потому что злая, алчная баба. Набрала долгов под один Валин немецкий заказ. Квартиру себе отремонтировала, муженек ее машину себе купил навороченную… Короче, им все знакомые давали денег, зная, что у Вали есть средства и что деньги им рано или поздно вернут…
– И что?
– Да вот как раз накануне того ужасного случая на озере все и произошло… Уж не знаю, встречались ли Валя с Любаней или нет, разговаривали ли про деньги, просила ли Люба у Вали ей помочь, но сразу после смерти Вали Люба благополучно расплатилась с долгами.