Смелые мечты

– Я... Вы... Я не говорила, что хочу лечь в постель с вами! – в замешательстве пролепетала она. Неужели она окончательно выдала себя? Последнее замечание Роберта навевало именно такую мысль!

Неужели? Знал ли этот человек, как воздействует на нее его присутствие? Не могла же она так плохо скрывать свое душевное смятение – с самой первой встречи? Если так оно и есть, то...

Видя ее явное смущение, он тихо рассмеялся.

– Сколько вам лет, Арабелла? – задумчиво спросил он, протянув к ней руку и осторожно пригладив несколько выбившихся из прически прядей.

От этого прикосновения она словно растаяла – появилась слабость в коленях, сердце громко заколотилось в груди. А вдруг он и это слышит? Нет, это всего лишь кровь пульсирует в жилах.

Сколько ей лет? Арабелла сумела понять, что у нее спрашивают, но внезапно собственный возраст выскочил у нее из головы! И в данных обстоятельствах определение «достаточно взрослая» явно не подходило. Так сколько же ей лет? Она снова почувствовала себя бабочкой, наколотой на булавку – только к месту ее приковывала неподвижная, неизмеримо глубокая синева его глаз...

– Ладно, неважно, – махнул рукой Роберт. – Просто я заигрывал с вами, Арабелла, дразнил вас, как сказала бы Эмма. – Голос его стал немного жестче. – Я не воспользуюсь тем, что мы остались одни, чтобы наброситься на гостью, которой не очень-то здесь нравится.

– Да нет же, я... – И Арабелла густо покраснела, поняв, что только все усложняет – если можно усложнить эту ситуацию еще больше. Но ведь она совсем не принимала участия в том, что Роберт называл «заигрыванием»!

Отец и брат считали ее компетентной в своем деле, невозмутимой и спокойной – но сейчас от всех этих качеств не осталось и следа. Арабелла вся горела и так дрожала, что едва стояла на ногах. А что до ее умения держать себя в руках, то она не могла бы сдвинуться с места, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Однако репутация редактора Мерлина не должна пострадать!

Тут Роберт коснулся щеки Арабеллы, нежно дотронулся до губ.

– В вас удивительно сочетаются несоединимые качества, Арабелла. – Он говорил тихо, словно сам с собой. – Очевидно, у вас большой опыт работы, вы прекрасно знаете свое дело – и все же могу поклясться, что как женщина... – Он остановился и нахмурился, его губы сжались от гнева.– Но внешность обманчива, – резко продолжил Мерлин. – Я никогда не встречал женщины, которая соответствовала бы своей внешней оболочке, и никогда больше не собираюсь иметь дела ни с одной из них!

Арабеллу настолько ошеломило столь беспардонное обвинение, что она не успела даже увернуться от натиска его губ, которые так быстро соединились с ее губами и стремились завладеть ими с такой яростью, что у нее перехватило дыхание.

Руки Роберта железной хваткой обвили ее талию, его мощный торс подавлял тело Арабеллы – она чувствовала каждый контур его мускулистой фигуры. Для этого ей не приходилось даже прилагать усилии, она так трепетала от желания, что кружилась голова. Не осознавая ничего, кроме присутствия этого человека и его губ, Арабелла сладострастно потянулась к нему...

Кончиками пальцев она ощущала мягкость его шелковистых волос – прижавшись к нему, она погрузила ладони в эти чудесные длинные волосы, а между тем поцелуй становился все глубже, и язык Роберта соблазнительно касался ее губ...

Вдруг Арабелла поняла, что не находится больше в его объятьях и ее пальцы уже не погружены в его золотые волосы. Теперь Роберт с мрачным лицом стоял в нескольких шагах от нее, и только то, как тяжело вздымалась и опускалась его грудь, свидетельствовало о его эмоциях.

Арабелла изумленно заморгала.

– Я...

– Что тебе нужно, Эмма? – Взгляд Роберта был сосредоточен не на Арабелле, а на дочери, замеревшей в дверях.

Сколько же времени она там стоит? – это было первое, о чем с ужасом подумала Арабелла. Неужели она видела их в объятьях друг друга? Очевидно, ее отца не очень-то радовала эта мысль.

Эмма с любопытством разглядывала обоих – и если даже и видела их несколько мгновений назад, то признаться в этом не собиралась.

Пусть отец и дочь поговорят между собой, а за это время Арабелла хоть немного придет в себя. Если кто-то из них задаст ей вопрос прямо сейчас, она вряд ли сумеет ответить. Во всяком случае, более или менее разумно.

Так что же случилось? Сначала Роберт был вне себя от злости – возможно, на нее? – она даже в этом не была уверена, – а в следующее мгновение он уже держал ее в своих объятьях, жадно прильнув к ее губам. Весь вечер Роберт не давал Арабелле успокоиться, «заигрывая» с ней, как он это называл. Но она понятия не имела, что это может закончиться страстными объятиями и поцелуем, от которого у нее закружилась голова...

– Я принесла Арабелле ночную рубашку, – ответила Эмма и показала какое-то одеяние голубого цвета. – Как и обещала, – оправдываясь, добавила она, потому что отец не спускал с нее пристального взгляда.

– Ты могла бы оставить рубашку в спальне, – отрывисто бросил Роберт.

– Я...

– Куда я и предлагаю тебе ее отнести, – холодно перебил он.

– Но...

– Эмма, быстрее, – с нажимом произнес Роберт, щека у него нервно подергивалась.

– Но я...

– Давай, Эмма! – сквозь зубы процедил он, будто лишь огромное усилие воли не позволяло ему окончательно выйти из себя. – Ты прервала нашу с Арабеллой личную беседу.

Эмма наверняка уже привыкла к тому, что ее отец часто бывает груб и раздражителен, как с другими, так и с ней, но вряд ли она когда-либо по-настоящему испытывала на себе его гнев. А сейчас Роберт срывал свою злость на дочери, но злился он совсем не на Эмму, а либо на Арабеллу, либо на самого себя. Но основной удар пришелся на бедную девочку. Глаза Эммы наполнились слезами – преисполнившись решимости не показать этого, она быстро заморгала.

– Я так и подумала, – натянуто ответила она, затем круто развернулась и торопливо вышла из комнаты.

– Эмма! – крикнул ей вдогонку Роберт, но Эмма предпочла не заметить оклика отца и побежала вверх по лестнице.

– Я пойду к ней. – Арабелла легко коснулась его руки.

Роберт взглянул на нее каким-то невидящим взором – казалось, он горько сожалел теперь, что так круто обошелся с дочерью, сорвав на ней злость, в которой она совсем не была виновата.

Арабелла все еще не понимала, кто же вызвал его гнев и кто был виноват в том, что только что произошло между ними. Она также не имела понятия, каким образом вдруг оказалась в его объятьях, как получилось, что он так страстно поцеловал ее...

Но сейчас ей не хотелось об этом думать, иначе она снова превратится в тварь дрожащую...

– Пойду успокою ее, – сказала Арабелла.

– Я же говорил, – сказал Роберт. – Сплошные неприятности. Когда имеешь дело с женщиной, получаются одни неприятности!

Арабелла быстро вышла из комнаты, не глядя на Роберта – посмотреть на него было выше ее сил.

Вообще-то она понятия не имела, что собирается сказать Эмме. Но необходимо что-нибудь придумать. Завтра она уедет, и то, что у нее произошло с Робертом Мерлином, вряд ли имело такое большое значение – во всяком случае, для Роберта, – чтобы после ее отъезда отношения между отцом и дочерью оставались натянутыми. Нужно придумать что-нибудь подходящее.

Арабелла догнала Эмму у самых дверей и вошла за ней в ее комнату.

И что же теперь? Как подобрать нужные слова?

Эмма с удрученным видом присела на краешек кровати – и на тумбочке, стоявшей рядом, Арабелла не могла не заметить большую цветную фотографию в рамке, на которой была изображена весело смеющаяся женщина, и ее сходство с Эммой было очевидным, но не это сходство так поразило Арабеллу.

Эмму обеспокоило молчание Арабеллы – подняв голову, она проследила за направлением ее взгляда и взяла фотографию, с нежностью проведя пальцем по лицу женщины.

– Это моя мама, – с гордостью объяснила она Арабелле. – Но она живет в Америке, и я редко с ней вижусь, – тоскливо прибавила девочка.