Страница 24 из 32
В том же году, кроме Ялтинского совещания, было проведено множество дискуссий на самых разных уровнях. В них принимали участие ученые, проектанты, строители станции.
Заместитель директора Института минеральных ресурсов Э. П. Тихоненков заявил, что проведенные исследования по оценке сейсмической опасности в зоне Крымской АЭС не соответствуют требованиям МАГАТЭ. Промплощадка АЭС находится на самом активном по сейсмичности участке. На стадии подготовки технико-экономического обоснования проводилось бурение глубоких скважин лишь на 15–18 м. Такая глубина не позволяла проследить залегание наклонных слоев известняков. Значительную опасность представляет грязевой вулканизм. На мысе Казантип была пробурена скважина, в которой на глубине 147 м встретилась грязь. А Казантип — это практически грязевой вулкан, который еще не извергался.
В статье Митрохина сообщается и о нарушениях, допущенных в ходе строительства.
Когда в морозном декабре 1982 года с большой помпой был заложен первый куб бетона в основание реакторного цеха будущей АЭС, говорилось, что строители укладывают в фундамент высокопрочный бетон, ибо иной тут непригоден. Уже тогда все знали, что заливать этот самый фундамент на первых порах необходимо беспрерывно, чтобы получился монолит. И что же? С первых же дней на этом объекте работы велись с нарушениями необходимых требований, не выдерживался режим беспрерывной заливки, да и сам бетон не всегда был нужного качества. Вот и получилось не монолитное сооружение, а слоеный пирог. Исполнители этого не скрывают. Более того, не стесняются называть вещи своими именами. Одни полагают, что объект такого качества никогда не будет принят к эксплуатации, а другие заявляют: мол, наше дело выполнить объем работ.
И выполняли — в реакторном отделении некоторые узлы собирались по нескольку раз, трубопровод промконтура низкого давления герметической зоны из-за проектных неувязок переделывался в течение четырех месяцев.
На начало 1988 года около 300 технологических трубопроводов были сделаны с браком. Ремонт стыков в процессе монтажа производился многократно — вместо допустимого двукратного. Руководство монтажом технического оборудования и трубопроводов реакторного отделения поручено молодым специалистам, не имеющим опыта такого монтажа. А мастерами по сварке технологических трубопроводов работали вчерашние электросварщики!
Особую озабоченность вызывал такой участок реакторного отделения, как бак Бора, входящий в систему локализации аварии. И здесь сварка выполнена неважно. Кроме всего прочего, листовая нержавеющая сталь для облицовки помещения оказалась такая, что даже при визуальном контроле было забраковано около 15 т металла. Других же видов контроля проектом не предусмотрено…
Особенно плоха сварка днища с обечайкой. Из-за стопроцентного брака дирекция станции работу не приняла. В таком виде баки и остались в замоноличенном помещении. Углеродистая облицовка — дно герметической зоны, — отделяющая герметичную часть реакторного отделения от негерметичной, входящая в систему локализации аварии, делалась зимой, в дождь и грязь, многократно переваривалась и тоже была закрыта бетоном, несмотря на запрещения В. И. Танского, директора АЭС.
Датчики давления на грунт показывают, что реакторное помещение опирается на почву неравномерно — наиболее сильное давление в центральной точке фундамента. То есть основание реактора как бы стоит на вершине пирамиды. При землетрясении реактор может попросту завалиться.
Конечно же, было технико-экономическое обоснование. Но оно вызывало недоумение даже у неспециалистов. В этом документе, к примеру, сообщалось, что в сорокакилометровой зоне атомной станции крупных населенных пунктов нет. Дескать, наиболее крупные села расположены только в юго-западном направлении, в стороне Феодосии. Я сосчитал и населенные пункты, и число жителей. Сел и деревень в этой зоне около 60, а проживает в них свыше 50 тыс. человек. Сразу же за пределами зоны (44 км) — Феодосия с ее обширными курортами. Причем Феодосийский залив с известным «Золотым пляжем» попадает в сорокакилометровую зону вместе с частью Черного моря. В 54 км от АЭС — Керчь. В 150 км — Симферополь. Более того, областной центр и Южный берег Крыма находятся на основном направлении ветров, преобладающих в районе будущей АЭС! Побережья Арабатского и Казантипского заливов являются курортной зоной, в которой расположены пансионаты, дома отдыха, пионерлагеря.
В районе размещения АЭС — заповедники: пойма речки Семь Колодезей, Астанинские плавни, мыс Казантип. О том, что их ждет в ближайшее время, нетрудно догадаться. Вот совсем свежий факт. В результате паводка пруд-охладитель АЭС (Акташское озеро) переполнился. Намытая строителями дамба разрушилась. Соленая вода затопила рукотворный лес, который гибнет.
Не исключено, что со временем в грунтовых водах под станцией и прудом-охладителем станут накапливаться радиоактивные частицы, поскольку подземные воды напрямую связаны с Азовом. Эти частицы рано или поздно проникнут в море. Подтверждение такой возможности можно «прочесть» и в технико-экономических обоснованиях.
В статье говорится, что летом 1986 года ученые Института минеральных ресурсов и отдела сейсмологии АН УССР провели полевые исследования, позволяющие утверждать, что разломная тектоника в районе строительства Крымской АЭС широко развита. Разлом (Северо-Акташский), имеющий ширину смещения до 150 м и падающий к северо-западу под углом 65–80°, проходит в непосредственной близости от участка строительства, и подвижки по нему продолжаются в настоящее время. Район находится в зоне 7 баллов. Конструкции же АЭС рассчитаны на 8–9 баллов. Но при столь низком качестве строительства подобный запас прочности — фикция. Возможен перекос конструкций АЭС.
Подлили масла в огонь и 25 подземных толчков силой в четыре балла, которые были зарегистрированы с 8 по 10 апреля 1987 года в районе строительства Крымской АЭС. Впервые в истории сейсмических наблюдений эпицентр находился в акватории Азовского моря…
Молодой мастер АЭС Александр Люткевич прислал в редакцию «Смены» ехидный отклик на статью «Крым: зона особого риска?». Он привел список заголовков из крымских газет до и после мая 1988 года. До: «Расти, атомная!», «Растет атомная», «Шаги большой стройки», «Мирным будет атом», «Поселок, полный солнца».
Печатали даже такие стихи:
После: «Курорт и АЭС несовместимы», «Мы решительно против!», «А благородна ли цель?».
Позднее, в сентябре 1989 года, в этом журнале вышел еще один объемный материал под заголовком «Альтернатива Крымбасу». Его автор, Владимир Анимисов, побывал на «всесоюзной комсомольской стройке» и пообщался со строителями Крымской АЭС. Журналисту показали реактор, провели по энергоблоку, рассказали о системах защиты. Недом стал начальник смены Вячеслав Вайскам. «До Чернобыля был принцип — давай энергию любой ценой. В первую очередь — план! — рассказал В. Вайскам. — На всех АЭС допускали нарушения. Достаточно было вместо реле сунуть кусок картона, чтобы отключить защиту. Руководство закрывало на это глаза. Если ты удержал блок — молодец! А если отключал блок согласно инструкции, рисковал получить нагоняй: „Ты мог вытянуть блок!" Здесь, на Крымской, такие нарушения просто технически невозможны. Все на микропроцессорах, под пломбой».
Приводились и следующие аргументы:
Н. П. Береза, начальник инспекции Госатомэнергонадзора:
— Чем Крымская АЭС отличается от Чернобыльской? Там между человеком и топливом был один барьер, здесь — три. В Крыму принципиально иной тип реактора — ВВЭР-1000, а не РБМК. Кроме того, сам реактор заключен в герметическую железобетонную оболочку — это тот же саркофаг.
О. Козак, электрослесарь, председатель совета трудового коллектива АЭС: