Чудес не бывает!

— Не я, а мой отец.

— Но вы ведь помогали ему в работе, не так ли? Джон Лаваль. Я слышал о его книгах, но признаюсь, не читал. Боюсь, это не совсем то, что нужно мне, пропадающему в геологических экспедициях то в одной стране, то в другой. Изучение русла рек мне гораздо ближе, чем восточные религии. Но мне хотелось бы как-нибудь побеседовать с вами об этом. — Он встал из-за стола. — Спасибо за чай, но теперь надо приступать к расчистке бумажных завалов.

— Не могу ли я помочь вам? — Мэнди почувствовала, что должна предложить свою помощь, хотя голос ее прозвучал достаточно равнодушно.

— Очень мило с вашей стороны. — Он наградил ее быстрым благодарным взглядом. — Это больше, чем я заслуживаю. Но я не должен обременять вас. Такие неаккуратные и рассеянные люди, как я, должны в порядке дисциплины сами разбираться в своих бумажках. Это слишком неприятная работа, чтобы навязывать ее такой симпатичной девушке, как вы. — С драматическим вздохом он собрал книги и бумаги, оставленные на стуле, и удалился с ними в свою комнату.

Мэнди вымыла чашки и поставила их сушиться. Во время мытья посуды она видела в окне автомобиль Стивена — старый грязный автофургон, достаточно большой для того, чтобы в нем можно было спать. Несомненно, именно этот фургон служил Стивену домом, пока тот путешествовал. Шесть недель одиночества! Ничего удивительного, что он ведет себя немного легкомысленно и, на ее взгляд развязно. И хотя этому парню не хватает воспитания, она не должна быть слишком строга к нему. Если посмотреть сквозь пальцы на его дерзость, неуместные замечания и отсутствие хороших манер, то он вроде бы ничего… Так или иначе, напомнила она себе, хорошие манеры нынче не в моде, особенно если в них содержится элемент притворства. Теперь все говорят то, что думают, и держатся весьма непринужденно даже с незнакомыми людьми.

Конечно, с одной точки зрения, все не так уж плохо, по крайней мере, вам гарантирована искренность, и если вы имеете дело сумными людьми, отношения складываются гораздо проще.

Мэнди почувствовала, что она понимает Стивена Хирона гораздо лучше, чем вежливого профессора Крофтвелла… или Рамона аль Хассана. Будет ли тот ждать ее сегодня внизу на пляже? Утром она пообещала ему, что придет искупаться во второй половине дня.

Рамон… юноша-статуэтка с телом, как будто выкованным из бронзы. Она повстречалась с ним на следующий день после своего приезда, это оказалось очень волнующим знакомством. Мэнди выронила свои солнцезащитные очки, укладывая вещи в пляжную сумку. Рамон догнал ее, поднявшись бегом вверх по тропинке, и протянул ей пропажу.

На следующее утро они уже по-дружески приветствовали друг друга, вдвоем плавали в голубовато-фиолетовом море и лежали на горячем белом песке. С тех пор стало само собой разумеющимся, что они купались и загорали вместе. Но их отношения по-прежнему оставались очень сдержанными, как вступительные фигуры в менуэте… шаг вперед, шаг назад, легкое касание кончиками пальцев и поклон… снова шаг назад и так все время, пока звучит спокойная музыка.

Могло ли что-либо больше отличаться от ее стычек со Стивеном Хироном? Мэнди невольно рассмеялась. После десяти минутного чаепития с ним она почувствовала, что знает об этом человеке больше, чем смогла узнать о Рамоне за неделю. И не потому, что большая часть ее бесед с Рамоном проходила на его родном французском языке, ведь ее приятель был истинный араб по рождению и воспитанию, а потому, что Стивен Хирон сразу же после первой встречи вызвал в Мэнди бурю эмоций.

Рамон жил в отеле «Золотые пески», правда, она не встречала его там, когда приходила обедать с профессором. Может, потому, что они ели слишком рано: профессор любил возвращаться домой и ложиться в постель не позже десяти часов. Они обычно заказывали столик в бело-золотом обеденном зале, в то время как все остальные располагались со своими коктейлями на открытом воздухе, рядом с плавательным бассейном. Мэнди наблюдала за отдыхающими — изнеженными красавицами, принадлежащими к «сливкам общества», и их свитой, состоящей из уверенных в себе денежных тузов. Вся эта пестрая компания обычно лежала по утрам на пляже и на роскошных автомобилях приезжала в одну из бухт, где можно было заниматься парусным спортом и подводным плаванием.

Рамон находился в приятельских отношениях со многими из этих людей, но никогда не делал попыток представить Мэнди своим друзьям. Может, Рамон считал, что они с Мэнди еще недостаточно хорошо знакомы… а может быть, относился к ней как к случайной, ничего не значащей приятельнице.

Мэнди тряхнула головой, стараясь отогнать беспокойные мысли, и тут, выйдя на порог, заметила, что, перенося вещи от машины к дому, Стивен выронил несколько бумажек, которые разлетелись по внутреннему дворику под легким ветерком.

Мэнди поспешила выйти, чтобы подобрать их, и собрала уже половину, когда из кухонной двери появился Стивен и радостно воскликнул:

— Итак, вы все-таки решили пожалеть меня, колючка?

Ей не оставалось ничего, кроме как смириться с создавшимся положением. Добрых полчаса они сновали взад и вперед, перенося бумаги, книги, одежду и несколько набитых саквояжей в необыкновенно чистую комнату, которую Джамиля подготовила для гостя. Весь багаж Стивена был разобран Мэнди, героически выполнившей свою добровольную повинность. Ношеные рубашки и носки были брошены в большую корзину для грязного белья в ванной комнате. Бумаги и книги — сложены в стопки на письменном столе и на книжной полке.

— Надо найти для вас еще несколько полок, — решила Мэнди, — и столик для пишущей машинки. Думаю, что смогу выделить вам пару картонных папок для вашей корреспонденции.

Опустившись на кровать, Стивен вытер мокрый лоб.

— Аманда, — вздохнул он, — вы лучшая из женщин, сокровище из сокровищ, бриллиант чистой воды. Что бы я без вас делал?

— Избавили бы себя от обязанности произносить цветистые восточные комплименты, — засмеялась она.

— Это все здешняя атмосфера. Древняя земля Карфагена и вдобавок присутствие умной дочери специалиста по Востоку. — Он поднялся. — А теперь было бы недурно принять душ в моей прелестной, выложенной разноцветным кафелем ванной комнате. Шестинедельное уединение, размышления о вечном могут быть прекрасны для души, но не для бренного тела. Чуточку комфорта — вот что мне не хватает. Кстати, — добавил он, когда Мэнди повернулась, чтобы выйти из комнаты, — мне надо знать, не сможет ли дядя Ноэль одолжить мне что-нибудь вроде смокинга. Я слышал, что мы идем обедать в роскошный ресторан, в такое место, пожалуй, не впустят, пока не нацепишь галстук-бабочку.

Оказавшись в своей комнате, Мэнди прилегла на кровать, радуясь возможности отдохнуть пару минут перед тем, как начать одеваться к обеду. Она пропустила свое дневное купание с Рамоном, если, разумеется, он ждал ее, но это не имело большого значения. Между ними не было твердой договоренности.

Сейчас же ей надо было решить, что надеть к обеду, который обещал быть более занимательным, чем привычная безмолвная трапеза с профессором, который говорил только о своей работе. Таких разговоров ей обычно хватало в течение дня!

Нет, она не жаловалась на пожилого джентльмена. Он был очень милым, Мэнди просто обожала его, но это человек, одержимый событиями, которые произошли две тысячи лет назад. В больших количествах эти истории скучны.

И все же она была признательна ему за то, что он предложил ей сопровождать его в это райское место, в этот чудесный золотой край, где каждый день приносил все большее очарование. К тому же Мэнди имела постоянную оплачиваемую работу и жила совершенно самостоятельно. Это было гораздо лучше, чем сидеть дома, ничего не делая.

Ей нравилось помогать отцу, но она понимала, что делает работу, которую могла выполнить любая машинистка. Все усложнилось, когда она оставила университет, окончила курсы секретарей и решила, что больше не будет продолжать учебу. Зачем ей диплом? Будущее пугало ее, потому что в нем не было никакой цели. Искусствоведческое образование казалось слишком неопределенным, большинство обладателей подобных дипломов в конце концов становились простыми учителями. А эта профессия не для нее. Мэнди не представляла, что когда-нибудь ей придется носить скучные строгие костюмы, которые позволят ей предстать перед целым классом развеселых подростков. Она сама еще совсем недавно была такой же.