Страница 146 из 178
64 (Стр. 96) В Александринском театре Хлестакова играл известный водевильный актер Н. О. Дюр. Он исполнял роль в легковесно водевильной манере, усердно комиковал, стараясь чисто внешними приемами вызывать смех в зрительном зале, и оказался, в конце концов, неспособным раскрыть социально-обличительный смысл образа. Гоголь был крайне недоволен игрой Дюра. В «Отрывке из письма, написанного автором после представления «Ревизора» к одному литератору» Гоголь отмечал: «Дюр ни на волос не понял, что такое Хлестаков» (Сочинения, изд. 10-е, т. II, стр. 285). Гоголь считал роль Хлестакова «главной» и «труднейшей». В связи с готовящейся постановкой «Ревизора» в Москве писатель обращал внимание Щепкина на необходимость особенно тщательного выбора исполнителя этой роли: «Я не знаю, выберете ли вы для нее артистов. Боже сохрани <если> ее будут играть с обыкновенными фарсами, как играют хвастунов и повес театральных!.. Я сильно боюсь за эту роль» (Письма, т. I, стр. 372). На московской сцене Хлестакова играл первоначально Ленский, а с 1838 г. — и Самарин. Критические отзывы Белинского об игре этих исполнителей (см. «Белинский о Гоголе», стр. 99-104) подтвердили, что опасения Гоголя не были напрасными.
65 (Стр. 96) Об этом спектакле см. в воспоминаниях Л. И. Арнольди* и Н. В. Берга* (наст. изд., стр. 495 и 507).
66 (Стр. 97) Известие о трагической гибели Пушкина застало Гоголя в Париже. Он встретил А. С. Данилевского и сказал ему: «Ты знаешь, как я люблю свою мать; но если бы я потерял даже ее, я не мог бы быть так огорчен, как теперь: Пушкин в этом мире не существует больше» (В. И. Шенрок, «Материалы для биографии Гоголя», т. III, стр. 166). Потрясенный горем Гоголь писал П. А. Плетневу 16 марта 1837 г. из Рима: «Что месяц, что неделя, то новая утрата; но никакой вести хуже нельзя было получить из России. Все наслаждение моей жизни, все мое высшее наслаждение исчезло вместе с ним. Ничего не предпринимал я без его совета. Ни одна строка не писалась без того, чтобы я не воображал его пред собою. Что скажет он, что заметит он, чему посмеется, чему изречет неразрушимое и вечное одобрение свое — вот что меня только занимало и одушевляло мои силы…» (Письма, т. I, стр. 432. См. там же письма — к Погодину от 30 марта 1837 г., к Прокоповичу от 30 марта 1837 г., к Жуковскому от 18 апреля и 30 октября 1837 г.).
67 (Стр. 98) О своих встречах с Гоголем за границей Погодин рассказывает в своих воспоминаниях «О жизни в Риме с Гоголем и Шевыревым в 1839 г.» («Русский архив», 1865, № 7, стр. 887–895). См. также: М. Погодин, «Год в чужих краях. Дорожный дневник» (М. 1844).
68 (Стр. 98) Машенька — М. Г. Карташевская, племянница С. Т. Аксакова и близкая приятельница его старшей дочери.
69 (Стр. 100) Миша — младший сын С. Т. Аксакова.
70 (Стр. 103) В рукописи явная описка: «30-го ноября».
71 (Стр. 105) Вл. Ив. Панаев — дядя писателя и мемуариста И. И. Панаева. В 1830–1831 гт. В. И. Панаев был непосредственным начальником Гоголя по службе в департаменте уделов и, судя по дошедшим до нас документам, оказывал ему покровительство (см. «Н. В. Гоголь. Материалы и исследования», I, 1936, стр. 295–300). В. И. Панаев впоследствии дослужился до крупных административных чинов. Одновременно он пробовал сделать литературную карьеру, сочиняя старомодные сентиментальные идиллии. В. И. Панаев был человеком реакционных убеждений и крайне неодобрительно относился к сатирическим произведениям своего бывшего подчиненного — Н. В. Гоголя. Выразительный портрет Панаева и характеристику его отношения к творчеству Гоголя оставила в своих воспоминаниях Авдотья Панаева (см. «Воспоминания», Гослитиздат, 1948, стр. 173).
72 (Стр. 106) Марихен — дочь С. Т. Аксакова.
73 (Стр. 108) «…трагедия из истории Запорожья» — незаконченная и сожженная историческая трагедия Гоголя из украинской жизни — «Выбритый ус», которую он начал писать в 1839 г., во время работы над второй редакцией «Тараса Бульбы». Именно об этой пьесе Гоголь сообщал 10 августа 1839 г. Шевыреву из Вены: «Труд мой, который я начал, не идет; а чувствую, вещь может быть славная» (Письма, т. I, стр. 620). Гоголь был необычайно увлечен сюжетом новой пьесы. Он с радостью погружался в столь любимую им героическую историю Запорожской Сечи (см. письмо к Погодину от 17 октября 1840 г. — Письма, т. II, стр. 80). Литератор В. А. Панов, которому Гоголь читал в ноябре 1840 г. в Риме начало трагедии, поделился в письме к С. Т. Аксакову своими впечатлениями о ней: «Действие в Малороссии. В нескольких сценах, которые он уже написал и прочел мне, есть одно лицо комическое, которое, выражаясь не столько в действии, сколько в словах, теперь уже совершенство» (Барсуков, «Жизнь и труды Погодина», т. V, стр. 369). Об обстоятельствах сожжения трагедии см. в воспоминаниях Ф. В. Чижова (наст. изд., стр. 229)*. Сохранившиеся небольшие отрывки из этой трагедии были впервые опубликованы П. А. Кулишом («Заметки и наброски Н. В. Гоголя для драмы из Украинской истории», «Основа», 1861, № 1, стр. 116–120). См. также Сочинения Н. В. Гоголя, изд. 10-е, т. V, стр. 533–536. Материал, собранный Гоголем для исторической драмы, был им использован в новой редакции «Тараса Бульбы».
74 (Стр. 109) Д. Е. Бенардаки — известный откупщик, воротила, наживший спекулятивными сделками миллионное состояние. Гоголь познакомился с ним летом 1839 г. в Мариенбаде. Аксаков несомненно идеализирует характер отношений Бенардаки к Гоголю. Гоголь питал к этому человеку интерес несколько специфический, видя в нем источник полезной для себя информации. Об этом, например, свидетельствовал Погодин: «Гоголь выспрашивал его <Бенардаки> о разных исках, и, верно, дополнил свою галлерею оригинальными портретами, которые когда-нибудь увидим на сцене» («Год в чужих краях», М. 1844, т. IV, стр. 75). Есть указание того же Погодина, что Бенардаки явился одним из прототипов Костанжогло: «Мы все гуляли вместе <в Мариенбаде>. Бенардаки, знающий Россию самым лучшим и коротким образом, бывший на всех концах ее, рассказывал нам множество разных вещей, которые и поступили в материалы «Мертвых душ», а характер Костанжогло во второй части писан в некоторых частях прямо с него» («Русский архив», 1865, № 7, стр. 895).
75 (Стр. 109) Калибан — персонаж из трагедии Шекспира «Буря», уродливый дикарь.
76 (Стр. 109) «…вторые «Три повести» Павлова». — «Маскарад», «Демон» и «Миллион» (Спб., 1839). Первый сборник Н. Ф. Павлова под тем же названием вышел в 1835 г. и содержал в себе следующие произведения: «Именины», «Аукцион» и «Ятаган». Эта книга вызвала ярость Николая I и специальное цензурно-полицейское дознание. О ней тепло отозвался Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя». Критика особенно заинтересовала социально-острая повесть «Именины», посвященная изображению трагической судьбы крепостного музыканта. В дальнейшем, однако, антикрепостнические мотивы в творчестве Павлова почти не проявлялись. Идейная позиция писателя становилась все более умеренной. В начале 60-х гг. он перешел в лагерь реакции.
77 (Стр. 112) Утверждение С. Т. Аксакова о том, что Пушкин якобы «не вполне ценил талант Гоголя» — совершенно безосновательно. Общеизвестные ныне факты (например, письма и дневник Пушкина, свидетельства многих современников) категорически опровергают это мнение. (О взаимоотношениях Гоголя и Пушкина см. библиографическую справку на стр. 596*.)
78 (Стр. 113) Это письмо давно найдено. И. С. Аксаков подарил его в 1839 г. Ф. А. Бюллеру, одному из своих приятелей по училищу правоведения, который, много лет спустя, отдал его в редакцию «Русской старины» для опубликования (1871, № 12, стр. 681). Текст этого письма воспроизведен в издании Шенрока (Письма, т. II, стр. 21).