Страница 86 из 88
— Если я с тобой, стрелять никто не станет, — заявила девочка, выказывая как редкостную смелость, так и редкостную сообразительность.
Джек наклонился и чмокнул сестренку в макушку. И они зашагали дальше. Отважное Сердце тут же спикировал Джеку на плечо.
Спустя какое-то время вдалеке послышался взволнованный гомон. Туман рассеивался, пробивалось солнце, окрашивая осенний лес в ало-золотые тона.
— Вон он, вон! Погодите! Пока не стреляйте! С ним девчушка! — раздались возгласы.
«Что значит „пока“?» — неприятно удивился Джек.
Брат с сестрой вышли на прогалину: несколько человек, вооруженных тем, что нашлось в хозяйстве, изготовились к драке. Джон Стрельник вложил стрелу в тетиву.
— Папа! — закричала Люси, бросаясь вперед.
— Люси?! — воскликнул отец, роняя серп. — Джек?!
Он порывисто подхватил малышку на руки. Джон Стрельник опустил лук.
— Это берсерк! — заорал Колин. — Он бросился на меня с секирой!
— Не будь идиотом, — цыкнул на него вождь. — Это ж сынишка Джайлза Хромонога: ну и здорово ж он вымахал!
Джек, по-прежнему сжимая в руке ясеневый посох, подошел к людям. На плече его восседал Отважное Сердце. Мальчик знал, что за время своего отсутствия вряд ли вырос настолько уж сильно, но изменился, надо думать, и впрямь разительно. И уж во всяком случае, ощущал он себя совершенно иначе, нежели тот перепуганный малец, что некогда угодил в плен к скандинавам.
— Джек спас меня от страшного чудовища. А еще он сражался с троллями и с драконами! — сообщила Люси отцу.
Отец, не веря своим глазам, глядел на детей.
— Ты жив! — бормотал он. — Сынок, ты жив…
И Джайлз Хромоног расплакался, а вслед за ним и Джек, что отчасти подпортило задуманный эффект.
— Я знаю, что не так, — объявил вождь. — Ворона видите? Ой! — охнул он: Отважное Сердце свирепо щелкнул клювом. — Таких птиц барды всегда на плече носят. Джек ушел учеником, а вернулся могущественным бардом — очень вовремя, к слову сказать. От старого-то никакого проку нет…
Все принялись горячо поздравлять Джека; отец стиснул его в объятиях. Наконец вся орава двинулась в деревню. Джон Стрельник побежал вперед, сообщить добрые вести.
— Да будь я берсерком, твоя голова уже катилась бы по земле, не успел бы ты и трех шагов сделать, — доверительно сообщил Джек Колину.
И с удовольствием отметил, как побледнел его былой недруг.
Перед домом Джайлза Хромонога волновалась толпа. При виде Джека с Люси люди радостно загомонили. Девочка, упиваясь всеобщим вниманием, закружилась перед односельчанами в танце. Такого чудесного платьица, как у нее, в деревне отродясь не видывали: ярко-голубое, по вороту и подолу — зеленая вышивка, и повсюду — узор из белых цветов. В этом наряде — Хейди разукрасила его в традициях своего народа — Люси и впрямь походила на настоящую принцессу.
Все смеялись и аплодировали. Мать, стоящую чуть поодаль, в дверях, девочка даже не заметила. Зато Джек бросился прямиком к ней, на ходу отбиваясь от сердечных поздравлений не в меру приветливых односельчан. Отец тем временем начал пересказывать соседям Джекову историю о том, как они с сестрой жили в плену.
— Парень чего только не повидал — и троллей, и драконов, и гигантских пауков! — восклицал он.
— Да ладно тебе, Джайлз, выдумывать-то ты горазд! — завопил кто-то.
Джек с матерью ускользнули в дом.
— Пойти привести Люси? — спросил мальчик.
— Оставь, сегодня — ее звездный час, пусть порадуется, — вполголоса отозвалась мать. — А с волосами-то ее что случилось?
— Это долгая история. Ты просто не поверишь.
— Может, и поверю… Мы так и догадались, что вас сцапали берсерки. Отец думал, вы погибли, но я в это не верила. Я поглядела на воду — и увидела тебя среди пчел.
Джек поежился. Мать его — настоящая ведунья, хоть и тщательно это скрывает. Мальчик не совсем понимал, что означает «поглядела на воду»; но ему доводилось видеть, как Хейди неотрывно смотрит в чашу, — и тогда все домашние ходили на цыпочках.
— А как там Бард? — спросил Джек.
Мать горько вздохнула:
— Он ест и спит, но в остальном ведет себя точно младенец неразумный. Вопит во весь голос и руками размахивает…
— Он сейчас на римской вилле?
— Бедолага не в силах сам о себе позаботиться, — удрученно промолвила мать. — С ним до того тяжко, что отцу пришлось сколотить для него отдельный сарайчик у дальней ограды. Соседи ухаживают за ним по очереди. Прям и не знаю, что мы будем делать, когда морозы ударят…
Мать с сыном пошли по тропинке вдоль поля. Хозяйство Джайлза Хромонога явно процветало. Колосилась пшеница; ровными рядами росли лобия и кормовые бобы, репа и редис, пастернак и морковь. Год выдался на диво удачный, если не считать набега кровожадных берсерков из-за моря.
— С этим посохом и с вороном на плече ты — вылитый бард, — сказала мать. — А ворон-то ручной?
— Ну, иногда он клюется, — уклончиво ответил Джек.
Однако мать бесстрашно погладила птицу, и Отважное Сердце блаженно заворковал в ответ.
— Прям разговаривает!
— Вообще-то так оно и есть. Одна моя знакомая девочка понимала его речь.
— Ну надо же! Да, повидал ты, судя по всему, немало! Просто послушать не терпится!
Где-то вдалеке раздались пронзительные вопли. Мальчик непроизвольно потянулся к ножу на поясе.
— Да это просто Бард, — успокоила его мать. — Иногда он так часами орет. Мы не понимаем, чего ему надо, а объяснить он не может.
С тяжелым сердцем Джек приблизился к сарайчику. Ох уж эти крики! Да в них же ничего человеческого нет!
— Он буйствует?
— Нет, напротив, всего боится. Все, что мы делаем, пугает его до беспамятства.
Дверь запиралась на тяжелый засов. Джек отбросил его в сторону. Внутри стояла невыносимая вонь. Бард метнулся к дальней стене. Волосы его спутались, ногти отросли длинные, точно когти. Одежда — грубая туника, подпоясанная веревкой, — была перепачкана.
— Мы обихаживаем беднягу, как можем, но, когда мы пытаемся его вымыть, он так волнуется, что мы боимся, как бы он не умер от страха, — посетовала мать.
— Господин, это я, Джек. Я вернулся. Твоего врага Фрит больше нет. Тебе нечего бояться.
Но старик лишь вжался в солому, что плотным слоем устилала пол.
— Я принес тебе одно снадобье, — проговорил мальчик. — Это мед поэзии из источника Мимира. Тут всего несколько капель, так что постарайся ничего не пролить.
— Вуд-дук. Гаааа! — сказал Бард и, защищаясь, выставил вперед когтистые пальцы.
«Ну и как прикажете влить напиток ему в рот?» — подумал Джек.
Он шагнул вперед — и тут Отважное Сердце сорвался с его плеча и стрелой метнулся к старику.
— Вуд-дук! — взвизгнул Бард.
— Карр-карр-карр! — закаркал Отважное Сердце.
Птица и человек со всего размаха врезались друг в друга и полетели на пол, точно пораженные молнией.
— Нет! — воскликнул Джек, бросаясь к старику. Глаза Барда были широко распахнуты, но дышать он не дышал. — Мама! Что делать?!
Мать опустилась на колени и, взяв Барда за руку, пощупала ему пульс.
— У него сердце остановилось!
— Ох, нет, нет, нет! — застонал Джек. А ведь он почти что успел!
— Влей-ка ему в рот этот свой мед поэзии, или что там у тебя есть! — приказала мать.
Она разжала Барду челюсти, и Джек опорожнил склянку. В рот старика вытекло с пол-ложки сверкающей жидкости. Джек встряхнул сосуд — и на горлышке повисла еще одна — последняя — капля.
— Больше нету, — прошептал он.
Внезапно, словно пробуждаясь от глубокого сна, Бард вздрогнул — и открыл глаза.
— Джек, мальчик мой, — хрипло прошептал он.
— Ты вернулся! Ты вернулся! — За спиной у Джека послышалось хлопанье крыльев: Отважное Сердце пытался подняться с земли. — Власти Фрит пришел конец, господин. Ты в безопасности.
— Да знаю я, знаю, — отмахнулся Бард. — Звезды мои, ну и видок у меня! Меня что, никто не мыл?
— Мы пытались, — отозвалась мать, одновременно смеясь и плача.