Страница 15 из 66
Теперь Уинтер улыбался одними глазами. Он сунул руки в карманы и, склонив голову, дразняще прошептал:
– Давайте притворимся, что вам была нужна моя помощь, так я перестану чувствовать себя бесполезным.
По телу пробежали мурашки, будто от электрического разряда.
– А вы бы его покалечили?
– Не задумываясь.
– Нелепо, но мне нравится.
Уинтер растянул губы в ослепительной и искренней улыбке, а Аида не могла не улыбнуться в ответ.
– Какая же вечеринка без драки! – воскликнула какая-то женщина.
Аида повернулась и увидела направляющуюся к ним блондинку в длинном золотом платье с шелковой накидкой, развевающейся за плечами точно флаг. Несколько нитей золотых бусинок свисало с шеи незнакомки, звонко стукаясь о живот при ходьбе. Она улыбнулась Уинтеру и обратила внимание на Аиду:
– Дорогая! Меня зовут Флори Бичем, добро пожаловать в мой дом! – И раскинула руки в стороны, театрально приветствуя медиума. Меж длинными пальцами одной ладони виднелся мундштук.
Аида натянуто улыбнулась, когда хозяйка обняла ее за плечи и расцеловала в обе щеки, обдавая ароматами бренди и духов.
– Спасибо за приглашение.
– Чепуха, все только о вас и говорят, – усмехнулась миссис Бичем и взмахнула мундштуком, раскидывая пепел. Боже, она же в стельку пьяна. Не старше Аиды, а то и моложе, хозяйка дома вовсе не походила на одинокую трепетную вдову.
– У вас просто чудесный дом, миссис Бичем, – похвалила Аида, когда пианист перестал играть, а гости начали переходить в другую комнату.
– Зовите меня Флори, как все. Разве это не замечательно? – Она запрокинула голову, восхищаясь собственным убранством, но ее прическа осталась прежней, волосок к волоску. – Я переехала сюда три недели назад. Это моя первая вечеринка.
– Как мило.
– Вижу, вы встретились с Уином. Не обращайте внимания на его грубые манеры, это только видимость. Именно он посоветовал мне вас нанять. Сказал: «Флори, подруга, в «тихом» баре сейчас есть медиум, которая придаст изюминку твоему сборищу». Прекрасная мысль. Все его идеи просто чудесны.
Аида вопросительно посмотрела на Уинтера, который ответил ей смущенным и извиняющимся взглядом.
Миссис Бичем, пошатываясь, прошла мимо Аиды и схватила Уинтера за руку, словно за последнюю мачту на «Титанике». Бутлегер забрал у приятельницы мундштук и положил на ближайший столик за секунду до того, как хозяйка прожгла бы дыру в рукаве его фрака.
– Мы с Уином вместе учились в Беркли, пока его не выпнули. – Миссис Бичем лягнула воздух и едва не наступила на свое платье.
Уинтер притянул Флори к себе и помог ей устоять, пока гости проходили в гостиную.
– Похоже, тебе уже хватит налегать на «Повозки с коньяком» [13].
– И это говорит успешный бутлегер!
Аида заметила безупречную кожу и улыбку с ямочками Флори Бичем и с неприятным стеснением в груди посмотрела на Уинтера:
– Вы мне не рассказывали про Беркли.
Не слишком ли напряжен ее голос? Аида чуть выпрямилась, надеясь, что это поможет.
– О, это очень занятная история, – подтвердила миссис Бичем. – Уин потом поделится подробностями, но если вкратце…
– Флори, – устало попросил Уинтер.
– Ш-ш, не пер-бивай. В общем, был у нас приятель Нолан – редактор университетской литературной газеты, который напечатал немного неприличную статью Д. Г. Лоуренса [14]. Хоть он и вставил пробелы вместо нецензурных выражений, университетское начальство пришло в ярость и исключило его. И тогда наш Уин, – миссис Бичем ткнула его прямо в грудь, – написал разгромную статью против цензуры и снабдил ее множеством ругательств – только в этот раз без всяких пробелов. Напечатал ее в виде рекламной листовки и распространил по всему студенческому городку. Самое забавное: он добавил нелестную карикатуру на декана, которая требовала исключения Нолана. На картинке эта паршивая старая ведьма была изображена в дезабилье, если вы понимаете, о чем я.
Аида вскинула бровь.
– Это не я рисовал, – смущенно возразил Уинтер.
– Уф, – простонала миссис Бичем. – Карикатуру нарисовал один из студентов-художников: ужасная карга с большими отвисшими сиськами. Этот рисунок просто выжег мне глаза. В общем, кто-то сдал Уинтера, и его исключили. После его ухода стало ужасно скучно.
– Могу себе представить, – пробормотала Аида.
Миссис Бичем рассмеялась:
– Самое забавное в том, что ему оставался лишь семестр до окончания учебы.
– И вовсе не смешно, – раздраженно возразила Аида. – Это ужасно. Почему вы не продолжили учебу в другом заведении?
– А зачем? – ответила за него Флори. – Приняли закон Волстеда, и Магнуссон-отец занялся бутлегерством вместо рыболовства. Так зарабатываешь не в пример больше, чем инженер, проектирующий корабельные двигатели, и рыбак, промышляющий лососем.
Уинтер фыркнул.
– Неужели прошло уже семь-восемь лет? Как летит время, – продолжила миссис Бичем, театрально пожав плечами. – После колледжа все пошло так стремительно: мой головокружительный роман с мистером Бичемом, его преждевременная смерть. Мне было так тяжело.
– Я прямо чувствую твое горе в стенах этого роскошного жилища, – пробурчал Уинтер.
– Помогает успокоить мои расшатанные нервы.
– А что, теперь в трауре носят золото? – съязвил Уинтер, глядя на платье хозяйки.
– В память о супруге я повесила в гостиной одну из его ужасных картин. Для меня это значит больше, чем скучное черное платье. – Флори указала в темную гостиную, освещенную свечами, где кресла рядами стояли перед круглым столом, покрытым лоскутной цыганской скатертью. Позади висела безвкусная богемная картина, на которой полуобнаженная миссис Бичем лежала на цветочном поле. Соски были нарисованы ярко-розовым, а лицо – голубым.
– А может, не следовало выходить за мужчину в три раза старше себя? – проворчал Уинтер.
– Он был так добр ко мне. Но, наверное, ты прав. Уин, только подумай, останься ты в Беркли, мы с тобой были бы уже женаты, и я сейчас обставляла бы твой дом.
– Мне он нравится таким, какой есть.
– Я имею в виду твой прежний дом, а не жилище твое отца. Неважно. Не будем тревожить дурные воспоминания.
О чем это она, черт побери, говорит?
У Аиды закружилась голова ото всех сведений, которые выплеснула на нее несносная дама. С каждым словом из уст хозяйки презрение гостьи лишь возрастало.
– В общем, все, что ни делается, – к лучшему. Мне нравится быть вдовой. Могу вести себя, как хочу, быть с тем, с кем хочу, и никто ничего не скажет. – Миссис Бичем посмотрела на Уинтера и хищно улыбнулась, многозначительно перебирая пальцами по его руке.
Они любовники? Неужели Уинтер предпочитает таких вертихвосток? Возможно, в том, как он защитил ее от мистера Моррана, нет ничего необычного. Наверняка сделал бы то же самое для любой девушки.
У Аиды лопнуло терпение. Она не собиралась поступаться гордостью и пообещала себе не соглашаться на неприятную работу. Сэм бы ее поддержал.
– Простите, но я передумала. Мне кажется, ваша вечеринка и так произведет фурор без моего участия, – сказала она миссис Бичем. – Благодарю за предложение, но вашим гостям больше по вкусу музыка, а не мистика.
– Аида, – позвал ее Уинтер, освобождаясь от хватки миссис Бичем.
– Ну же, дорогуша, – обратилась к ней хозяйка, словно к ребенку, которого надо приласкать. – Не дуйся. Мы с Уином старые друзья. Выпей.
– Я не хочу пить.
Вдова махнула рукой в сторону гостиной:
– Значит, давайте начнем.
– Я уже сказала, что не стану проводить сеанс, и это мое последнее слово.
– Да не глупите.
– О бога ради, заткнись, Флори! – рявкнул Уинтер.
Разговоры и смех в гостиной затихли, а люди повернулись и уставились на них.
– Не груби мне в моем доме, – проворчала вдова и указала на Аиду: – Я плачу за сеанс, так что идите туда и делайте свою работу.
[13] Повозка с коньяком («Brandy Sidecar»), состав:
40 мл коньяка, 20 мл Куантро (апельсиновый ликер), 40 мл сока лимона, 4-5 кубиков льда.
Приготовление: Положить кубики льда в барный стакан, налить на лед остальные ингредиенты и тщательно размешать. Сцедить напиток в охлажденный бокал для мартини. Украсить цедрой апельсина на шпажке. Ориентировочная крепость коктейля – 15%.
[14] Дэвид Герберт Лоуренс (англ. David Herbert Lawrence; 11 сентября 1885, Иствуд, графство Ноттингемшир – 2 марта 1930, Ванс) – один из ключевых английских писателей начала XX века. В психологических романах «Сыновья и любовники» (1913), «Радуга» (1915), «Влюблённые женщины» (1920) призывал современников открыть себя «тёмным богам» инстинктивного восприятия природы, эмоциональности и сексуальности. Зрелость и мудрость, по Лоуренсу, означают отказ от столь характерного для XIX века рационализма. Помимо романов, Лоуренс также писал эссе, стихи, пьесы, записки о своих путешествиях и рассказы. Некоторые книги Лоуренса, включая роман «Любовник леди Чаттерлей», были долгое время запрещены к публикации по причине непристойности. Главный мотив поэтического творчества Лоуренса – отказ от дегуманизирующего влияния индустриального общества и возвращение к естественности и спонтанности жизни.