Страница 19 из 96
Сергей Павлович приходил ко мне в ЦК всегда с новыми планами, деловым, озабоченным. Это был очень жизнелюбивый человек, с большим чувством юмора. Случалось иногда так: зайдя по делу, он вдруг откладывал в сторону бумаги и рассказывал какой-нибудь случай, происшедший в конструкторском бюро или на космодроме. Рассказывал увлеченно, с юмором. Иногда пересказывал шутливую историю, выдуманную его сотрудниками о нем самом. Королев был строг, требователен и к себе, и к своим товарищам, но держался всегда просто. Это очень помогало в работе».
Здесь нужно добавить еще немного, чтобы полностью завершить «космический сюжет» в жизнеописании Леонида Ильича. Сменив Хрущева на посту Генерального секретаря, обладая, как кажется, всей полнотой власти в стране, по-прежнему преданно любя космическое дело, он не смог продолжить хрущевского броска в этом направлении на том же уровне. Именно не смог, а не захотел. Не обладал он волей и настойчивостью Хрущева. А тут еще пошли неудачи. Сперва трагически погиб в космосе замечательный Комаров, потом возвратились в спускаемом аппарате сразу три мертвых тела… А расходы росли и росли, и конца тому не предвиделось… И американцы нас тут сумели обогнать и первыми высадились на Луну…
В этих условиях настаивать на проведении и расширении комической программы значило бы брать на себя большую политическую ответственность за все возможные последствия, в том числе и неудачи. А вот к этому Брежнев был органически неспособен по самой сути своей заурядной натуры. И космос не то чтобы он лично свернул, а при нем, так сказать, свернули… Одно ведомство попросило отсрочку… Другое не выполнило заданий… Третье и четвертое попросили дополнительных ассигнований… При Сталине такого быть не могло, при Хрущеве нытиков ждали бы неприятности. А Брежнев сам не хотел уже напрягаться и другим позволял такое же.
Так еще в семидесятых годах наша родина уступила первое место в космосе Соединенным Штатам Америки. А теперь… но о том не будем говорить, не станем бередить давние и недавние наши раны…
На политическом своем поприще Брежнев лишь в 1957 году, уже пятидесяти лет от роду, стал непосредственным участником острой схватки в борьбе за высшую власть в Кремле.
Хрущев после XX съезда не приобрел полного всевластия в Президиуме ЦК, более того, его антисталинская истерия, принесшая огромный вред всему мировому коммунистическому и революционному движению, сплотила его многочисленных противников. Маленков, Молотов и Каганович, заручившись поддержкой большинства других членов Президиума, включая Ворошилова, попытались снять Хрущева с поста Первого секретаря ЦК. 18 июня 1957 года на заседании Президиума они предъявили свои претензии Хрущеву и потребовали его отставки. «Коллегиальность», о нарушениях которой при Сталине неоднократно говорил Хрущев, казалось, торжествовала: большинство диктовало свое решение явному меньшинству. Все по уставу и традициям партии. Некоторую пикантность событиям придавало то, что новоявленный ставленник Хрущева Секретарь ЦК Шепилов вдруг принял сторону его противников (так и остался в истории с длинным и смешным прозвищем: «и примкнувший к ним Шепилов»…).
Наплевал Хрущев на все партийные обряды и отказался подчиниться сталинским старичкам, в том числе и «примкнувшему к ним Шепилову». Он через их голову прямо обратился к Пленуму ЦК, где его назначенцы уже составляли несомненное большинство.
В эти драматические дни Брежнев проявил лучшие свои качества. Оказавшись вместе с Хрущевым в меньшинстве, видя против себя знаменитых в партии и стране сталинских деятелей, он не переметнулся на их сторону, а остался верен тому, который его выдвинул и возвысил. Он деятельно помогал Хрущеву в созыве внеочередного Пленума. По-своему это был шаг вполне революционный. Пленум по докладу Хрущева снял с постов всю сталинскую верхушку, приличия ради оставили на некоторое время лишь престарелого Ворошилова на его декоративном посту Председателя Верховного совета СССР.
Хрущев щедро вознаградил своих молодых сторонников: Брежнев, Маршал Жуков, Фурцева и еще кое-кто сразу вошли в число полноправных членов Президиума ЦК КПСС. Так Леонид Ильич, которому недавно миновало пятьдесят лет, утвердился в высшем органе партии. И довелось прибывать ему там еще ровно четверть века. А вот о его дальнейшем взлете ни его сотоварищи, ни тем более он сам и помыслить в то время даже не могли…
Укрепив свое личное положение в руководстве партии, Брежнев, как всегда, озаботился окружить себя старыми, проверенными соратниками. Первым в Москве появился верный «Костя» — из Кишинева невзрачного Черненко перевели в Москву в аппарат отдела пропаганды ЦК КПСС. Пару лет спустя непосредственно в Секретариат самого Брежнева был переведен Цуканов, он сделался помощником Брежнева в Бюро ЦК по РСФСР, должность не звонкая, зато определенная. И наконец, тогда же начал столичную карьеру в качестве пока лишь инструктора ЦК КПСС молдавский сотоварищ Брежнева Трапезников.
Хрущев был не только деятелен, но и мелочно суетлив. Впавший в глубокую дряхлость Ворошилов на посту липового «президента» Советского Союза ужасно раздражал его, хотя казалось бы, чего уж… Народ привык к нему еще с двадцатых годов. Но неуемный Никита скинул Ворошилова в мае 1960 года, а вместо него переставил на этот заметный, но пустой пост… Леонида Ильича, своего любимца.
…Западные «советологи», знавшие нашу страну по советским газетам и отчетам своих собственных газетных корреспондентов, которые обитали исключительно в столице, были в курсе московских сплетен, но ничего не видели далее Садового кольца. Ясно, чего все это стоило. Так вот, «советологи» непосредственно в 1960-м и позже дружно судачили, что новый пост есть серьезное «понижение» Брежнева. Разумеется, это полный вздор. В Советском Союзе значимость деятеля определялась не нарицательным должностным уровнем, а фактической близостью к принятию важнейших решений партийно-политическим руководством. Брежнев членство в Президиуме сохранил, близость к Хрущеву тоже. Следовательно, «рокировочка», как выражался один вполне ничтожный будущий наш руководитель, не означала ровным счетом ничего.
Однако для личной судьбы Леонида Ильича как государственного деятеля новая служба сыграла безусловно отрицательную роль. До самого последнего времени об этой стороне его жизни почти ничего не было известно. Лишь относительно недавно появились воспоминания невеликого сотрудника аппарата Верховного Совета СССР в брежневскую эпоху Юрия Королева. Написанные просто и безыскусно, эти свидетельства точны и представляют собой немалый интерес.
«Леонид Ильич Брежнев занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР дважды: в 1960–1963 годах и затем с 1977 по 1982 год. Между восхождением и закатом — двадцать два года. Причем при первом вознесении наверх он был только во главе государства, а при втором — совмещал эту должность с постом Генерального секретаря ЦК КПСС.
Когда Брежнев впервые появился в Президиуме после работы в ЦК, он произвел впечатление человека, который хочет делать на новом посту большие дела. Но это была только видимость. Сам же Брежнев — и это чувствовалось — понимал, что пост главы государства на самом деле в советской структуре не является по-настоящему высоким. Одно то, что здесь он, Брежнев, шел вторым, если не третьим в партийной табели о рангах, показывало степень значимости Президента в стране. Забегая вперед, скажу, что, когда Брежнев возглавил Политбюро, значимость партийных иерархов возросла еще больше, а советских работников, причем любого ранга, стала значительно ниже».
Да, это, к сожалению, верно. Еще со времен «всесоюзного старосты» Михаила Ивановича Калинина роль «президента» страны была сведена на жалкий уровень вручения орденов и наград. Он же подписывал все указы, исходившие от партии и государства, но, как сейчас точно установлено, большую часть их даже не читал, а подпись ставили за него. Это безусловно нездоровое явление проистекало из общего ослабления роли Советов в Советском Союзе, которое началось еще с двадцатых годов и завершилось в конце тридцатых полным их подчинением соответствующим партийным органам. Последствия эти оказались болезненными, ибо способствовали скатыванию народного движения вниз, вели к печальному засилию бюрократии — партийной, государственной или хозяйственной, все равно. В годы пресловутой «перестройки» потомки Калинина расплатились падением всего Государства Советов. К выгоде только буржуазных хищников с двойным гражданством.